Они выехали из аэропорта, так и не соприкоснувшись с кем-либо из местных служащих (если не считать двух людей в штатском, расположившихся чуть в отдалении возле своей машины, но никак себя не проявившими, и еще охранника, который торчал у поднятого шлагбаума на выезде). Сразу за КПП, правда, на площадке стояли две легковушки, возле которых собралась небольшая группа мужчин, причем явно неславянской наружности. Рейндж успел заметитить, как один из них поднес к губам мобилу, и, глядя на выехавшие из аэропорта джипы, стал что-то говорить в трубку.

Мокрушин попытался представить себе, как здесь все было четыре дня назад, когда в бельбекском аэропорту – а отнюдь не в сиферопольском, как предположили досужие, но малоинформированные журналюги – на несколько часов приземлился летящий назначением в Стамбул «Боинг-747» с директором главной штатовской Конторы на борту. О чем, интересно бы знать, они тут беседовали, на пару с подьехавшим сюда из своей ялтинской резиденции «помаранчевым» президентом? И имеет ли какое-то отношение данная встреча – о которой почти ничего не известно, кроме места, где она состоялась – к тем событиям, что стали происходить буквально сразу после этого их доверительного разговора?

Даже такой прекрасно информированный человек, как Шувалов, от которого Рейндж и получил эти любопытные сведения – в качестве «информации к размышлению» – затруднился в точности ответить на этот вопрос.

Некоторое время джипы двигались по реконструированному Южному шоссе, плавно перетекшему в трассу Севастополь-Ялта.

Венглинская была то ли не в духе, то ли ее не по-женски изощренный мозг был занят какими-то сложными вычислениями… Начиная с утра, они едва ли обменялись десятком фраз. Эта женщина не делала ровным счетом ничего, чтобы завоевать симпатию своего нового знакомого. Сегодня она была одета несколько иначе, нежели в предыдущие дни. На ней длинный темный плащ, брюки заправлены в черные остроносые полусапожки; голова повязана платком золотисто-черного цвета, глаза сокрыты темными очками – практичный и в то же время стильный наряд…

– Вы о чем-то хотели со мной переговорить, Лариса Аркадьевна? – поинтересовался Рейндж, когда ему надоело играть в молчанку.

– Нет, – сказал та, даже не повернув к нему голову. – Во вском случае, не сейчас.

– А зачем тогда… Зачем вы пригласили меня в свою машину?

– Можете считать, что мне приятна ваша компания. Расслабьтесь, Владимир Алексеевич. Полюбуйтесь окрестными пейзажами. Не правда ли, чудные места?

Пара джипов проехала по трассе мимо поворота на Балаклаву (или, как говорят иногда местные – Бабаклава). Мокрушин неплохо знал эти края: в молодости раза три или четыре отдыхал в Крыму с компанией, ну а в последние несколько лет случалось бывать здесь лишь по служебной надобности. По обе стороны трассы мелькают мелкоэтажные строения, автозаправки, заведения общепита с разноцветными рекламными щитами… Миновали, на подьем, Байдарские ворота, откуда в погожие дни открывается великолепный вид на море и на знаменитую форосскую церковь, расположенную на отвесной скале.

Рейндж понятия не имел, о чем сейчас думает его спутница. У него же в голове, как только они выехали из Бельбека, крутилась лишь одна – нелепая, дурацкая, чудовищная – мысль, не имеющая абсолютно никакого отношения к полученному им от руководства заданию. А именно: ему было интересно, как отнесется Лариса к тому, если он вдруг обнимет ее, рывком привлечет к себе и грубо вопьется в ее чувственный, сочный рот…

– Лариса Аркадьевна, дорога в урочище полностью перекрыта, – сказал водитель, у которого, как и у самой Венглинской, к ушной раковине была прикреплена скобка «переговорника». – Что будем делать?

– Что, совсем не проехать? – спросила Лариса то ли у водителя, то ли у старшего охраны, который находится в следующем впереди их джипе «ниссане» и тоже пребывает у нее на связи. – Человек триста собралось, говорите?.. Продолжаем движение! Но только аккуратно, без «эксцессов».

