Рынок во внутреннем дворе как раз закрывался. Торговцы спешно грузили товар на тележки. Из клетки сбежал петушок, но его хозяйка, к удивлению Мошки, лишь проводив беглеца взглядом, поволокла тележку прочь.

Дом судьи прилепился к замковой стене. Судя по цвету камней, за ними не ходили далеко. Зданию едва ли исполнилось больше ста лет. Через витражные окна виднелся огонек.

— Наконец. — Клент замер перед дубовой дверью и оправил драный камзол. — Ну что, дитя, сообщим тревожные новости бедной…

— Богатой, — поправила его Мошка.

— Состоятельной девице в беде, — подытожил Клент. — И пожалуйста, не морщись, будто у тебя по жилам течет лимонный сок.

Вместо кислой мины Мошка скорчила каменную. Клент тем временем взялся за дверной молоток. Ему открыла пара слуг в горчичных ливреях. Они склонили головы, чтобы сразу разглядеть рисунок на броши Клента и выбрать линию поведения. Мошку и нервничающего Сарацина удостоили самого мимолетного и презрительного взгляда.

— Меня зовут Эпонимий Клент, у меня дело жизни и смерти к мисс Лучезаре Марлеборн или ее отцу.

Мошка скрипнула зубами, глядя, как при упоминании Лучезары осветились лица слуг и один из них умчался в дом. Вскоре он вернулся. От удивления у него брови заползли под парик.

— Мисс Лучезара примет вас, сэр.

Мошку одолела горькая, ядовитая мысль, что они влюблены исключительно в имя. Все не так плохо. Дайте глянуть на Лучезару — наверняка у нее глаз косит, оспины по всему лицу и голос как у ощипанной чайки.

Стражник провел их по коридору в уютную гостиную. На плитках пола играли разноцветные лучи, льющиеся через витражные окна. Каменные стены были спрятаны под деревянными панелями и драпировкой. При появлении Мошки с Клентом из-за клавикорда встала юная дева в платье зеленого шелка.

На вид Лучезаре Марлеборн было лет шестнадцать. Мошка помнила слова про многочисленных поклонников, но все равно ожидала встретить девчонку своего возраста, злокозненно родившуюся на час раньше и укравшую положенное ей имя. Волосы у Лучезары были цвета меда — сверкающая копна завитушек, не накрученных, а вполне себе естественных. Кожа у нее была бледной, как сливки, ее оттеняла пара родинок цвета кофе на виске. Большие, правильно посаженные глаза, высокий лоб, темно-золотые брови, маленький нос, элегантно заостренный подбородок, придающий ей некое сходство с котенком. Лучезара улыбнулась, и брови ее взлетели, будто видеть гостей — удовольствие на грани мучения. В каждой черте лица сверкала доверчивая радость.

Бесполезно. Она само совершенство. Солнечный луч. Мошкой овладела чистая, искренняя ненависть.

Тут девочка заметила человека лет пятидесяти, сидевшего в красном кресле у камина. Он не сразу привлек внимание, поскольку, в отличие от Лучезары, не потрудился встать. На груди у него сверкала золотая цепь, а в глазах под густыми бровями поблескивала бдительность лютого сторожевого пса. Это был Серокрыл Марлеборн, мэр Побора.

— Ну что, раз решила впустить гостей, давай их выслушаем, и пусть убираются, пока не прозвучал горн, — с ледяным высокомерием сказал мэр, обращаясь к кочерге.

— Посетители не ходят в такое время, — нежно объяснила Лучезара, разглядывая гостей. Фраза прозвучала скорее как извинение, чем как упрек, и Мошка удивилась густому акценту, нехарактерному для благородной девушки. — Отец привык запирать дом за час до заката и отпирать лишь через час после рассвета.

— Не беспокойтесь, стоит вам узнать суть нашего дела… — начал было Клент.

— Может быть, присядете? — перебила его Лучезара.

Клент с Мошкой послушно уселись. Девочка крепко держала поводок Сарацина на случай, если гусь решит проверить изящную комнату на съедобность.

— Мисс Марлеборн, сразу перейду к делу. Надеюсь на ваше снисхождение, если новости покажутся вам недобрыми. Боюсь, вы стали объектом гнусной аферы. Буду краток: готовится ваше похищение и принуждение к замужеству.

Глаза Лучезары превратились в озера искреннего недоумения.

— Как? Я… не понимаю. — Она перевела взгляд на приемного отца. Тот наконец оторвался от созерцания огня и теперь пытливо изучал Клента. — Ужас какой! Кто-то хочет так поступить… со мной?

За ее недоумением не пряталось страха. Так котенок, которого ни разу не били, смотрит на сапог, летящий в розовый носик.

— Бренд Эплтон, — рыкнул мэр. Он встал, схватил кочергу и сунул в самый центр углей, будто пронзил врага. — Как пить дать, Эплтон.

— Отец, не может быть… — Лучезара смущенно смотрела на него. — Не верю, что он способен на такую подлость.

— Ладно, давай дослушаем гостей. — Мэр сложил руки, оперся о спинку кресла Лучезары и смерил Мошку, Клента и Сарацина испепеляющим взором. Мэр был высоким, как и его пост, и умел использовать свое положение.

Гости рассказали свою историю быстро, но фрагментарно, выбрасывая эпизоды с долговой тюрьмой, фальшивыми призраками, обманутыми докторами и ворованными платками. Да, иногда Мошка с Клентом замолкали, подбирая слова, но в целом им удалось неплохо подвязать хвосты.

По мере рассказа глаза мэра превращались в щелочки. Под яростным взглядом у Мошки пересохло во рту. Наконец Серокрыл Марлеборн повернулся к Кленту и, уняв свою властность, мягко заговорил:

— Сэр, я верю в ваши благие намерения, но прежде, чем отправлю констеблей расследовать заговор, должен убедиться, что вы сами не пали жертвой обмана. Девочка говорит, что узнала о заговоре на аукционе гильдии Ростовщиков (о местоположении коего не может сообщить) из письма (которое не может предоставить), а теперь предупреждает нас, что нам угрожает Романтический Посредник (чье имя и лицо она не знает). Есть ли у вас хоть одно свидетельство, не основанное на словах этой девочки? — Его глаза многозначительно вперились в черную брошь на груди у Мошки. — Дети Мухобойщика врут как дышат, ей ничего не стоило выдумать любую абракадабру ради награды.

— Абракадабра?! — Вопиющая несправедливость этих слов вонзилась в Мошку, как шпора. Девочка пулей вскочила на ноги и воздела руки, обнажая следы веревок на запястьях. — Это я тоже придумала? Сама себя связала? Сама себя исцарапала? Может, я для смеху прыгнула головой в малину?

Лучезара дрожащей рукой прикрыла рот. Лицо мэра потихоньку налилось кровью.

— Допустим, тебя поймали на краже, схватили и связали. — Голос мэра был приятным и нежным, как ледяная вода в сапоге. — А потом ты сбежала, прыгнув в кусты малины.

У Мошки от ярости перехватило дух. Они с мэром поедали друг друга глазами.

— Ах… — Клент успокаивающе помахал пухлыми пальцами. — Простите мою секретаршу, она сама не своя от усталости… жуткие испытания… Ваше превосходительство, позвольте обратить внимание, что у девочки нет письменного признания от злодеев, но, будь она аферисткой, она не преминула бы им запастись. Мы упустили возможность собрать веские улики, ибо спешили со всех ног…