В коридоре послышалось шарканье старушечьих ног. Корбан посмотрел туда и увидел старый обогреватель с железной решеткой, стоявший посреди коридора, перед открытой дверью ванной комнаты, которая, в свою очередь, потрясла его кошмарным сочетанием розового, черного и зеленого кафеля, покрывавшего нижнюю часть стен и пол.

Когда старушка вернулась в гостиную, Корбан непроизвольно вздрогнул. Она надела на себя длинное коричневое пальто с огромными пластмассовыми пуговицами черного цвета и коричневые же без шнурков туфли на толстой подошве. Не обращая на него никакого внимания, она подошла к своему креслу и склонилась над ним. Когда она выпрямилась, он увидел, что она держит старенькую черную сумочку с таким, мать честная, видом, будто схватила крысу за горло. Потом она обеими руками прижала сумку к себе и скорбно посмотрела на гостя.

— Принесите мне из кухни список продуктов. Он лежит на столешнице, справа от раковины.

Надменная старая ведьма.

— Да, мэм.

Выйдя на крыльцо, она заперла дверь на ключ и, когда Корбан подал ей руку, чтобы помочь спуститься по ступенькам, приняла ее. Правда, без особой радости. Он почувствовал, как дрожит ее рука. Нервы? Или просто старческая слабость? Не сказать, чтобы это его очень заботило. Он вытащил из кармана ключи от своей машины вместе с пультом и нажал на кнопку.

— Я открою вам дверцу. — Он в знак ободрения похлопал свою спутницу по руке и только потом отпустил ее.

— Я не сяду в спортивную машину! — Она вперилась в него взглядом и произнесла эти слова таким тоном, будто ее пригласили участвовать в гонках.

— Это не спортивная машина, мэм, это…

— Мне безразлично, что это такое. Я же сказала, что не сяду в нее. До магазина всего четыре квартала. Мы дойдем пешком.

— Пешком? — Пройти такое расстояние по одному из самых жутких районов, какие он когда-либо видел? На месте ли будет машина к их возвращению?

— Разумеется. Вот уже более пятидесяти дет я хожу за продуктами пешком.

— Четыре квартала туда и четыре обратно, итого восемь кварталов, мэм, — выпалил он, пытаясь образумить старушку.

— Мои поздравления. Считать вы умеете. Похвально, поскольку я читала, что большинство студентов высших учебных заведений нынче не умеют даже читать.

Он рассвирепел. Разве не она звонила и просила о помощи, так как не может сама сходить за продуктами? Он попытался придумать что-нибудь, что угодно, лишь бы отговорить ее от подобной прогулки. Она просто испепеляла его своим взглядом.

— Выглядите вы как довольно сильный молодой мужчина, мистер Солсек. Думаю, восемь кварталов вы одолеете с легкостью.

У Корбана вырвалось бранное словцо, как только он увидел, что женщина пошла вперед, не дожидаясь его. Посмотрел на свою машину, огляделся и пришел в отчаяние.

— Не подождете ли вы минутку, пока я поставлю машину на боковую дорожку? — Он постарался говорить более мягко. — Не хочется кому-либо преграждать путь.

Лиота остановилась. Повернулась и воззрилась на него. Какую ахинею он несет! Она прекрасно знает, что именно его беспокоит, и, говоря начистоту, готова признать правомерность его опасений. Просто ему придется столкнуться с трудностями, и ничего с этим не поделаешь. Может, в следующий раз у него хватит здравого смысла взять у кого-нибудь потрепанный «фольксваген» или приехать на автобусе.

— Пожалуйста, садитесь.

Она смотрела, как он разве что не перепрыгнул через капот своей машины, сел на водительское место, перед этим убрав какую-то прикрепленную к рулю штуковину красного цвета и включил зажигание. Тихо заурчал мотор. Это чудо техники, должно быть, влетело его родителям в копеечку. Он дал задний ход, доехал до середины улицы, развернулся и стал медленно въезжать на дорожку, ведущую к крыльцу ее дома.

