Задевая эти басовые струны, ты творишь кровавую музыку. Когда мы слышим басы, мы чувствуем тревогу. Это струны, которые отвечают за самое низменное и подлое в нас. И они были всегда. Они были в нас всегда. Мне говорят: «Слушай, пойми, у России просто не было шанса. Мы не дали России шанса!» Все поколения, жившие в великой стране, не дали России шанса стать демократической, потому что не терпит наша территория другого народа. Скидывает его со своего тела. И до сих пор раздраженно чувствует на себе это маленькое тельце последнего демократа. Она говорит ему: «Пшел вон в эмиграцию. Давай, иди отсюда». Демократ говорит: «Но я же люблю свою родину». А ему: «В Париже любовь крепче будет». И смотрим мы, как отбывают они на очередном пароходе. А если они не понимали своего счастья, то в советское время им помогали мощным пинком под зад. И им нравилось. Им нравилось чувствовать себя униженными, оскорбленными, отделенными от Родины и, стеная, кричать, что мужик не осознал своего счастья. Но ведь они виноваты не меньше тех, которые их выгоняли. Они точно так же виноваты.

Мне много пишут пенсионеры, а иногда даже звонят и плачут в трубку: «Владимир, как можно жить на такую маленькую пенсию? Как можно жить в такой стране?» Я вынужден говорить им оскорбительную, жестокую и правдивую фразу: «Родненькие, мы живем в той стране, которую вы нам оставили». Это вы нам оставили страну, полную дерьма, материального и духовного. Это вы оставили нам дьявольское устройство, порождающее омерзительные, человеконенавистнические формы жизни, среди которых нормальный человек задыхается и опрометью бежит в «Шереметьево-2». А главное – это наша постоянная ложь. Как мы врем себе о себе самих, как вечно придумываем какие-то глупости и ищем себе оправдания. Посмотрите наши фильмы о войне: мы всегда лучше всех! Мы чистые и красивые, мы утираем слезу плачущему ребенку любой национальности и провожаем женщин до дома, сдувая с них пылинки. Но это вранье, к сожалению, война – грязное дело.

Недавно я вернулся из Швейцарии, где беседовал с одним человеком, косовским албанцем по национальности. Семь лет назад у них была страшная этническая резня – резали всех: и сербов, и албанцев. Правды и чистоты там никакой не было. А несколько лет назад в нашей стране тоже была жуткая война. И мы тоже посылали туда ребят. А потом, когда они возвращались, мы им говорили: «Ну, что, мерзавец? Убил, гад?» Почему? За что люди, которые воевали за нас, возвращаясь, чувствовали себя обманутыми. Мы предавали их: платили копейки, выбрасывали из жизни, де-факто не подавали им руки. Один из таких известных мне ребят живет в квартире размером с две телефонные будки. В квартире места хватает только на кровать и коробку, доверху набитую орденами. И что, народ любит своего героя? Или платит ему зарплату? Наш защитник сам чувствует себя защищенным? Нет. Де-факто власть небрежно бросила ему: «Саш, ты нам не нужен. Мы тебя не любим. Зачем ты нам?» За Грозный Сашке и многим другим должны были дать героев, но вышестоящее начальство решило, что это глупости. Героев получат их командиры, а ребятам дадут какой-нибудь орден. Важный, конечно, но не героический. Зато Александр Алексеевич Хинштейн не так давно получил орден Мужества за то, что рассказал про дачи Касьянова.

И ведь кому-то нужно, глядя нашим ребятам в глаза, говорить: «Мужики, все нормально». Все нормально! И геройская звезда на груди у Кадырова, который с этими же ребятами в первую войну воевал не плечом к плечу, а лицом к лицу – нормально. И то, что улица в городе-герое Москве названа не именем их погибших товарищей, а именем героя России Кадырова – тоже нормально. Вот только кто и когда сможет все это объяснить их детям? Кто и когда сможет объяснить, что Кадыров сыграл важную роль в восстановлении целостности России? Это все правильные слова, но их не услышишь сейчас. Если бы власть и государство были справедливы по отношению к своим героям, то и народ отвечал бы тем же. Но мы с вами устроены по-другому. Мы с вами генетически устроены по-другому. Мы привыкли считать, что мы очень хорошие, а они, власть, очень плохие. Мы с вами привыкли считать, что они всегда в сговоре против нас. Так это или не так?

