До Рубельштадта оказалось ближе, чем показы вала карта. Принцесса знала короткую дорогу, и уже к вечеру они вышли к первой деревеньке, Самсон очень удивился зажиточности крестьян. Все, с чем он сталкивался сейчас, было так не похоже на Последний Приют, где прошло его детство. Аккуратные домики, ровные, одинаковые грядки, приветливые лица селян.

Рыжий хотел сплюнуть, но под строгим взглядом Гучи поперхнулся и закашлялся, не рискнув испачкать чисто вымытую дорогу, сверкающие камни которой поражали одинаковым размером. Самсон некоторое время пытался найти хоть один камешек, отличающийся от других, но скоро бросил это бесполезное занятие.

На вылизанных скотных дворах похрюкивали упитанные свинки. Чисто вымытые коровы сверкали отполированными рогами. Даже листва деревьев была идеально зеленой, будто ее специально выкрасили веселенькой краской. Огромное закатное солнце отражалось в одинаковых окнах и золотило одинаковые черепичные крыши. Даже жители были какие-то похожие — низкорослые, коренастые крепыши, с круглыми лицами и хитрыми глазками.

— У вас что, униформа в моде? — поинтересовался Гуча.

— Национальная одежда. — Марта на минуту отвлеклась от созерцания ангельского личика Бенедикта. — Очень практично, удобно и функционально.

— А красота? — спросил Гуча.

— А красота по праздникам! — отрезала принцесса.

— Что, съел? — ухмыльнулся Самсон. — Представь, какими мы им кажемся разнаряженными попугаями!

— И что, ты предлагаешь нарядиться в такие же коричневые тряпки?

— Почему бы и нет? — встрял в разговор трактирщик. — Очень хорошая одежда. Я, например, эти кожаные штаны ни на что не променяю. Судите сами: не рвутся, карманы глубокие, в работе к тому же помогают.

— Как? — удивился Самсон.

— Я, например, пиво ими проверяю. Лью немного на дубовую лавку и сажусь — если штаны прилипли, то пиво хорошее, а если нет — то помощник водой разбавил.

— Ну что на это скажешь, удобно. Питье, что волшебник подарил, тоже задним местом пробовать будешь? — съехидничал Самсон, у которого сводило зубы от стерильной чистоты и правильности местного населения.

— Что вы! — Джулиус чуть не задохнулся от такого святотатства. — Это же чистое золото! Каждая капля в бутылках сольдик стоит!

Ночевали в уютном домике сельского старосты, которому даже присутствие особы королевской крови не помешало предъявить утром счет. Надо отметить, что принцесса совсем не смутилась и торговалась с энтузиазмом базарной бабы.

— Ты посмотри; в кого ты влюбился. Она же торговка, — прошептал черт, пользуясь тем, что Марта отвлеклась. — Ладно бы красавица была, ведь корова коровой!

— Не смей! — Ангел схватил Гучу за грудки. — Не смей ее так называть! Она — красавица, я люблю ее! И коровы тоже не заслужили…

— Точно, — встрял в беседу вор, — коровы точно не заслужили!

— Да ты толком и женщин-то не видел, — упорствовал Гуча.

— Ну и что? Да пусть их хоть миллион будет! Это как землетрясение, как удар грома.

— Я же говорил, стукнутый, — снова влез рыжий наследник. — Она его как стукнула поварешкой, так он в себя никак не придет. Может, у нее способности к колдовству? Хотя нет, на меня же не действует. А может, синяк сойдет и любовь кончится?

— У него не пройдет, он у нас, как белый лебедь, — однолюб! Эх, а я тебя хотел здесь пристроить, дня за три бы оженили — и домой…

— Вот спасибо, вот позаботился. Ты сам бы на ней женился? То-то же, а меня на этой торговке женить собрался. Я что тебе плохого сделал? Мне девушки миниатюрные нравятся, а здесь, что ни баба — дракон огнедышащий. Ты только послушай, как она торгуется, она же и с мужем так разговаривать будет! Да здесь же не плюнь, не сядь! А добра вокруг сколько! Руки чешутся украсть что-нибудь! Нет, что хошь со мной делай — я здесь не приживусь!

