— Но это вы на нас напали, — произнесла Соловет, и в голосе ее звучал металл. — А теперь скулите, хотя это вполне справедливое наказание.

— Ах, мы скулим? — прорычала Коготок.

Они с Пролазой изготовились к атаке, и Соловет положила ладонь на рукоять меча.

Грегор не понимал, что происходит, но готов был поклясться, что ничего хорошего.

Живоглот встал между кипевшими от злости крысами и Соловет.

— Попридержи коней, Соловет, — сказал он спокойно. — Вспомни, что чувствуешь ты, когда твои собственные щенки кричат от голода и когда чума выжигает их сердца. Ведь и сейчас твой внук лежит там, в палате со стеклянной стеной.

— А что насчет моей внучки, Люксы? Где лежит она, Живоглот? Где?! — крикнула Соловет.

— Я не знаю. Но у нас лишь два варианта, Соловет: либо ты успокоишься и продолжишь беседу, либо пойдешь домой и велишь своим людям готовиться к смерти, — ответил Живоглот. — Мы сейчас как никогда нужны друг другу, Соловет.

Грегор так и не узнал, что ответила на это Соловет. Потому что в этот момент стражи начали трубить в рог, предупреждая об опасности, которая приближалась со стороны туннелей. Туда стремительно направились летучие мыши.

— А чего они трубят? — удивился Живоглот. — Никто из крыс не вторгался в Регалию.

— Случилось что-то ужасное, — сказала Соловет. — Иначе они не стали бы подавать такой сигнал.

— Но кто мог напасть на Регалию сейчас? — недоумевал Викус.

Ответ на этот вопрос пришел из туннеля. Это была летучая мышь с ярко-оранжевой шкуркой — Грегор никогда не видел такую прежде.

С этой летучей мышью что-то было не так: крылья ее беспорядочно били по воздуху, а траектория полета была весьма причудливой. Иногда мышь даже закручивалась вокруг своей оси.

— Это Икарус! Но что с ним?! — произнесла Найк.

Когда Икарус снизился и пролетал у них над головами, Грегор вдруг заметил у него фиолетовый бубон, сочившийся кровью и гноем. А еще он увидел покрытый белым налетом язык, свисавший изо рта, и безумный, лишенный всякого выражения, блуждающий взгляд.

— Это чума! — закричал Грегор. — Он болен чумой!

Икарус перекувырнулся в воздухе, крылья его затрепетали, и он окончательно потерял контроль над своим телом. Общий крик ужаса и тревоги раздался, когда летучая мышь стремительно обрушилась прямо на поле, туда, где собрались делегации подземных.

Икарус упал с такой высоты и с такой скоростью, что слышно было хруст, с которым переломались его кости. Он умер мгновенно. Ни малейшего движения — только кровь и гной из фиолетовых бубонов.

— Не трогайте его! — предупредила Нивива. — И не подходите близко!

Это было излишне — все и так инстинктивно отпрянули от распластанного на земле тела.

Грегор, не удержавшись, отошел в сторонку и опустился на мох — ноги не держали его. Две летучие мыши стремительно взмыли в воздух и там нечаянно столкнулись.

И только мама, стоявшая в нескольких шагах от того места, куда рухнул несчастный Икарус, не шелохнулась. Она обхватила Босоножку и словно вросла в землю. Придя в себя, Грегор вскочил и подбежал к ней.

— Сжечь тело! — приказала Соловет.

— Нет! — взревел Живоглот, когда трое солдат потянулись факелами к трупу. — Нет! — Он скрежетал зубами от злости. — Убирайтесь отсюда! Все! Бегите! — кричал он.

Но его не послушали. И когда огонь охватил тело Икаруса, Грегор понял, что имел в виду Живоглот.

Пламя едва дотронулось до шерстки летучей мыши — и тут словно волна маленьких черных искорок хлынула прочь с мертвого тела.

— Блохи! — закричал Викус. — Бегите!

Грегор сграбастал Босоножку в охапку, схватил за руку маму и почти силком затащил ее на спину ближайшей летучей мыши — это оказалась Афина. Возможно, так запросто вскочить на спину королеве было нарушением этикета, но сейчас времени на политес не оставалось.

Взлетев, Грегор увидел, как крысы и тараканы прячутся в туннели, ведущие в Подземье. А люди попрыгали на летучих мышей и тоже взмыли в воздух.

— В королевскую ложу! — командовал Викус. — В город никого не пускать!

Королева Афина летела к скамьям в самом верхнем ряду, отгороженным от остальных. Грегору они напомнили места для почетных и богатых зрителей на стадионе «Янки».

Должно быть, отсюда смотрела спортивные соревнования королевская семья.

Едва они приземлились, Нивива развела их в разные стороны.

— Соблюдайте как можно большую дистанцию меж собой, — велела она.

Грегор отошел подальше от мамы и королевы Афины, но не выпустил Босоножку: она бы тут же начала бегать по всей ложе, к тому же ложа находилась на большой высоте.

Мама хотела было подойти к Грегору с Босоножкой, но Нивива вернула ее на место:

— Нет! Между вами должно быть свободное пространство!

Доктор открыла свой чемоданчик и достала из него что-то вроде флакончика с духами — из таких опрыскивают входящих в магазин покупателей во время рекламных акций. Она прикрыла глаза, направила флакончик раструбом на себя и нажала на грушу. Облачко желтой пудры вырвалось из распылителя и осело на ее коже и одежде. Эта было то же вещество, которое с таким остервенением пытались выскрести из своих шкур крысы.

Пудра от блох.

Нивива быстро передвигалась от одного к другому, по очереди всех опрыскивая.

— Втирайте вещество в кожу, волосы. Постарайтесь захватить все доступные вам открытые участки тела, не пропускайте ничего, — инструктировала она.

Когда подошла очередь Грегора, он закрыл ладонями глаза Босоножке, а малышка подняла свои ладошки кверху. Грегор чувствовал, как пудра окутывает его кожу — у нее был острый, горьковатый запах.

Нивива направилась к маме, а Босоножка вывернулась из его рук и посмотрела на него с интересом.

— Ты золтый! — сообщила она.

— Ага. И ты тоже, — ответил Грегор, втирая пудру ей в волосики. — А какая буква первая в слове «желтый»?

— З! — сказала Босоножка. — З — золтый.

— А еще что с этой буквы начинается? — Грегор хотел отвлечь ее внимание, а сам в это время втирал ей пудру в кожу головы.

— Исё зук! И зыраф! И заба! И зако, — перечисляла Босоножка.

Она никогда в жизни не видела ни жирафа, ни этого загадочного жако — разве что на картинке в детской энциклопедии. И Грегор не видел. И вообще, наверное, мало кто знал бы про этого попугая жако, если бы на букву «ж» были другие животные…

В считанные минуты шесть летучих мышей и шесть человек были обработаны желтым порошком.

— Думаю, это должно нас на некоторое время уберечь, — с удовлетворением констатировала Нивива.