– Господи, детка, где только ты этому научилась? Тресси пожала плечами, изо всех сил стараясь сохранять невозмутимый вид, но в душе она просто лопалась от гордости. Наконец-то и ей удалось внести свою лепту в общее дело!

– Принеси котелок, я брошу туда сердце и печень, – велела она. – А потом, кстати, можешь развести костер.

Рид дурашливо отдал ей честь и строевым шагом направился к вещам. Настроение у обоих было отменное: во-первых, они наконец отыскали воду, а во-вторых, еще и поужинают парной олениной!

Когда мясо изжарилось, уже совсем стемнело. Сидя у огня, Тресси и Рид поедали толстые ломти жареной оленины. Жаркое Рид нарезал новым блестящим ножом – прежде Тресси у него такого не видела.

– Где ты взял этот нож? – спросила она, потрогав пальцем острое лезвие.

– Снял с мертвеца, – ответил он, как ни в чем не бывало отправляя в рот изрядный кусок мяса.

Тресси поперхнулась. Ей показалось, что мясо во рту превратилось в кусок липкой глины. Давясь, она все же попыталась его проглотить, но безуспешно. Волна тошноты подкатила к горлу. Прижав ладонь ко рту, девушка вскочила и опрометью бросилась в лес. Там она упала на колени, и ее вывернуло наизнанку – весь роскошный ужин пропал зазря. Постанывая, Тресси прислонилась к стволу дерева и вытерла лицо. Тут она услышала, как хрустят опавшие листья под тяжелыми сапогами Рида, и ее охватил жар стыда. Господи, как глупо все получилось!

Рид опустился на колени рядом с ней, обвил рукой дрожащие плечи.

– Ну как, пришла в себя? Должно быть, тебе попался слишком жирный кусок… или ты отвыкла от плотной еды. Или слишком жадно ела.

«Пусть себе так и думает, – решила Тресси. – Это лучше, чем признаться, что ее стошнило от мяса, которое резали ножом мертвеца».

Рид помог ей встать.

– Пойдем, тебе нужно умыться и выпить воды. Может, и поесть еще сумеешь, если не спеша и понемногу.

– Да, наверное, – пробормотала Тресси и покорно пошла за ним, но к оленине больше притронуться не решилась.

– Может быть, завтра, – сказала она наконец. – Жаль, что сейчас так жарко – мясо, наверно, испортится.

Рид беспокойно шевельнулся и встал.

– Ты куда? – спросила Тресси.

– Приготовлю нам в дорогу вяленого мяса, да и жареного пару ломтей можно взять. Будем есть его, пока совсем не протухнет, а тогда перейдем на вяленое. Полустухшей олениной еще никто не отравился.

Тресси во время их долгого пути и вправду довелось есть тухлое мясо – когда иного выбора уже не оставалось. Она приняла это как должное – так уж заведено в прериях. Тресси знала также, что больше ее не стошнит по такому пустячному поводу. Рид был прав – отчасти ее тогда замутило еще и потому, что слишком много съела мяса на пустой желудок.

Разбрызгивая воду, Рид перебрался через ручей. Он волок за собой заднюю ногу оленихи. Присев на корточки, он вырезал из ноги приличный кусок и принялся обрезать с него со всех сторон тонкие ломтики, пока не получился длинный плоский ломоть коричневатой мякоти. Рид разложил его на ветвях поваленного дерева, затем нарубил зеленых веток, связал их в пучок и поставил так, чтобы дым от костра проходил сквозь это сооружение. Подвешивая мясо над костром, он сказал:

– У моей бабушки это получалось куда лучше, но и я постараюсь не ударить лицом в грязь. А теперь давай-ка глянем на то, что ты раздобыла в фургоне.

Самым ценным приобретением была, несомненно, одежда – несколько пар рубашек и брюк, шерстяные носки, два платья и теплые женские панталоны. Тресси испытывала смешанные чувства при мысли о том, что чужая трагедия оказалась для них истинным благословением.

– Почему же индейцы не забрали эти вещи? – спросила она.

– Индейцы? При чем тут индейцы?!

– А как же погибли эти двое? И куда делся их скот?

Рид заострил ножом тонкий сучок и принялся выковыривать мясо, застрявшее между зубов.

– Наверно, разбежался, или кто-нибудь увел. Впрочем, нет – тогда забрали бы и вещи.

Тресси молча ждала объяснений. Ветер к ночи унялся, и над крохотным лагерем стоял сытный запах жареного мяса. Где-то в темноте, на дереве заворковал голубь и завозился, устраиваясь на ночлег. Рид молчал.

– Что же случилось, Рид? – тихо спросила Тресси.

– Болезнь, – едва слышно ответил он.

– О господи! – Девушка провела ладонью по лоскутному одеялу, на котором она сидела. Одеялу, которым некогда укрывались двое несчастных, погребенных в чужой земле и никем из близких не оплаканных. Тресси могла лишь гадать, откуда они прибыли, осталась ли в тех краях родная душа, которая желает ушедшим за счастьем долгой и радостной жизни в земле обетованной. Как это все печально! Тресси кашлянула и поднялась. Из-за туч грациозно выскользнула почти полная луна, и тотчас окрестности залил ее серебристый колдовской свет.

Рид поглядел на девушку, и в глазах его стоял невысказанный вопрос, на который она никак не могла ответить. По крайней мере, словами.

– Мне надо искупаться, – вполголоса, хрипловато проговорила она. – И на этот раз, пожалуйста, никаких баек о змеях. Пойдем со мной, вот и все.

Она протянула руку Риду, и кровь быстрее побежала по жилам, когда его твердые пальцы стиснули ее ладонь. Рид поднялся и шагнул к ней.

Рид присел на берегу, чтобы снять сапоги, но не сводил с Тресси зачарованного взгляда. То, что они задумали сделать, – неправильно и опасно, но он не мог больше сдерживать себя – проще достать луну с неба. В бархатисто-зеленых глазах Тресси он читал то же самое чувство. Все равно, что упасть со скалы: стоит только шагнуть – и возврата уже нет… а они оба сделали этот первый шаг. Рид понятия не имел, что так изменило их отношения, что разрушило все преграды между ними. Может быть, неотступное желание осознать, что они все-таки живы.

Тресси сбросила башмаки и взяла его за руку. Она все еще боялась, что он повернется и уйдет прочь. Вместе они, одетые, вошли в ледяную воду. Дно ручья было усыпано гладкой галькой, и кое-где камешки поросли скользким мхом. Тресси крепче ухватилась за руку Рида, чтобы не оступиться.

Неподалеку от галечной отмели быстрое течение вырыло в каменистом ложе ручья глубокую впадину. Рид и Тресси бок о бок спустились туда. Вкрадчиво бормочущие струи обтекали их, сквозь намокшую одежду ласково касаясь полных грудей Тресси с отвердевшими от холода сосками. Рид накрыл ладонями эти соблазнительные округлости и даже сквозь одежду ощутил трепет живой упругой плоти.

Скоро пути назад уже не будет, мельком подумал Рид… да он и не хочет отступать. Видит бог, он желает эту девушку, желает всей душой. Глубоко вздохнув, он наклонился к Тресси, и она, охваченная желанием, самозабвенно ответила на его поцелуй. Луна смотрела на них с небес, молчаливыми свидетелями высились вокруг горы, и ручей журчал, нашептывая что-то ласковое и ободряющее.