Максанс Вине с наслаждением протянул подошвы к жаровне и вскоре задремал, вспоминая один из лучших моментов своей жизни. Как-то раз зимой, когда ему было семь лет, бабушка, продавщица воздушных шаров, которая воспитывала его после смерти родителей, привела его в кафе на Бульварах. Они уселись у камина, и, напившись шоколада со сладостями, Максанс уснул.

Он почувствовал легкую головную боль, потом стало трудно дышать, сердце забилось чаще. Максанс не мог бороться с охватившей его слабостью, все тело отяжелело, не было сил пошевелиться. Ему почудилось, что он очутился в печи, в которой плавят металл. Максанс попытался глубоко вдохнуть, но из груди вырвался хрип. Он закашлялся и стал искать на ощупь ручку дверцы. Она не поддавалась. Он застонал. Фиакр тронулся. Уже теряя сознание, Максанс подумал о том, что теперь он, наконец, встретится с императором Марком Аврелием.

Понедельник, 18 ноября

Жозеф был готов отдать что угодно за то, чтобы каким-нибудь чудесным образом очутиться в Патагонии, на Больших Зондских островах или на вершине Килиманджаро — неважно, где, лишь бы подальше от этих клуш. Он не спал всю ночь из-за криков Дафнэ, у которой резались зубки, а теперь был вынужден общаться с Олимпией де Салиньяк и ее тощей, похожей на козу приятельницей Бланш де Камбрези, которые перевернули всю лавку в поисках «Эйримаха», исторического романа Жозефа Анри Рони-старшего, написанного им в соавторстве с младшим братом Серафеном Жюстеном Франсуа, и «Осени женщины» Марселя Прево, при этом болтая без умолку о том, как независимы женщины в Соединенных Штатах и покорны в Японии.

Кэндзи отправился оценивать библиотеку на Бур-ля-Рен, Виктор скрылся в хранилище, и на растерзание дамам остались Жозеф и Симеон Дельма. Впрочем, последний являл собой образец ангельского терпения и общался с покупательницами с неизменной улыбкой на лице. Жозеф схватил газету и начал отступление к задней комнате. До него долетали обрывки фраз, но он открыл страницу с хроникой происшествий и больше ничего не слышал.

ДВЕ СТРАННЫЕ СМЕРТИ В ФИАКРЕ

У нас уже были заразные попугаи. Теперь появились фиакры-убийцы. Жаровни с углем стали причиной гибели Деода Брикбека, служащего Парижской обсерватории, и Максанса Вине, рабочего-литейщика, проживающего в богоугодном заведении Тиссран на улице Алезья. Двое мужчин были найдены мертвыми с интервалом в один день. Полиция подозревает, что это не несчастный случай, а преднамеренное убийство. Возможно, в Париже появился маньяк! Ведется расследование. Общественность призывает владельцев фиакров проверить качество жаровен. Пассажирам следует регулярно открывать дверцы, чтобы избежать удушья.

Жозеф, который всегда охотно пользовался этим видом транспорта, решил, что надо предупредить о грозящей опасности всех, и первым делом Виктора. Мелкими перебежками, чтобы его не заметили дамы, он двинулся к лестнице, ведущей в хранилище.

Виктор был не в восторге от появления Жозефа. Он сделал вид, что внимательно слушает подробное перечисление смертельных опасностей, подстерегающих пассажиров плохо проветренных фиакров, напевая про себя песенку собственного сочинения:

Он учил Брикбека играть на ребеке,[41]

благодаря греку,

который уехал в Мекку.

— Вы меня слушаете? — спросил Жозеф.

— Конечно, Жозеф. Кстати, как вы думаете, Брикбек пишется через «к», так же как и город?

— Ну да, в школе бедолагу наверняка дразнили «Брик-а-брак»![42]

— Среди многочисленных увлечений моего дяди Эмиля была и история старинных замков. Во время своего последнего пребывания в Лондоне он несколько раз упоминал о замке Брикбеков.

— А какое это имеет отношение к тому, что я вам только что прочитал?

— Никакого.

— Понятно! Вы заговорили про замки, чтобы от меня избавиться! — обиделся Жозеф и вышел из хранилища, бросив газету на картонную коробку.

Оставшись один, Виктор попытался припомнить детали того разговора с дядей. Замками-то Эмиль, конечно, интересовался, но вот о Брикбеке упомянул, как казалось теперь Виктору, лишь потому, что ему встретился в Париже некто, чья личность показалась забавной. Как же дядя его описывал… «Ему всего двадцать четыре года, но выглядит он гораздо старше, возможно, потому что волосы у него длинные и одет он неизменно строго, во все черное. В нем было что-то от персонажей Диккенса… этакий протестантский пастор».

Виктор развернул газету. Деода Брикбек. В тумане его воспоминаний словно замигал маяк. Деода Брикбек, Максанс Вине. Эти имена были ему определенно знакомы. Он машинально подчеркнул их карандашом и пометил на полях: «Проверить…». Где же он мог их видеть?.. Он щелкнул пальцами. Вот оно! Когда после смерти дяди он унаследовал книжную лавку, ему пришлось разбирать хранившиеся там старые счета, письма и другие бумаги. Всё, что было связано с дорогим сердцу дяди учением Шарля Фурье, Виктор сложил в сундук. Тот самый, о котором упоминала недавно Мишлин Баллю, и содержимое которого Виктор увидел на полу в мансарде.

«Прыжки на одной ноге… Одноногий… Хромоножка… Нет! Подранки!» — так Эмиль Легри назвал ассоциацию, среди членов которой были и Деода Брикбек, и Максанс Вине. Остальных Виктор не помнил и решил подняться в мансарду. Увы, для этого надо было пройти через магазин, где он тут же попал в лапы Бланш де Камбрези, которая, за неимением Марселя Прево, готова была удовлетвориться «Галилеей» Пьера Лоти.[43]

— Я буду к вашим услугам через тридцать секунд! — пообещал ей Виктор.

Не сказав ни слова Айрис, которая качала на руках Дафнэ, он прошел к лестнице, ведущей на мансарду, открыл дверь и, споткнувшись о фарфоровую салатницу, с трудом устоял на ногах. Ругаясь на чем свет стоит, зажег свечу и склонился над сундуком. Тот был пуст.

— Дырявая голова! Я же сам попросил Андре Боньоля отнести на улицу Фонтен коробки с дядюшкиными бумагами!

Когда мадам Баллю вернулась с рынка, Виктор вручил ей ключ.

— Спасибо, месье Виктор, я разобрала подарки покойного Онезима, и теперь их осталось только отнести наверх. Правда, у меня сегодня так болит поясница…

Виктор проигнорировал эту завуалированную просьбу о помощи и, решив оставить велосипед в лавке, чтобы не столкнуться с покупательницами, отправился домой в фиакре. Причем, несмотря на холод, отказался воспользоваться жаровней.

Приехав домой, он сразу позвонил Жозефу.

— Куда вы подевались? — удивился тот.

— Извините, я опаздывал на важную встречу, и мне пришлось срочно уйти.