Пара внедорожников стали притормаживать в виду обзорной площадки и расположенных по обе стороны дороги кафешек. Возле которых, кстати, там и сям припарковано не менее трех десятков разнокалиберных тачек, а также с полдюжины потрепанных плохими дорогами и временем автобусов «Икарус» и «ЛАЗ»…

Рейндж, которому происходящее нравилось все меньше и меньше, заметил на обочине цепочку людей. Двое «пикетчиков» стали активно размахивать флагами. Один стяг, насколько Рейндж успел рассмотреть, представляет из себя полотнище ярко-голубого цвета, с изображенной в левом верхнем угду стилизованной буквой «Т» желтого цвета. Другой – ядовито-зеленого окраса с изображением полумесяца, смахивающего на секущий воздух кривой турецкий ятаган…

Остальные манифестанты бодро взметнули над головами плакаты: частью нарисованные на листах фанеры, частью исписанные краской лоскуты материи, смахивающие на простыни. Обычный, надо сказать, набор лозунгов, не сильно удививший тех, кто наблюдал за происходящим из окон следовавших по трассе машин. «ВЕРНИТЕ НАШИ ЗЕМЛИ!», «КРЫМ – НАШ!!», «ВОРЫ И ОЛИГАРХИ – УБИРАЙТЕСЬ ВОН!»… Последним же промелькнул плакат, чье содержание давно уже примелькалось на территориях большинства бывших союзных республик: «ЧЕМОДАН ВОКЗАЛ РОССИЯ!»…

На этой развилке к двум джипам присоединился третий. Еще один «ниссан», но не черного, как передовой, а сталисто-серого окраса – он пристроился замыкающим в их небольшой колонне. Там же, неподалеку от поворота, застыли два милицейских «уазика»; но самих местных ментов возле служебного транспорта не наблюдается. Мощные внедорожники один за другим свернули на единственную асфальтированную дорогу, ниспадающую серпантином от трассы к урочищу Ласпи и к расположенным ближе к береговой черте корпусам домов отдыха и пансионатов…

Проехали они этой дорогой недалеко: уже в паре сотен метров от развилки передовой «ниссан» уткнулся в непреодолимое, кажется, препятствие: путь к бухте был перекрыт развернутыми поперек дороги двумя «газелями», возле которых собралась довольно многочисленная и весьма агрессивно настроенная людская толпа… Не прошло и минуты, как все три внедорожника, которые посмели сунуться в урочище, оказались окружены орущей, яростно жестикулирующей массовкой. Примерно две трети этой толпы составляют женщины и подростки, но хватает и молодых парней, в возрасте от двадцати и старше, одетых большей частью в дешевые турецкие кожанки, с натянутыми по самые брови вязанными шапочками…

«Ну не е…ты ли?! – выругался про себя Мокрушин (адресуясь к „своим“, а не к собравшимся здесь аборигенам). – Вот куда, спрашивается, прут?! Давно п…лей не получали?! Здесь хоть и не Кавказ, но башку ведь могут и тут проломить!»

У охраны, правда, имеется табельное оружие… Но хрена ли ты сделаешь, когда на тебя надвигается бешенное людское стадо?! Затопчут, блин…

Тем временем, как и предполагал Мокрушин, события стали принимать довольно драматичные очертания.

Водитель передового «ниссана» принялся истошно сигналить, требуя, чтобы организаторы этой акции растащили в стороны «газели» и освободили проход. Даже в салоне «лендровера» было хорошо слышно, как ответно, еще мощней и еще яростней загудела, забурлила, закипая, живая стена, преградившая им проезд к цели… Что там они орут, эти люди, разобрать практически невозможно. Над импровизированной баррикадой взвилось уже знакомое знамя с желтой буквой «Т» на голубом фоне. Несколько молодых людей взобрались на крыши микроавтобусов и стали что-то скандировать, явно «заводя» это и без того неспокойное сборище…