Накинув капюшон на голову, Сэлд на прощанье качнул головой и улыбнулся, просто чтобы приободрить друга. Эпкальм смотрел за тем, как Сэлд, цепляясь леской из перчатки за ветви, уносится прочь, оставляя лидера с дикой паникой наедине.

Академия кувелов, кабинет арифмантики

Студенты академии и заметить не успели, как наступила предэкзаменационная неделя. Изматывающие тесты и практические шли одно за другим. Суть этой недели заключалась в том, чтобы студенты постепенно готовились к уже основным экзаменам, проходящим в последний месяц спириту́ры. Такая система позволяла учащимся держать в тонусе мозги и не расслабляться раньше времени.

Одним предэкзаменационная неделя была на руку, ведь это, как никак, повторение и закрепление материала, пока других она заставляла пройти все круги ада. По правилам — за каждый успешно пройденный экзамен выдаются допуски к уже основным трака́льским экзаменам периода спиритуры. К числу таких «везунчиков» относилась и Калеса.

На самом деле она бы уже давно вылетела из академии, если бы не щедрые благотворительные взносы родителей. Прогуливала она не часто и старалась учиться подобающе, но всегда были те предметы, с которыми, как бы она не хотела, у неё не клеилось. Не придумав ничего лучше, она просто пропускала дни зачётов или сдачи проектов. Из-за подобной безалаберности её почти отчислили с первого года обучения, но благодаря отцу всё удалось замять. Однако часть долгов, повисших на ней мёртвым грузом, перенеслись на следующий курс. Так она и оказалась в подвешенном состоянии и поклялась, что за голову возьмётся, даже попросит помощи, если придётся.

Однако её пылкий настрой сильно спал, когда после зубрёжки и выполнения долгов, за все выходные она так и не смогла даже приблизиться к оценке удовлетворительно по тесту профессора флофа. То, как он чересчур научным и сложным языком составлял эти вопросы, никак не укладывалось в голове Калесы. А ведь ей даже удалось и Лауру подключить к подготовке, хотя подруга справилась намного лучше и уже с первого раза набрала больше семидесяти пяти процентов.

Профессор флофа, — как его окрестили студенты, — как и другие преподаватели давал список вопросов, которые обязательно будут на тестах. Он делал групповую рассылку на айкофэты студентов, где можно было прорешивать их. Однако ошибки за варианты ответов не показывались, выводился только итоговый процент. Делу это не сильно помогало, ведь мозг Калесы наотрез отказывался нормально воспринимать и материал, и задания.

Снова бросив взгляд на время, она принялась постукивать по корпусу айкофэта. Гаджет оставался такой же незаменимой вещью для студентов, как телефоны для внешнемирцев, только технологии Зазавесья являлись более продвинутыми и умели делать то, на что смартфоны точно не способны: например, передавать запахи или даже записывать короткие отрывки снов.

Положение ухудшилось уже с утра первого учебного дня. Профессор флофа — Сэпсум, выловил Калесу и повёл прямиком в деканат, где её уже поставили перед фактом: либо набирать проходной бал, названный профессором, либо покинуть академию. В тот момент она люто ненавидела надменного старпёра, что отчаянно загонял её в угол. Ясно, как день, что сделал он это намеренно, чтобы она, как ей сказали, думала, прежде чем делать.

И без того тяжёлые дни нагружались тонной мыслей о предложении Лауры, которое уже не казалось таким уж абсурдным, особенно после предупреждения декана. После разговора она окончательно впала в отчаяние. Меж тем мысль о том, чтобы украсть ответы, крепла и наращивала новые слои.

Пока она старательно обдумывала эту идею, взвешивая все «за» и «против», решила попросить о помощи Лауру. Подруга, ясное дело, сразу отказалась, зачем ей, имеющей хорошие баллы по всем предметам, рисковать положением в академии ради ситуации, в которой Калеса оказалась по своей вине? Да и проникновение в общую комнату профессоров наказуемо отчислением, не говоря уже о том, чтобы оттуда что-то красть.

Прошло уже три экзамена из восьми обязательных. Ничего не беспокоило Калесу сильнее, чем предмет «теория флоры и фауны», зачёт по которому назначен на конец недели.

Несмотря на то, что недели и месяцы исчислялись иным образом за завесой, люди подобных организаций на всякий случай следили и за внешнемирскими календарями, ведь в стенах академии училось не меньше двадцати процентов вивпамундов. Этот факт, всплывший в голове Калесы, заставил её разозлиться, ведь в такой момент она раздумывала о всяких глупостях, да ещё и о мерзких вивпамундах.

Одно она осознала — не остаётся ничего, кроме как украсть ответы. Но как это провернуть, академка не имела ни малейшего понятия. Страх обуял с новой силой. Калеса не могла позволить себе быть замеченной, ровным счётом, как и отчисленной. Что же тогда делать?

Пока она мчалась по коридору в раздумьях и никого не замечала, вокруг неё бурлила жизнь других учеников.

По всем подсчётам, в академии обучалось не больше двухсот пятидесяти студентов. Все они различались, и каждый владел своим «набором характеристик». Помимо буйных, весёлых и задиристых ребят в академии существовал ещё один тип, самый неприметный из-за характера их поведения. Тихони.

Руководство академии для всестороннего развития воспитанников пришло к системе «хаоса». Поскольку всего можно отучиться четыре курса, декан и профессора решили, что студентам необходимо развивать навык общения между собой, а потому группы каждого года через каждые два семестра «тасовались» случайным образом, образуя новые составы. Разумеется, в расчёт брались выбранные дисциплины.

Только вот могли ли преподаватели предвидеть, что те самые студенты-тихони могут не то что бы не осмелиться заговорить с кем-то из группы, но и вовсе замкнуться? Конечно, система «хаоса» дала свои плоды, а именно прекрасные результаты взаимодействия академцев, потому и была утверждена, даже не смотря на те ничтожные семь процентов учеников, оставшихся по ту сторону «порядка». Эти ребята либо не могли найти в себе уверенности, чтобы заговорить с кем-либо, либо просто не желали становится частью системы.

Кэнсаль Вэнфе́рас относится больше к первым. За время пребывания в академии она успела сблизиться только с одним человеком — своей соседкой по комнате — Ланией. Общаться с ней легко, ведь они очень похожи и хорошо понимают друг друга. Однако если, по мнению Кэнсаль, Лания боится перемен и просто ждёт, когда изменения сами свалятся ей на голову, то Вэнферас просто не понимает, что и как нужно изменить, и с чего вообще начать.

«Будь удобной и податливой»: именно такие слова она слышала от матери всю жизнь. Женщина считала, что можно достичь чего-то, если слушать то, что говорят другие, быть незаметной и не выражать своего настоящего мнения. Сама по себе она, по крайней мере