Мне становится страшно. И грустно.

А еще меня бросает в жар, когда я допускаю мысль, что близость между нами все же состоится.

– Сегодня и завтра я не могу, – пытаюсь говорить таким же деловым тоном, как и он. Однако быстро срываюсь: – Клянусь!

– До ночи в академии торчать собираешься?

Не верит, что занята.

– Нет… У меня плановые визиты к специалистам, – смущенно признаюсь я. – Перенести нельзя. Клянусь!

– Хватит клясться. Понял, что нельзя, – бросает и отходит. – С кем ты поедешь? Давай отвезу, – предлагает, как обычно, грубоватым тоном, но смотрит так, словно это просьба.

Словно очень хочет, чтобы я согласилась…

– Нет, не стоит. Мама уже согласилась поехать с Чарушиным.

Вновь сжимает челюсти. Отводит взгляд, прежде чем я успеваю что-то поймать в его глазах. И хорошо… Я и без того с трудом дышу.

– Деньги матери отдай, – выталкивает тем же холодным тоном, от которого по коже дрожь летит. – Я все равно обратно не приму. Даже если ты соскочишь.

Разворачивается и уходит, а мне вдруг приходится давить внутри желание его не просто окликнуть… Бежать следом подмывает.

Зачем?

Остаток дня не могу выкинуть Бойку из головы. Сто раз прокручиваю каждую фразу и воскрешаю каждый взгляд. Даже в клинике, где стоило бы слушать, что говорит врач, думаю о Кире. Вот что за напасть?! Все ведь уже было нормально. Пока он снова не появился в моей жизни! Или я в его… Может, я тоже неудобная. Тогда зачем он все это делает? Ненормальный.

Вечером мама уходит, а я все продолжаю маяться. Даже подумываю позвонить Бойко. Но, едва представлю, что он приедет, и все случится, физически дурно становится! Не в том смысле, что плохо… Напротив, слишком сильное волнение охватывает. Прям трясет меня. А ведь это только мысли! Что будет, если я позволю ему к себе прикоснуться? Да не просто прикоснуться… Если я позволю ему все? Будет ли это так же приятно, как в тот вечер, о котором я себе запрещаю думать?!

Нет, нельзя… Нельзя!

Мало мне переживаний, Кир еще берет и пишет!

Mr Бойка: Все нормально?

Варвара Любомирова: Да. А у тебя?

Mr Бойка: В больнице что?

Варвара Любомирова: Ааа… Да, все нормально! Пока!

Плевать, как это выглядит. Я… расстроена.

Mr Бойка: Не пока. День назови.

Mr Бойка: Кроме субботы.

Варвара Любомирова: А что ты делаешь в субботу?

Mr Бойка: Занят.

Варвара Любомирова: Сегодня четверг. Завтра я снова в больницу. А в воскресенье буду весь день готовиться к экзамену. Пока!

Mr Бойка: Не пока. Подготовься к экзамену в субботу.

Варвара Любомирова: Я под тебя подстраиваться не собираюсь!

Он не отвечает. Долго. Я иду на кухню, ставлю чайник, достаю заварку, намазываю булку маслом, заливаю в кружку кипяток… Ответа все еще нет.

Мелкий ехидный ёжик: Пока!

Глаза натуральным образом на лоб лезут, когда вижу скрин переписки, который Бойка мне любезно пересылает. «Мелкий ехидный ёжик» значится возле фотографии, на которой я с важным видом держу кубок после победы в киберспортивном турнире.

Пока я ждала ответ, он, черт возьми, хакнул мой аккаунт на фейсе!

Мелкий ехидный ежик: Сейчас же верни обратно! И выйди нафиг с моего профиля! Иначе я взломаю твой!

Mr Бойка: Это что?

Снова скрин. На этот раз моя переписка с парнем из группы. Это было на прошлой неделе. Он звал погулять. Я вежливо ответила: «Возможно, попозже. Сейчас занята».

Сволочь! Какое он имеет право?!

Пока я, пыхтя от злости, набиваю «братцу» адское послание, телефон начинает звонить.

– Совсем оборзел? – выкрикиваю в трубку.

– Чару я еще могу терпеть, – жестко частит Бойко в ответ. – Насчет этого уебка говорю сразу: пойдешь с ним куда-то, я его урою.

– Что? Не смей мне указывать!

– Я, мать твою, тебя предупредил.

– Ты такой же псих, как и твоя Довлатова! – выталкиваю в гневе.

И тут же жалею. Сглатываю и уже собираюсь извиниться и взять свои слова обратно, когда слышу, как некая девушка обращается к Бойко:

– Ты долго? Пойдем скорее.

Он не отзывается. По крайней мере, через динамик доносится лишь его тяжелое дыхание.

– Освобождай воскресенье, – уже не спрашивает. Требует, давая понять, что дальше спорить бесполезно. – Заеду за тобой в шесть утра.

Не прощаясь, отключается. А меня остаток вечера и добрую половину ночи терзает совершенно необоснованная ревность.

Пересплю с ним и уеду.

© Варвара Любомирова

Мама возвращается домой какой-то потухшей. Словно из нее за ночь всю энергию выкачали. Смотрю на нее, и сердце мучительно сжимается. Что он с ней делает? Из-за меня ведь… Все из-за меня! Не будет долга, мама снова станет свободной. Ни о чем другом не думаю, когда иду в свою комнату и достаю из шкафчика деньги, которые мне дал Бойко.

На обратном пути что-то тревожно трепыхается в груди, но я все это давлю и ускоряю шаг.

– Вот, – кладу на кухонный стол пять одинаковых пачек. Вчера озадачилась их пересчитать и аккуратно сложить. Думала, остынет Бойко – отдам. – Здесь ровно двести пятьдесят тысяч. Верни «этому» и… Давай уедем, мам! Пожалуйста!

– Но где ты взяла столько?

Мама замирает, забывая донести чайник до подставки. Забираю его у нее, чтобы ненароком не обожглась, и ставлю на стол. Незаметно перевожу дыхание, прежде чем повернуться и снова посмотреть маме в лицо.

– Оказалось, что ребята собирали. Представляешь? Это девочки организовали и… В общем, вот так.

От собственной лжи душу корежит. Едва держусь, чтобы не выказывать это внешне. К горлу подкатывает тошнота. В жар резко бросает. Руки дрожат, как у эпилептика. Их я прячу за спину.

– Так много?

– Ну, ты же в курсе, какие тут студенты, – фыркаю пренебрежительно. – Каждый по штуке, и вопрос решен.

– Ой… – вздыхает мама взволнованно. – А список есть? Кто сдавал? Давай, как-то отблагодарим! Я могу что-то испечь. Позовем ребят, или прям в академии соберем…

– Мам, ну ты что? – нервно смеюсь я. – Тут такое не оценят, ты же сама знаешь. Это было бы странно. Да и нет никаких списков. Просто верни деньги Ренату Ильдаровичу и выдохни свободно.

– Да… Верну, конечно… Позвоню сегодня… Договорюсь…

По виду не скажешь, что она рада. Но я уговариваю себя не зацикливаться. Вероятно, мама просто растерялась. Не ожидала ведь, что я достану деньги.