Незаметно улыбаясь, Лиота ждала, что будет дальше.

Одну минуту.

Две.

Три.

Она прекрасно знала, что происходит, даже не поворачивая головы, хотя соблазн сделать несколько шагов, встать в конце дорожки и наблюдать истинное шоу был очень велик. Вместо этого она осталась стоять посреди тротуара, довольствуясь своим воображением.

Вдруг до слуха Лиоты долетел довольно громкий возглас. Всего одно слово, полностью выразившее все чувства молодого человека. Корбан подал машину назад, решив припарковаться не на боковой, а на подъездной дорожке, ведущей к парадному крыльцу, чтобы дверца машины открылась прямо перед ступеньками. Она увидела, как автоматически поднялись стекла, и, чтобы не рассмеяться, сжала губы. Нехорошо смеяться над такими гордецами. Он выключил двигатель и вышел из машины. Щелкнула замкнувшаяся дверца, после того как он воспользовался своей волшебной пищалкой. Положив ключи в карман, пошел прямо по заросшей сорняками лужайке. В тот момент, когда Корбан остановился рядом с Лиотой, хладнокровие вернулось к нему.

— Я не мог открыть дверцу, — с натянутой улыбкой объяснил он. — Ваша дорожка слишком узкая.

— Это ваша машина слишком широкая, — с невинной улыбкой парировала Лиота. — Будь дорожка на шесть дюймов поуже, вам самому пришлось бы выбираться через окно.

Корбан почувствовал, что покраснел до корней волос.

— Вы могли бы предупредить меня.

— Я уже давно пришла к выводу, что лучший учитель — это личный опыт. — Она приподняла свой локоть. — Вашу руку, пожалуйста. Как вы уже могли заметить, женщина я пожилая. И мне, моей старческой немощи, нужна опора.

Корбан чуть было не предложил Лиоте купить любую трость, какая ей только понравится. Например, с набалдашником в виде головы дракона! И все же его желание сдать курсовую работу профессору Вебстеру было таким сильным, что он решил попридержать свой язык. Нельзя сходить с дистанции. Он медленно втянул в себя воздух и едва сумел выдавить:

— С удовольствием, мэм.

— О, гнусная ложь, — послышалось ему или только показалось.

Ни один из них не проронил ни слова по дороге к торговому центру, а когда они вошли в магазин, говорила только Лиота Рейнхардт.

— Ни разу в жизни я не испытывал такого стыда! — Корбан небрежно швырнул свою спортивную куртку на стул. — Уже к тому моменту, когда мы обошли только половину продуктового магазина, мне страсть как захотелось купить скотч и залепить рот этой старой клюшке!

— Ты преувеличиваешь, — расхохоталась Рут. — Что случилось?

— Чего только не случилось! Сначала она заставила меня помыть окно около своей парадной двери. Видела бы ты эту грязищу, Рут. Потом настояла на пешей прогулке в магазин, заметь, который находится в четырех кварталах от ее дома. Когда мы добрались туда, она целый час топталась у прилавка с фруктами и овощами, где что-то высматривала, копалась, после чего нажаловалась управляющему, что все продукты потеряли свой первозданный вкус. «С таким же успехом можно питаться пластмассой!» — возмущалась она, и видела бы ты лицо того несчастного. Потом она прикатила свою тележку в мясной отдел и начала ворчать, что все упаковки рассчитаны на семью. «Приходится покупать десять свиных отбивных, чтобы цена казалась более-менее приемлемой. Вы имеете хоть какое-нибудь представление, как много времени мне понадобится, чтобы справиться с этими десятью отбивными?» — кипела старушенция. И все это ничто по сравнению с тем, что она наговорила несчастной кассирше. Эта старая кошелка рассказывала молодой девице, как она раньше покупала эти злополучные отбивные по пять центов за штуку и что купить один помидор по такой цене все равно что быть ограбленной средь бела дня.