– Мсье Броссар! – позвала я.

– Входите, мадемуазель! – послышался ответ откуда-то с кухни.

Я направилась прямо на голос, желая увидеть добрые глаза и ласковую улыбку старика, который никогда не жалел для меня доброты. Сосед сидел на стуле перед странного вида высокой полкой, на которой каблуком вверх лежала женская туфля. Мсье Броссар держал в руке небольшой молоточек.

– Вот, туфельки мадемуазель Ниве требуют ремонта. Присаживайтесь, моя дорогая, угощайтесь чаем!

– А у вас нет ничего покрепче? – спросила я.

Мсье Броссар поднял на меня взгляд и присмотрелся. Глаза его тут же наполнились сочувствием и пониманием, будто он знал обо всем, что меня тревожило.

– Загляните в верхний шкаф справа, у мадам Броссар там должен быть шерри.

Не испытывая в этом доме ни капли стеснения, я отворила дверцы нужного шкафа и взяла бутылку. Напиток приятно опалил горло и согрел дрожащие внутренности. Даже не заметила, что замерзла. Некоторое время я молча наблюдала за неспешной работой человека, рядом с которым чувствовала себя как дома. За те несколько лет, что я прожила в Париже, мсье Броссар стал мне кем-то вроде доброго дедушки. Он никогда не задавал лишних вопросов, не лез в душу, но почти всегда имел нужный совет наготове.

Меня удивляла эта странная черта, которой он обладал. Сказать нужное слово в нужный момент.

– Тяжелый день? – спросил он, поднимая глаза.

– Можно и так сказать, – выдохнула я, позволяя второму глотку шерри расслабить меня еще больше.

Еще несколько нехитрых движений – и мсье Броссар отложил туфельку в сторону. Он отставил полочку, снял с себя фартук и убрал инструменты, а потом присел возле меня и ласково сказал:

– Нет ничего неприятнее несправедливости и недоверия. Тяжело лишиться доверия и тяжело самому не доверять.

– Вы читали газету? – выдохнула я.

– Читал, – кивнул он и накрыл мою руку своей. – Несправедливость нужно исправлять.

– Откуда вы знаете, что это несправедливость?

– Пока нет фактов – это лишь домыслы и жестокие слова, которые ни вернуть, ни стереть невозможно.

– А если все это правда? – спросила я, заглядывая ему в глаза.

– Пока не доказано, что это может быть правдой, нужно бороться до конца. Уничтожить чью-то жизнь легко, восстановить доброе имя ой как сложно!

– А если докапываться до истины опасно?

– Расплата за несправедливость не бывает легкой. Я не могу решить за вас, моя дорогая. Этот выбор вы должны сделать сами! Вы попали во встречное течение, и только вам решать, развернуться и поддаться ему или приложить усилия и плыть дальше. Вопрос в том, что именно является правильным для вас.

Слова старика звучали у меня в голове, пока поднималась к себе. Войдя в свою квартиру, я уловила приятный запах ужина. Амеди ждал на балконе. Он развернулся ко мне и попытался что-то сказать.

– Прошу, не надо, – попросила я его и прижалась щекой к широкой груди.

Амеди обхватил меня руками и крепче сжал. Я позволила себе понежиться в его объятиях всего минуту, а потом настойчивыми поцелуями дала понять, что мне нужно больше. Его не нужно было просить дважды. Он поднял меня на руки и отнес на кровать, где без труда избавил от одежды и покрыл меня легкими поцелуями. Его крепкое тело нависло надо мной, обещая наслаждение и избавление от забот.

Мне нравились его ласки, а сегодня мой любовник был именно ласковым. Амеди умел чувствовать мое настроение и выбирал темп соответственно ему. Сейчас я оказалась не готова к всепоглощающей страсти и яростному натиску. Было немного стыдно, что у меня не хватало сил одарить его в ответ, но Амеди не возражал, взяв все в свои руки. Как только мы насытились друг другом, я провалилась в глубокий сон, который принес кошмары.

Утром обнаружила пустую постель и записку, в которой Амеди обещал сделать все что сможет, чтобы найти таксиста. Я даже не помнила, когда просила его об этом.

– Ох, мсье Луи, – пробормотала я, вынимая мохнатого компаньона из клетки. – Амеди и о вас позаботился! Я не заслужила этого человека.

Маленькие лапки вцепились в мое плечо, теплое тельце тут же его согрело. Я бросила взгляд на странную печатную машинку, которая привела меня в музей Родена.

– И откуда же ты взялась? – пробормотала я самой себе, а потом спустила крысу на стол, а сама начала осматривать машинку со всех сторон.

Никаких надписей, пометок или чего-то подобного на ней не обнаружилось. Странная машинка вызывала во мне неприязнь, будто это она была виновна в смерти Кароль Пети. Чтобы не видеть ее хотя бы какое-то время, я убрала аппарат в шкаф и плотно закрыла дверцы. Стоило мне отойти всего на несколько шагов, из шкафа послышались ровные удары по клавишам. Я вздрогнула и мотнула головой. Снова прислушалась – удары возобновились. Сердце рухнуло в пропасть от неясного страха.

– Чертовщина какая-то, – пробормотала я, а потом испугалась еще больше, когда раздались громкие удары в дверь.

Я застыла на месте, чувствуя себя безумной. Может, и в дверь удары мне только послышались? Однако стук повторился, уже более настойчивый. Запахнув плотнее халат, я отправилась туда, откуда раздавался более правдоподобный звук. Распахнула дверь и увидела на пороге двух совершенно незнакомых мужчин:

– Вас желает видеть мсье Северин Дюваль, – сказал один из них.

«Лучше бы открыла шкаф», – мелькнула в голове нечаянная мысль.

Испытывая нечто похожее на оцепенение, я попросила мужчин подождать за дверью, а сама начала одеваться. Движения мои были механическими, голова будто опустела. Ледяными руками натянула свободные брюки, блузку сдержанного бледно-серого цвета и подхватила пиджак. Волосы оставила распущенными, не было ни времени, ни желания возиться с прической.

Сердце билось медленно, словно притихло в страхе. Я поймала себя на том, что дышу через раз; то вдыхаю полной грудью и судорожно выдыхаю, то в ужасе будто застываю, словно льдом скованная. В голове появилась трусливая мысль о побеге. Я остановилась и обдумала ее, а потом отбросила. У Северина Дюваля руки очень длинные. Как долго я смогу бегать от него? Мстительные люди не отпускают своих жертв, а оружейный магнат, по слухам, именно таким и был. Да и куда мне бежать? К родителям? Так я лишь беду на них навлеку. Не думаю, что для Дювалей будет проблемой выяснить мое настоящее имя, и при таком повороте, как быстро они окажутся у порога родительского дома?

Мой отец учил меня решать проблемы, а не убегать от них. Горько усмехнулась, вспомнив об этом. Эту проблему решить будет непросто.

– Вот и посмотрим, каков на самом деле Северин Дюваль, – сказала я, пряча мсье Луи обратно в клетку. – Самодур, жаждущий расплаты и не желающий разбираться, или же человек мыслящий и справедливый?