Лицо Иоганнеса Берзениуса снова изменилось: было очевидно, что он заинтересовался.

– А если с соблазнением и женитьбой ничего не выйдет?

– Придется рискнуть…

Берзениус задумался. Лилит прервала ход его размышлений, коснувшись пальцами его руки.

– У меня есть и другой довод, мэтр Берзениус. Чтобы добиться вашего согласия, я готова дать вам все!

Глаза монаха вспыхнули.

– Все?

– Все, мэтр Берзениус…

Она поднялась и протянула ему руку, по-прежнему глядя на него с самой искусительной улыбкой. Берзениус поколебался мгновение, потом тоже встал.

– Думаю, у меня найдется одна шпионка при Бретонском дворе. Для этой роли она… превосходна!

Замок Куссон поистине обладал гордой статью. Он высился на юге Бретани, на островке, образованном небольшой приморской речкой с тем же названием. В этом месте она неожиданно широко разливалась. Окрестная равнина, холмистая и зеленая, была восхитительна в осеннюю пору. Тополя и плакучие ивы окаймляли низкие берега, красуясь мягкими переливами рыжеватых и золотистых оттенков. Высокий белый силуэт замка по контрасту казался еще более величавым.

После двух дней спокойного путешествия Франсуа, Анн и Изидор Ланфан прибыли в сеньорию 3 ноября, в День святого Юбера. Встречные крестьяне не скрывали радостного удивления. Уже двенадцать лет миновало с тех пор, как Франсуа покинул Куссон, а он уже тогда был в весьма преклонном возрасте. То, что он еще жив, казалось чудом; все преклоняли колена, чтобы испросить его благословения. А присутствие рядом с их господином юного наследника, такого красивого, ладного, такого нарядного, еще больше подогревало общее воодушевление. Сопровождаемые ликующей свитой, прадед, правнук и оруженосец въехали на подъемный мост.

Наконец, они достигли замковых покоев, которым на неопределенное пока время предстояло стать их жилищем.

Сам замок стоял посреди острова, и главным его сооружением был донжон – прекрасная высокая башня, сложенная из того же белого камня, что и крепостные стены. Изначально она совершенно естественно служила жилищем сеньору. Так всегда и бывало в случае сильных холодов или дурной погоды. В остальное время сеньор и его близкие устраивались на ночлег в одной из четырех угловых башен. Ее называли Югова башня – по имени самого известного из предков рода Куссон.

Как раз там Анну и отвели комнату, на самом верху. Она была просторной и очень светлой, с двумя стрельчатыми витражными окнами. Собственно, витражи помещались только в самом их центре, и каждый изображал зеленого волка, стоящего на задних лапах. Оба стеклянных зверя были обращены мордами друг к другу. С высоты из окна открывался восхитительный вид на речку Куссон и прилегающую равнину.

В первое же утро, едва проснувшись, Анн почувствовал, как его переполняет восторг. Ему здесь нравилось все: сам замок, исходившее от него впечатление спокойной мощи, окрестный пейзаж. Вивре и связанные с ним мучительные воспоминания решительно остались в прошлом. Здесь его ждет новая, увлекательная жизнь!

Его комната была обращена окнами на восток, и встающее солнце било прямо в двух зеленых, гордо вскинувшихся на задних лапах волков. Они сверкали, словно два изумруда… Волки! Еще одно обещание Куссона. Прадед наверняка не замедлит поведать о них. И это случится – почему бы и нет – на следующее Богоявление…

Обустройство на новом месте заняло несколько дней, поэтому Анн не сразу вернулся к тренировкам и учебе. Он воспользовался передышкой, чтобы ознакомиться с тем, что когда-нибудь станет его собственностью.

Верхом на Безотрадном он шагом объезжал окрестности. Все в этой сеньории говорило о достатке и, более того, – о процветании. Дороги содержались прекрасно, дома, даже самые простые, были крепко построены, крестьяне, обнажавшие головы при его приближении, прилично одеты.

Завершался осенний сев. В полях мужчины и женщины бросали семена в прекрасный чернозем. Кое-где торчали пугала, изображавшие солдата или лучника, поставленные в надежде, чаще всего напрасной, отогнать птиц. В лесах настала пора сбора желудей. То тут, то там можно было встретить крестьянина, окруженного своими свиньями, который швырял большую палку в крону дуба, после чего животные дружно кидались на поживу.

Да, Куссон – не Вивре: Анн убеждался в этом на каждом шагу. Куссон богаче, надежнее защищен. Хотя это была все та же Бретань, люди здесь чувствовали себя гораздо дальше от войны. Вивре находился на самой передовой, лицом к английской Нормандии и крепости Мон-Сен-Мишель. Здесь же, к югу от Ренна, жили в стороне от пути вторжений. Впрочем, и сюда доходили слухи, что англичане собираются атаковать Понторсон, находившийся как раз неподалеку от Вивре, и что коннетабль де Ришмон уже двинулся в ту сторону, чтобы дать им отпор.

Тем не менее, возвращаясь в замок, Анн имел случай заметить, что его прадед принимает необходимые предосторожности. Тяжелые повозки, груженные мешками и бочками, зерном и вином, с гулким грохотом проезжали по подъемному мосту. Подвозили не только продовольствие, но также оружие: мечи, латы, луки и арбалеты со стрелами к ним, порох и ядра. Обилие и качество товара достаточно свидетельствовало о высоких доходах сеньории…

Вскоре боевая подготовка Анна возобновилась. Чтобы наверстать упущенное со Стеллой время, Изидор Ланфан поначалу отдавал предпочтение верховой езде. Оставив на время изгороди, он велел Анну отрабатывать прыжки в длину. И каждый раз тщательно следил за тем, чтобы молодой господин был облачен в доспехи, тем самым, приучая коня к тяжести. Сперва Безотрадный перескакивал через речку Куссон в самом узком месте, потом расстояние постепенно увеличивали. Возможности жеребца казались неограниченными. Поначалу крестьяне изумлялись, но, в конце концов, привыкли к этой великолепной картине: белый конь со своим закованным в железо седоком, парящий меж небом и землей.

В отличие от физических упражнений возобновления книжной учебы пришлось ждать. Франсуа немедленно начал подыскивать Анну нового наставника. Заменить брата Тифания оказалось сложнее, чем он думал. Желая занять ум, мальчик много читал. Он бесконечно рылся в библиотеке, богатство которой, особенно греческими книгами, превосходило всякое воображение. Анн искал там какой-нибудь труд о волках, но, не обнаружив такового, продолжил изучать по Титу Ливию историю Рима с того самого места, на котором остановился в Вивре…

***

Анн не ошибся: откровения про волков, которых он ждал так долго, были действительно дарованы ему на следующее Богоявление, в день, когда мальчик достиг своих четырнадцати лет.

Поначалу он уже было решил, что ничего такого не случится. Пир шел своим чередом, а прадед, рядом с которым он сидел, не проявлял ни малейшего намерения сообщить ему хоть что-нибудь. Поэтому Анн с горечью наблюдал за тем, как сменяют друг друга блюда на узорчатой скатерти. Когда трапеза подходила к концу, в зал впустили стражников, крестьян и замковую челядь, чтобы одарить их в честь праздника. Они проходили перед ними чередой и брали лакомства из гигантской вазы в виде корабля, поставленной прямо на полу возле стола. Когда удалился последний, Франсуа де Вивре повернулся к своему правнуку и произнес: