Случившаяся затем сцена была настолько безобразна, что я не хочу подробно ее описывать. Скажу только, что рука у Моник оказалась настолько же тяжелая, насколько и изящная. Трем подружкам губернатора пришлось несладко, а когда одна из них выхватила из прически длинную булавку и попыталась выколоть Моник глаз, то через секунду визжала от боли в сломанной кисти. Все, кто находился в зале, конечно же, сбежались смотреть. Мужчины аплодировали, некоторые даже кидали под ноги Моник золотые монеты.

— Ну вот и все! — объявила она, когда ее соперницы оставили попытки подняться. — Даже на сердце легче стало. Я хочу пройтись по острову, но губернатор сказал, что я могу вернуться когда захочу. Это так? — спросила она у охранника, смотревшего на нее с явной опаской.

— Да, — подтвердил он. — Мы получили распоряжение всегда вас пропускать.

— Тогда мы уходим. Джон, я обронила несколько монеток — подбери их, пожалуйста!

Мне ничего не оставалось, как подчиниться. Было немного стыдно, но деньги нам могли пригодиться — я надеялся, что мы вот-вот покинем «Устрицу» и вернемся к мирной жизни. Вот только все никак не мог придумать, как именно.

Покинув твердыню Ле Вассера по все той же веревочной лестнице, я почувствовал себя легче. Мы получили обратно свое оружие и уже знакомой тропой спустились к причалу и поселку. Кристин, конечно, заглянула на бриг — узнать, все ли в порядке. Двое вахтенных матросов откровенно скучали — на наше движимое имущество никто не покушался, так что они коротали время за игрой в кости и уже хлебнули изрядно джину. Остальные отправились шататься по кабакам вместе с Моррисоном, и я не сомневался, что рыжий толстяк проведет эту экскурсию по всем пиратским правилам.

— Да и мне пора показаться на глаза Береговому Братству! — Кристин сладко потянулась. — Вот она — свобода! А какое здесь солнце, а какое море! Джон, признайся, что ты уже не скучаешь по своей унылой Шотландии!

— В Шотландии льется меньше крови, — заметил я.

— Что-то не верится! А если и так, то временно. Я ведь недавно из Англии, Джон, и знаю, что сэр Кромвель собирается навести в ваших краях порядок. Кровь льется везде. А уж что творится в Голландии, спасибо испанцам! Нет, так везде заведено: люди убивают друг друга. Только обычно придумывают для этого какие-то дурацкие причины, вроде того, что ты молишься Господу не так, как я, и поэтому должен умереть… Гораздо честнее сказать: мне нужны твои деньги, и ты или отдашь их мне, или умрешь!

Я только покачал головой. В чем-то Кристин, конечно, была права. Вот только я верил, что люди могут жить в согласии. Могут, но отчего-то не живут… А ведь даже испанцы, которые натворили столько бед по обе стороны океана, наверняка хотят всего лишь жить в достатке и процветании. Но возразить по сути было нечего: они грабили индейцев, их грабили голландцы, англичане и французы, а пираты грабили всех.

Моник, сразу ушедшая в свою каюту, вернулась в мужском костюме. Я и не догадывался, что он у нее имеется! Выглядела она все равно прекрасно, и Кристин, похоже, это не слишком понравилось. Она начала ворчать еще по дороге от форта, вполголоса рассуждая о «леди, которые хотят, чтобы к ним относились как к леди, а сами ведут себя как торговки с рынка». Напрямую это никому не адресовалось, но конечно, наш капитан имела в виду драку, устроенную Моник. Мне это событие тоже совершенно не понравилось. И вообще, образ Моник то складывался у меня в голове в нечто прекрасное, то распадался на странные, плохо сочетающиеся друг с другом осколки.

— И куда, позвольте спросить, вы собрались, моя дорогая? — спросила Кристин у Моник. — Хотите теперь врезать по морде какому-нибудь мужику покрепче? Предупрежу сразу: получите сдачи. Они тут не слишком галантные, да и вообще поумнее обычных.

— Не сердись на меня, капитан Кристин! — Моник улыбнулась и вокруг будто птички запели и солнце засияло ярче. — Я погорячилась. Этот невежа Ле Вассер расстроил меня. А переоделась я потому, что не хочу больше карабкаться по лестницам в платье — это неудобно. Кроме того, достойные женщины тут, кажется, платьев не носят.

Кристин лишь пожала плечами, но я заметил, что она скрывает улыбку.

— Идемте в «Капитан и Соловей», — предложил Мерфи. — Помнишь эту таверну, Кристин? Ты бывала там маленькой. В тот раз, кстати, ее и сожгли, но хозяйка отстроила заново.

— Помню! Идем, конечно — это было вполне капитанское местечко.

Я бы предпочел остаться на «Устрице» и как следует выспаться, но все, и даже Роб, захотели идти. Спустя час мы уже сидели в довольно грязном и очень шумном заведении. Я устал и, проглотив немного отвратительного на вкус рома, почувствовал сонливость. Немного отодвинувшись от стола, я принялся наблюдать за публикой. Все же судьбе было угодно, чтобы я оказался не где-нибудь, а в столице пиратов и, если удастся выбраться из этого приключения, когда-нибудь буду рассказывать об этом внукам.

Если не вдаваться в детали, происходящее в таверне напоминало обстановку в крепости губернатора. Вот только гости в «Голубятне» вели себя куда тише, а в углу не бренчал на расстроенных инструментах квартет музыкантов, как видно, пьяных в дым. Эти звуки могли бы запросто свести с ума человека с тонким слухом, но здесь таких, судя по всему, не водилось. Явно не все эти люди были пиратами — я заметил, между прочим, компанию загорелых мужчин, усевшихся прямо за стол с длинными буканьерскими ружьями — но вели себя безобразно все без исключения. Кажется, каждый вновь вошедший стремился во что бы то ни стоило напиться допьяну как можно скорее, а потом пуститься в пляс. Капитанов, которых рассчитывала застать здесь Кристин, чтобы похвастаться своим новым статусом, в таверне не оказалось. Я искренне надеялся, что хоть они вели бы себя приличнее.

Здесь гуляли не только европейцы — я видел людей и с африканскими, и с индейскими, и с азиатскими чертами, а уж полукровок и квартеронов хватало всяких. И все, что мужчины, что женщины, старались разукрасить себя всеми возможными способами. Я видел татуировки, бусы, серьги, вставленные не только в уши, но даже в нос и губы. Одежду они тоже предпочитали яркую, дикарскую, хотя щеголи все же носили камзолы. Эта часть одежды обычно выглядела изрядно поношенной, но тоже разукрашенной всевозможными бусинами и пряжками.

— Да не так уж и плохо они живут! — сказал мне Роб. — Смотри — люди просто веселятся, никаких драк, никаких склок!

— Трудно драться, когда у каждого за поясом пистолет и пускает он его в ход не задумываясь о последствиях! — засмеялась Кристин. — Оттого Ле Вассер и разоружает гостей!

— А мне кажется, он просто боится за свою жизнь, — мрачно сказал я. — И скорее всего, умрет он не своей смертью.

— Пусть так! — Кристин пододвинула к Мерфи стакан, и старик послушно его наполнил. Я заметил, что после возлияний у губернатора девушка уже слегка пьяна. — Пусть так! Зато сейчас он — повелитель целого острова! Его все уважают и боятся! А умрем мы все рано или поздно. Кстати, кого это я там вижу?