Давайте посмотрим. А кто такие Они? Ведь если посмотреть на всю историю Руси, между правящей элитой и народом всегда существовал колоссальный разрыв как по языку, так и по этносу. Сначала племена славянские варягам в ножки кланялись – приходите нами править. На зов сей явились конкретные пацаны с топорами и говорят: «Значит, так, Киев это уже не вы. Киев – мы». – «Как это мы? Мы ведь тут живем?!» А они говорят: «Кому дань платите?» Славяне: «Мы тут это, значит, хазарский каганат кормим». Пацаны говорят: «Значит, так – этим больше не платить! Платить теперь будешь нам». Те говорят: «А с этими вы договоритесь?» – «Не боись», – сказали пацаны. И действительно, договорились: дали хазарскому каганату по башке, и кирдык прежним условиям. Разговор там был простой и короткий. Нельзя сказать, что Киеву от этого стало лучше – платить стали больше, но зато мы почувствовали себя великим народом. Победили хазарский каганат! Пусть не сами, зато хитрым путем. После этого пытаться понять, кто Мы этнически, смешно, глупо и неправильно. Мы великий замес, у нас миллион разных кровушек. И слава богу, ведь именно поэтому мы великий народ.

Но что происходит дальше? Я ничего плохого не хочу говорить про Киев, но вы же понимаете. Как называют Киев? Киев – мать городов русских. Киев – мать городов русских, так? Тогда верните старушку на родину. Что Украина так в нее вцепилась? А мы такие гордые, все кричим: «Вы наши младшие!» Кто кому младший брат? Зачем мы пытаемся сейчас выделить, кто кому кем приходится? Представляете войну между Россией и Украиной? Как мы будем друг друга отличать? Что, уши красить разной краской? Это украинцы, смотрите – у них уши другой формы. «Я по ушам вижу, он, братцы, сало по ночам ест». Так, что ли? Бред, чушь, позор. Но мы ведь к этому идем. Это так же, как и в семье: тех, кого мы сильнее всех любим, тех, кто нам близок, мы больнее всего бьем. Так же и здесь. Испокон веков жили рядом и туда же. Но таковы традиции: самые кровавые войны, которые были в истории России, происходили между русскими городами. Самые страшные войны были между Москвой и Рязанью, между Рязанью и Новгородом. Кровавые войны, жуткие. Читаешь летописи – волосы дыбом. Так что демократический строй, конечно, мог бы прийти, но некуда. Мы всю жизнь будем воевать: выискивать врагов, находить и бить их по выдающимся частям тела. Притом, чем больше врагов мы находим, тем больше их появляется. Традиции. Заметьте: нет ни одного явления в современной истории, корни которого не тянулись бы из прошлого. ЧК? Пожалуйста – опричники. И до них были серьезные «пацаны». Любой царь – реформатор, можно в длинную линеечку всех построить.

Нет ничего в нашем устройстве, что генетически и исторически не было бы обусловлено. Все мы когда-то учились в школе, кто-то даже в институте. У каждого из нас есть люди, с которыми мы вместе росли и сидели за одной партой. Вот Ваня, в школе редкий был дебил, но ему в жизни повезло. Ваня устроился на хорошую работу, и теперь Ваня – не просто дебил, а чиновник и занимает ответственную должность в министерстве. А с ним в школе учился Петя, который всегда был отличником. Петя понимал, что Ваня дебил, но видел его перспективу стать чиновником, поэтому по голове Ванечку портфелем предусмотрительно не бил. Напротив, спустя многие годы встретился с ним и сказал: «Старичок, помоги? Мне вот тут надо. Нельзя, но надо». И если Ваня-дебил ответит Пете-отличнику, что, мол, старик, я бы с радостью, но по закону не положено, что скажет народ об этой парочке? Ну, конечно, они же друзья, и если дебил ответил отличнику-предпринимателю: «Старик, я не могу этого сделать. Это незаконно», народ скажет ни больше ни меньше: «Какая сволочь!» И в России все его поймут. Ведь если твой приятель стал большим человеком и не хочет тебе помогать, он негодяй. И не надо нам рассказывать про закон, мы все про него понимаем. Но зачем тогда нужны законы? Для кого они нужны?