В 2005 году в яме-хранилище второго этапа была обнаружена классическая статуэтка «Венеры» из бивня мамонта, а в соседней яме еще одна статуэтка малых размеров. Зарайская «Венера» не отличается пышными формами, что сближает ее с «худыми» авдеевскими статуэтками, при этом она имеет одно существенное отличие – ее ножки не сведены вместе, а вырезаны раздельно, выделены даже ступни. Такой стиль в литературе принято называть авдеевским. Это может свидетельствовать об определенном культурном своеобразии Зарайской стоянки, объединяющей в себе особенности и Костенок, и Авдеева.

Третий этап заселения стоянки характеризуется небольшим числом ям, менее крупными и глубокими очагами (до 20 см в глубину) и появлением (предположительно) наземных жилищных конструкций. Соответствующий культурный слой насыщен крупными костями мамонта, в большинстве своем имеющими четкие концентрации, вероятно, связанные с остатками жилых построек. Основным строительным материалом служили черепа, нижние челюсти и бивни мамонтов.

Последний, четвертый, этап заселения стоянки приходится на эпоху некоторого потепления климата. Он связан с верхней погребенной почвой, в которой залегают находки. В ней хуже сохранялась органика, и кости мамонта здесь встречаются в основном в виде трухи. Четких данных о плане поселения и жилищах этого этапа пока не удалось собрать в достаточном количестве, хотя А. В. Трусовым было обнаружено несколько очагов‑«зольников» и один объект, интерпретируемый как жилище. Тем не менее из этого горизонта происходит богатый кремневый материал.

На стоянке обнаружено большое количество костей мамонта. Маловероятно, что все они являются результатом охотничьей добычи. Множество костей сжигалось в очагах (в приледниковой тундре в то время нельзя было найти древесины в достаточном количестве), и относительно небольшое племя (несколько десятков человек) не могло добыть столько мамонтов. Исследователи полагают, что неподалеку от стоянки находилось так называемое «кладбище» мамонтов, погибших или утонувших в реке Осетр (в те времена эта река была гораздо полноводнее). Люди периодически наведывались к излучине реки, добывая необходимые кости (примечательно, что практически все бивни, использовавшиеся в качестве строительного материала, имеют одинаковые габариты, что свидетельствует об их предварительном отборе). В пользу этой гипотезы говорит и то, что многие кости, найденные на стоянке, иногда на несколько тысячелетий старше предельного возраста культурного слоя. Помимо костей мамонта, на стоянке были обнаружены также кости северного оленя, зайца, бизона, грызунов. Из мелких костей изготавливались инструменты (типа проколок), а из крупных – мотыги для копания земли. Много обнаружено лапок песца – скорее всего они оставлялись как декоративный элемент меховой одежды.

Важным элементом сакральной жизни стоянки была природная красная краска – охра, которую изготавливали, видимо, путем длительного пережигания конкреций самородного железа, в большом количестве встречающихся в песчаном материке. Охрой посыпали полы жилищ, маркировали ямы-хранилища и ямки-«кладики». Иногда охру смешивали с красной глиной или жиром. На стоянке в большом количестве обнаружены керамические фрагменты, часто смешанные с охрой или обожженные. На данный момент их предназначение остается не вполне ясным. Среди наиболее интересных находок, помимо фигурки бизона и палеолитических «Венер», выделяются также ожерелье из зубов песца, мотыга из бивня мамонта и крупные кости с нанесенным на них крестообразным орнаментом.

Коллекция кремневых орудий с зарайской стоянки чрезвычайно богата и насчитывает сотни тысяч изделий. Близость естественных выходов кремневых пород позволяла не экономить сырье, поэтому в коллекции можно встретить наконечники длиной 16 см и пластины длиной более 20 см. В 2001–2002 гг. была вскрыта яма третьего этапа (переделанная из более древней землянки), полностью заполненная преформами – крупными кремневыми желваками массой до 4 кг. На стоянке обнаружено и много массивных нуклеусов. Это позволяет в деталях восстанавливать всю технологическую цепочку изготовления каменных орудий.

Подавляющее большинство кремневого материала составляют отходы скалывания. Чрезвычайно много найдено отщепов. При этом орудия на отщепах крайне немногочисленны, что свидетельствует о том, что сами отщепы в основном были лишь побочным продуктом при оформлении нуклеуса. Технология скалывания, таким образом, была направлена на получение пластинчатой заготовки, как в Костенках и Авдееве. Именно на этих широких массивных пластинах изготовлено подавляющее большинство орудий, найденных на стоянке. Среди орудий культуроопределяющими для данной стоянки признаны так называемые «ножи костенковского типа», наконечники с боковой выемкой и листовидные наконечники, а также пластинки с притупленным краем. Последние являются интересным видом миниатюрного орудия; их могли использовать в качестве вкладышей в костяную или деревянную оправу для получения составного орудия (например, наконечника или ножа). Пластинки и микропластинки скалывали со специально подготовленных небольших или вторичных нуклеусов (то есть полученных из крупных пластин или отщепов). Среди прочих орудий следует отметить большое количество резцов разных типов, а также скребки, скребла, проколки, острия, обушковые ножи, отбойники из песчаника, известняка, кварцита и даже кремния.

До настоящего времени на зарайской стоянке не найдено никаких следов антропологических останков, кроме молочного зуба ребенка, обнаруженного при сортировке промывки. Погребения пока не обнаружены, и нельзя с достоверностью судить, как именно выглядел внешне типичный зарайский кроманьонец. Но предметы материальной культуры с неоспоримостью доказывают, что и в крайне сложных климатических условиях в центре Русской равнины продолжал существовать очаг достаточно развитой первобытной цивилизации. Сопоставление Зарайской стоянки с более южными палеолитическими памятниками (Костенки, Авдеево) позволяет говорить об их культурном единстве. Древнейшая северная цивилизация не только «не выстудилась» новой волной холода, но и накопила силы для следующего, более мощного эволюционного рывка.

Лишь тот, кто знал морозы

И вьюжное круженье,

Войдет в такие грозы,

Где громы – откровенье.

Лишь нами – нами – нами

Постигнуто в пустыне,

Как петь колоколами

От века и доныне.

К. Бальмонт

Отступление ледника на север предопределило новую волну заселения Русской равнины. Маятник генетической памяти сработал в очередной раз, и люди устремились к покинутой их предками прародине. И опять в роли путеводных начал выступили реки. Памятники позднеледниковья, как правило, находятся в бассейнах рек: нижней и средней Камы, Оки, Дона, Сейма, Десны, среднего Днепра, Днестра. С их берегов люди, в который уже раз (!), начали осваивать пространства равнины.

Археологи составили карту археологических культур, возникавших здесь на протяжении тысячелетий, датировали их и тем самым встроили в процесс общеисторического развития. Но мы предлагаем взглянуть на эту уже устоявшуюся и достаточно основательную схему с необычной стороны. А именно: дополнить новыми сведениями, содержащимися в самой первой книге Библии.