— Когда весь род погибает, Его Величество инициирует вскрытие особой сейфовой ячейки Распределительной Палаты. В ней хранятся сведения о местонахождении Сокровищницы и родовой тайный код.

— То есть, именно то, что я не могу вспомнить? — спросил я.

Князь кивнул.

— Однако ваш род не прервался. Вы-то выжили, барон.

— Но ничего не помню. И могу не вспомнить. В таком случае Сокровищница окажется потерянной для клана, как если бы я умер. Верно?

— В общем, да, — согласился князь. — К чему вы клоните?

— Нельзя ли инициировать вскрытие ячейки? Учитывая исключительные условия.

Шувалов задумчиво потёр переносицу.

— Мне такое в голову не приходило… — признался он. — Однако… Логика в ваших словах, безусловно, есть. Вот только закон прописан совершенно чётко: протокол запускается только в случае полного истребления клана. Не думаю, что его можно обойти.

— А в чьей это компетенции?

— Его Величества, разумеется.

— Так, может, спросить его? Уверен, император прислушается к голосу рассудка.

— Смотря что под этим понимать, — с сомнением покачал головой князь. — Это создаст прецедент. Что может вызвать недовольство остальных родов. Видите ли, барон, в данном случае всё держится на полной гарантии, что ячейка будет вскрыта только в случае смерти всех членов рода. Если начать вводить нюансы, возникнет опасение, что со временем могут появиться и другие условия инициации протокола.

— А что вообще мешает императору вскрыть ячейку?

— Как что? — удивился Шувалов. — Репутация, конечно. И здравый смысл. Как, по-вашему, отреагируют кланы, если Его Величество начнёт вскрывать ячейки по собственному желанию?

— Полагаю, долго он в замке не продержится. Верно?

— Так говорить нельзя, — укоризненно сказал Шувалов. — Но, в целом, мысль вы уловили, барон.

— Хорошо, я понял. А если просто спросить? Неофициально. По-тихому, чтоб никого не будоражить.

— Не знаю. Наверное, попробовать можно. Я прощупаю почву. У вас, и правда, исключительный случай. Но сразу предупреждаю: надежды почти нет.

Вечером мы с княжескими отпрысками позанимались в зале. Аня преподала мне урок фехтования, затем её сменила Мария. У них были немного разные стили боя, и они решили чередоваться, чтоб я не привыкал только к одному.

После душа Павел предложил помочь мне собраться в школу. К счастью, я не нашёл повода отказаться: выяснилось, что сам я бы не справился. Слишком давно посещал учебное заведение и забыл почти всё, что с ним связано. К тому же, у меня даже ранца не было. Павлу пришлось одолжить мне свой. Не новый, но вполне добротный.

— Ты, главное, помни, что тебя будут окружать потомки различных родов, — инструктировал Павел, помогая мне собираться. — И не только представители нашего клана. С некоторыми мы, вроде как, в контрах. Найдутся люди, которые тебе об этом обязательно напомнят. Задир хватает и в Преображенской, хоть там, типа, элита обретается. В общем, следи за языком, не лезь на рожон, но и спуска не давай. Если позволишь себя оскорбить или оставишь обиду без последствий, тебя сочтут тряпкой. Сам понимаешь, как это скажется на твоих делах в дальнейшем.

— Мне что, вызывать на дуэль всех засранцев? — поинтересовался я, разглядывая пенал с рисунком какого-то киногероя. Господи, с чем мне придётся ходить! — Я, вообще-то, ещё не умею драться на саблях.

— Это никого не волнует, — серьёзно ответил Павел. — Поэтому и говорю: следи за языком. Сглаживай углы. Драчунов тоже никто не любит. Так что просто так ни во что не ввязывайся.

— А просто морду набить нельзя?

— Можно. Только это почти наверняка закончится дуэлью.

— Чёрт! Как всё запутано.

Павел вздохнул.

— И не говори! Но такова жизнь.

Когда мы закончили со сборами, княжич удалился, посоветовав лечь пораньше, чтобы хорошенько выспаться.

— Зайду за тобой, — пообещал Павел. — Так что не проспишь.

Когда он исчез за дверью, я решил последовать его совету. Принял душ и завалился в постель. Лежал, стараясь не думать ни о чём, особенно о визите Косца. В конце концов, получилось очистить мозги, и через несколько минут я заснул.

Но лишь для того, чтобы пробудиться в семь утра от настойчивого стука в дверь.

— Кто там?! — крикнул я.

— Паша. Ты уже встал? Пора собираться в школу. Уже почти восемь.

— Входи, не заперто.

Дверь отворилась, и княжич вошёл в комнату.

— Ты ещё в постели!

— У меня нет будильника. А ты, смотрю, уже готов.

Павел был в серой форме, довольно элегантной, если вам нравится такой, немного милитаризованный, стиль. В руке он держал вешалку с такой же одеждой

— Да, конечно. Вот и тебе принёс. Сшита на заказ. Надеюсь, придётся впору.

— Я только душ приму. Подождёшь?

— Валяй! — махнув рукой, Павел повесил форму на ручку шкафа и сел в кресло. — Как настрой?

— Так себе. Никогда не любил школу.

Княжич понимающе усмехнулся.

— Ничего не поделаешь, — его взгляд скользнул по комнате и остановился на деревянной маске медведя, красовавшейся над комодом. — Зачем ты повесил свою харю на стену? — нахмурился он. — Ей там не место?

— Какую ещё харю? — не понял я.

— Ну, маску. Ты в курсе, что это такое?

— Нет. Нашёл её в вещах, когда распаковывал. Решил, что будет хорошо здесь смотреться. А что?

Маска действительно была симпатичная: зелёная с чёрным, богато инкрустированная золотом.

— Это харя, — со значением проговорил Павел. — У каждого аристократа она есть. Служит подавителем Дара. Её лучше снять и хранить где-нибудь подальше от чужих глаз.

— Зачем подавлять Дар? — спросил я.

— Это для дуэли. Если задета не честь рода, а твоя личная, нужно сражаться без использования Дара. Такие правила. Поэтому противники надевают хари.

— Ну, у меня Дар и так… спит. Но я тебя услышал. Масочку приберу. Всё, я в душ. Не скучай.

Через четверть часа мы спустились в столовую. Княжеской четы не было, присутствовали только дети. Девчонки болтали о школе, я слушал. Когда с едой было покончено, меня, Аню и Павла шофёр повёз в Преображенскую школу. А вот Маша отправилась в младшую на отдельной машине.

Дорога не заняла много времени. Буквально через двадцать минут мы вышли у кованых ворот с вензелями. За ними возвышалось шестиэтажное здание с башенками и шпилями. Перед ним пестрела толпа учеников. Волосы разных цветов издалека напоминали цветущий луг.