— Лесная колдунья! — вырвалось восторженным возгласом из толпы гостей.

— Лесовичка! — пронеслось гулким рокотом по рядам крестьян.

— Красота! Великий Боже! Что за красота! — прозвенел чей-то потрясенный голос.

— Красота без единой улыбки! Мертвая красота, — отвечал другой.

— О, нет! Вовсе не мертвая! Посмотрите, как горят ее глаза!.. Графиня, откуда эта красавица?

Довольная эффектом ее затеи, графиня отвечала:

— Так, девочка из леса, приемыш, воспитанница. Не дурна, но дика и своевольна, как зверек.

Но вот потух горящий куст, и одновременно вспыхнуло электричество. Снова неясный далекий свет звезд стал бледен и жалок при праздничном роскошном сиянии.

Оркестр грянул вальс.

На бальном кругу первыми появились высокий белый ангел и приземистая лесная колдунья.

— Отчего ты не танцуешь, красавица-колдунья? Гляди все смотрят на тебя, любуясь… Но твой взор так мрачно-трагичен, что никто не решается к тебе подойти! А между тем все эти красивые, блестящие офицеры атакуют бедного черта, спрашивая, не может ли он уговорить чаровницу-колдунью танцевать с ними.

И красный Мефистофель, приподняв свою шапочку, с самым изысканным видом раскланивался перед Ксаней.

— Витька!

И на миг мрачные глаза колдуньи прояснились.

— Слушай! — сказала Ксаня, порывисто схватив за руку своего друга. Слушай, Витька! Ведь лес так близко отсюда, а я с тех пор, как живу у графов, еще никогда не была в лесу, в избушке у дяди… у Васи… Ах! сбежать бы с круга — ведь всего несколько шагов…

— Перед носом, хочешь ты сказать. — И Виктор-Мефистофель протяжно свистнул. — А все-таки сбежать с круга тебе не удастся… Десятки глаз следят за тобой… Я слышал, как вон тот длинный, как верстак, драгун сказал графу про тебя: «Я в жизни не видал ничего такого. Это редкая красавица». И потому тебе нельзя ни на шаг уйти… Сейчас заметят… Ну, редкая красавица, пойдем со мной, докажем всем этим господам, что ты и редкая плясунья.

— Ах, нет, уйди, не хочу я!

Ее огромные глаза впивались в темноту, в не освещенный электричеством угол площадки, где царила унылая мгла.

— Не хочешь плясать! — с неудовольствием протянул Мефистофель. — Какой комар тебя укусил?.. Все мои старания, как твоего профессора танцев, значит, пропали даром! Так! Этого я, признаюсь, не ожидал!.. Стесняешься, что ли? Но ведь ты танцуешь, как богиня. Ни этой Верке, ни твоей слащавой Нате до тебя не дотянуться. Они прыгают, как козы в сарафанах. У них точно ноги деревянные… А ты… ты… за тебя я не боюсь… Ксаня! Пойдем же со мной, потешь своего учителя… Голубушка!

— Убирайся! — грубо оборвала та. А глаза ее все время, не отрываясь, глядели и глядели в чащу.

Раздосадованный Виктор отошел от нее.

— И говорить-то я с тобой больше не желаю! — буркнул себе под нос рассерженный Мефистофель.

— A, monsieur Виктор! Кажется, лесная колдунья натянула вам нос? — И двенадцатилетняя графиня Вера просунула свою маленькую ручку под руку Мефистофеля. — Я видела, как вы приглашали ее, и как она вас оттолкнула, вас, лучшего танцора!

— Правда, графинюшка, она меня оттолкнула.

И красный Мефистофель покорно склонил перед розовой Психеей-Верой свою красивую голову, в то время как в кудрявой голове зрело быстрое решение.

— Вас, первого танцора, оттолкнула! — еще раз произнесла графиня Вера и томно склонила свою пепельную головку на плечо Виктора.

— Да, меня! — с комическим вздохом протянул тот.

— Бедный! — и лукавая девочка заискивающе заглянула в его глаза. — Да как же она смела!

— О, графиня!.. Как же она могла поступить иначе? Она не умеет танцевать.

— Не умеет?

— Ну, разве только с лешими у себя в чаще… Или вы не видите, что эта расфуфыренная дикарка тяжела, как слон? Даром, что она хороша, как картина.

— Разве хороша?

И в малокровном, безвременно увядшем личике графини Веры мелькнула зависть.

— Очень хороша! — с самым почтительным видом произнес Виктор. Впрочем, это все здесь говорят.

— Лучше меня?

Большие, серые глаза Веры широко раскрылись.

— Лучше, графиня, — прозвучал печальный ответ.

— А! — взор Веры завистливо и сердито блеснул. — Но танцует она худо?

— Никак не танцует! Просто резвящийся гиппопотам!

— Вот как! Ах, как это было бы хорошо, если бы можно было ее все-таки заставить танцевать с кем-нибудь, — воскликнула Вера. — Вот вышла бы потеха!.. Все преклоняются перед ее красотой, а вот, увидав, как эта красавица пляшет, все стали бы смеяться… Это было бы великолепно!.. Виктор, вы должны это устроить, непременно должны… Пусть протанцует хоть раз… Уговорите ее… Вот-то будет смешно!.. — злорадствуя повторяла Вера. — У меня есть танцор для нее… Тут, напротив, стоит князь Муратов… Подведите его к Ксане. Он сейчас только восторгался ею… Пусть же чувствует, как хороша в танцах эта тумба… Подведите его к ней…

— Охотно, графиня! — И, проскользнув мазуркой по кругу, Виктор подлетел к блестящему драгунскому адъютанту и, взяв его под руку, повлек в дальний угол площадки.

— Князь, я слышал — вы восторгались нашей лесной колдуньей, обратился Виктор к блестящему драгунскому корнету. — Хотите быть представленным ей?

— О, премного обяжете, mon cher![2]

И князь заскользил обок с Виктором по натертому воском кругу.

— Ксения! — произнес Виктор, низко склоняя перед Ксаней свою кудрявую голову, — вот князь Муратов желал быть представленным вам, — и тихо тут же добавил, — если ты не пойдешь с ним танцевать, то знай, мы с тобой враги на всю жизнь!

Впрочем, и без этого внушения Ксане нельзя было бы отказаться. Сильная рука Муратова, обтянутая белой лайкой, живо обхватила ее стан, и они понеслись в вальсе.

Танцующие пары остановились при виде вальсирующих… Угловатая застенчивость лесовички разом куда-то пропала, исчезла, как по волшебству. Дикая, своеобразная грация Ксани сквозила теперь в каждом ее движении, законченном и стройном. От ее черных кудрей, с запутавшимися в них цветами, тянулся нежный аромат… Быстрая, легкая, она носилась по кругу огненным видением, чуть касаясь ногами земли… Звуки музыки напоминали ей звон родимого лесного ручья и треск кузнечиков в чаще… Самый лес выглядывал на нее из темноты… Она забылась… Нарядная толпа, гости, площадка — все перестало существовать для Ксани. Ей чудилось, что лесные эльфы познали ее на свой праздник, и она кружится с ними без конца…