— Успокойся, вакансия уже занята. Ангело-о-ок, а дядя невесту-то одобрит?

— Гуча, я ведь не собираюсь вас бросать, я до конца пойду. Вот только назад возвращаться не хочу. С первого дня не хочу. А теперь, когда у меня есть Марта, — Бенедикт с любовью посмотрел на красную после спора принцессу, — меня и подавно туда не заманишь. Кто я там был? Любимчик Босса? Дядюшкин протеже? Да я только здесь понял, что такое жизнь!

— Да ладно, что я — зверь, что ли? — обиделся Гуча. — Все я понимаю. Посадим Рыжего на трон — и иди к своей Марте. Я как лучше хотел, а оно вон как вышло…

— Заждался, птенчик? — выпорхнула из ворот принцесса довольная плодотворным утром. — Столица в трех часах пути, к обеду у папеньки будем.

— К обеду, говоришь? — Черт вздохнул и посмотрел на Бенедикта, словно ему в голову пришла какая-то мысль. — Бенедикт, птичка ты наша, у тебя случайно с амурами конфликтов не было?

— Я со всеми конфликтовал, — отмахнулся Бенедикт, — точнее, все со мной конфликтовали.

— Все ясно, — хмыкнул черт и шепотом добавил: — Ну и свинью они тебе подложили. Самсон фыркнул, а Бенедикт, поглощенный беседой с драгоценной Мартой, не обратил внимания на его слова.

Рубельштадт поразил путников своей основательностью. Он прямо-таки дышал богатством, древностью рода, спокойствием и изобилием. Бросалось в глаза отсутствие нищих на улицах, хорошая одежда горожан и большое количество детей. Деловитые жители сновали мимо, но каждый находил время улыбнуться путникам» поздороваться с принцессой и пожелать всего доброго.

Лавки, расположенные на нижних этажах, манили яркими товарами. У Самсона зачесались руки. Он бочком продвинулся к ближайшей витрине. Гуча заметил маневр и показал вору кулак. Тот понял и попыток больше не делал. Репутация честного человека в этом земном раю значила очень много, а воровство в списке грехов стояло на первом месте. Постепенно Рыжий пройдоха проникся общим настроением и даже вздохнул от умиления, увидев трогательную сцену у ворот двухэтажного дома.

Женщина в белоснежном переднике и чепце, румяная и красивая, провожала мужа. За ее юбку держался мальчик лет четырех и вместе с матерью махал рукой вслед уходящему хозяину. Тот оборачивался и улыбался улыбкой счастливого человека. На скамеечке у крыльца древний старец гладил лысого пса и, глядя на них, вспоминал, наверное, свою молодость. Малыш оторвался от материнской юбки, подбежал к деду и уткнулся лицом ему в колени.

Самсон вздохнул и кинулся догонять ушедшую вперед компанию.

Трактир Джулиуса назывался «ВАРЕНЫЙ РАК». Друзья покатились от хохота, а бедолага поклялся сменить название. Оно напоминало о двух годах проведенных на дне реки в обличье популярной закуски к пиву. Не подвернись Джулиусу собачий хвост, кто знает, когда бы он сумел вернуть себе человеческий облик.

Трактирщик подошел к двери и замер, вдыхая забытые ароматы питейного заведения. Многочисленное семейство высыпало на улицу приветствовать долго отсутствовавшего хозяина. Жена — миловидная блондинка с соблазнительной фигурой, плача и причитая, обняла мужа. Трое отпрысков, от пяти до пятнадцати, скакали вокруг. Четвертого — младенца месяцев трех от роду, мать держала на руках.