Рядовой мне не нравился, я видел его несколько раз в офисе, а сейчас ясно ощущал его магическую силу и насмешливую неприязнь ко мне. Слышал, что кличка у новенького «Командор». Красив был Командор, точно сошел с картины художника из легендарной Эпохи Возрождения. Большеглазый, кудрявый, с тонким носом аристократа и пухлыми губами. Хотя в его темно-русых кудрях было несколько седых прядей, было заметно, что он в самом расцвете магической силы. Высокий, широкоплечий, мускулистый и при этом аристократически красивый. Лет ему, конечно, для рядового бойца-инквизитора много. Старше он меня раза в два. И неспроста он патрулировал улицы провинциального городка. Видимо, была у Командора своя история, надо будет порыться в документах, поискать, кто он такой.

— Ты иди, старлей, раз торопишься, мы ж понимаем, сегодня суббота, тебе на свидание к девчонке пора, а мы справимся и без тебя, — в словах Командора явственно звучали насмешка и вызов.

Я посмотрел на него в упор. Синие глаза Командора блеснули сталью. Хуже того, они вдруг стали похожи на дула двустволки, вскинутой в мою сторону.

Придется быстрее разбираться, что за человек этот Командор? Дело запутанное, вероятно, несколько недель будем копать. И мне придется контактировать с ними.

— Это дело на моем контроле, — пробурчал я, испытывая крайнюю неприязнь к новому инквизитору и стараясь скрыть её.

— Брось, старлей, мы же тоже были такими, как ты. Работали день и ночь, но на свидания бегали. Я шиповника однажды нарвал, все пальцы в кровь исколол, но… — Командор замолчал, теперь его глаза стали серебристыми, прозрачными, как летнее небо на рассвете, казалось, он внимательно смотрел в прошлое, — Лиза была счастлива, аромат белого шиповника ни с одним цветочным запахом сравнить нельзя. Это сам июнь, само благодатное сияющее лето так пахнет.

Э… да, он — поэт… Это плохо для инквизитора.

Йорик покосился на Командора, потом взглянул на усыпанный белыми цветами куст шиповник напротив желтой лавочки.

— Отнесу жене пару веточек, — буркнул я и поймал удивленный взгляд Командора.

— Тогда за работу, старлей, — усмехнулся Командор, — жена, не возлюбленная, к ней спешить не стоит, наверное? — он подмигнул Йорику.

Я оторвал три веточки шиповника осторожно, сумел не пораниться и засунул их во внутренний карман куртки.

Идти в ночной клуб не хотелось.

— До вечера еще пара часов, пойдем в бар, где собираются потерянные души, может быть, что-то получится нащупать. Только… — Йорик качнул головой в сторону наших форменных курток, — инквизиторов там не любят, надо форму снять.

— Да, — буркнул Командор, запихивая снятую куртку в небольшой рюкзак с глазастым черным котом.

Теперь на инквизиторе была черная майка с короткими рукавами.

— Угу, — я стянул куртку и завернул её так, чтобы не было видно знаков отличия.

Моя рубашка в черно-белую клетку выглядело мирно и по-домашнему.

— Нет, куртку куда-то надо спрятать, — покачал головой Йорик, он был в серой неприметной ветровке на белую майку, — раскроется в самый неподходящий момент, наделает шуму.

— Вообще-то меня могут узнать, — глядя на свои кроссовки, сообщил Командор, — и без формы.

— Скажешь, обознались, — пожал плечами Йорик.

Командор только усмехнулся, взял мою куртку и засунул в свой рюкзак.

Я брел за ними, вспоминая дело Йорика, проверенного хорошего бойца ИнКа, его, конечно, тоже узнают, если не маги, то обслуга бара точно. Кстати, Йорик — кличка. Настоящей фамилии инквизитора я не знал. Наверное, и он сам не отозвался бы на настоящее имя. Он был для всех Йориком, тощий, лысый, с темными красивыми глазами, но неподходящим к ним вздернутым носом, тонкими губами, он был талантливым магом, недаром к нему присоединили новенького для выучки.

— Зайдем сейчас в самое темное место, недаром назвали его «Венком демонов», там в любого пальцем ткни и попадешь в потерянную душу, — говорил Йорик.

— Как они выживают здесь, в провинции? — с любопытством спросил Командор.

— Приколдовывают, не без этого, воруют чужую магию, но редкие маги принимают людские правила игры, они ведь всё равно остаются магами, Командор, — тихо отвечал Йорик.

Мне послышалось в его словах осуждение, но не к магам, а к тем, кто наказал их так жестоко.

До самой окраины, там находился подозрительный бар, мы добрались на маршрутке. Линию движения магов по городу начали ремонтировать еще в мае. За эти дни я сполна насладился ездой на общественном транспорте. Это было ужасно. Но линию продолжали чинить уже второй месяц. В провинции всё делали медленно.

Мои спутники молчали, сосредоточенно размышляя над чем-то. Угадывать о чем думают эти два инквизитора, я не стал и пытаться, судя по потемневшим лицам, о чем-то плохом.

«Венок демонов» был полон магов, которые не могли колдовать, их называли потерянными душами и юристы, и обыватели магического мира.

Когда мы вступили в эту мрачную забегаловку, мне показалось, что мы попали в самый настоящий ад.

Я видел лица, лица, лица. Их было много, и в полутьме грязной ловушки для потерянных душ, притворяющейся обыкновенным окраинным баром, они казались ликами, нарисованными желто-белой пастелью на серой оберточной бумаге. Бесконечное число бледных овалов с повторяющимися, словно у близнецов, стертыми чертами лица: темными пятнами глаз, черными дырами ноздрей и серыми полосками губ

Их руки тряслись. Одежда даже новая выглядела отрепьями. Они почти не разговаривали, только тянули пустые замызганные стаканы в сторону лысоватого бармена, который казался дирижером неслышимого, но давно сыгравшегося оркестра.

Когда они узнали Йорика, все притихли, словно робкие мыши, увидевшие кота.

Я почувствовал себя наследным принцем среди бродяг, еще показалось, что они были по-настоящему потерянными душами в аду, а не магами с наглухо закрытой специальными печатями-заклятиями магией.

Магия! Она родилась до меня, заклинания шли не с губ, а изнутри, из моего сердца, из моей души.

Как они живут? Без магии? Я не представлял.

Я старался не смотреть в потухшие глаза, но один маг сам взглянул мне в лицо. И мы смотрели в глаза друг друга, парень моих лет, в рваной серой явно с чужого плеча куртке, в заштопанных джинсах, без рубашки или майки, бродяга, со светлыми серыми глазами. Соломинки в его растрепанных русых волосах разбалтывали, что он ночевал либо в стогу сена, либо на чужом чердаке в пригороде.

Он отвел глаза, поболтал желтоватую выпивку в грязном стакане.

Но, отставив стакан, так, что пролилось несколько капель на стойку, вскочил и направился к нам.

В его глазах была ненависть и что-то еще, чего я не понимал пока.

— Проваливайте, инквизиторы, — голос лохматого парня звучал задушевно, но в его серых глазах до момента, когда он подошел к нам, потухших, сейчас пылала ровным пламенем злоба, рвущаяся из-под контроля и что-то еще, чего я так и не определил.