Захлопнув дверь квартиры и прислонившись к ней спиной, пытаюсь отдышаться. Ноги, руки, всё трясется.

— Ты что так шумишь? — в прихожей появляется Субботин. Вижу, как его взгляд ощупывает меня с ног до головы и обратно. Вместе с этим меняется выражение его лица. Становится озлобленным, диким. — Что случилось? — его голос неестественно хрипит, словно ему сдавили горло.

— Ничего, — пытаясь успокоиться. Нельзя рассказывать о том, что произошло. Он ведь предупреждал, чтобы я была аккуратнее. Предупреждал. А я не послушала его, поверила Артуру.

— Ничего? — в долю секунды он оказывается рядом, вглядывается мне в глаза, затем переводит взгляд на мои ноги. — А это что тогда?

Еще не понимаю, о чем он говорит, но меня снова накрывает паника. Опускаю глаза на свои ноги, и прихожу в ужас. Жгучий стыд окутывает меня.

— Что это за кровь? — почти шепотом спрашивает Егор.

Пытаюсь ответить, но не могу вымолвить ни слова. Единственная мысль, которая сейчас молотом бьется в голове, о том, как стыдно.

— Что за кровь? — он хватает меня за запястье и больно дергает.

— Отпусти, — чертово дежавю. Еще несколько минут я кричала эти же слова другому человеку. — Отпусти, мне больно.

Но Егор непреклонен. Его взгляд безумен.

— Я спросил, что случилось? — его рык разносится по квартире. Хочется спрятаться от такого Субботина и никогда его больше не видеть. — Что с тобой сделал этот урод? — не успокаивается он.

— Ничего не сделал. Это… Это… Менструация.

Очередная смена выражений на лице Егора. Понимаю, что он уже придумал себе невесть что, а по факту…

— Егор, — прерывает мои мысли знакомый женский голос.

Вика здесь? В очередной раз готова провалиться сквозь землю. Какой позор! Дергаюсь, чтобы убежать в ванную комнату, но захват Егора становится сильнее.

— Вика, иди в комнату, — произносит холодно.

— Субботин… — пытается она что-то возразить.

— Я сказал, в комнату, — тихим, леденящим душу голосом снова повторяет он. И лишь когда Вика уходит, он отпускает меня.

В обуви бегу прочь от него, прячусь в ванной. Егор специально не отпустил меня, пока Вика была там? Закрыл меня собой от её взгляда?

Напряжение ищет выход, слезы вырываются из глаз.

Егор

Без объяснений выпроводив Вику, беру сигареты и иду курить. Это, скорее всего, конец наших отношений, но сейчас мне плевать на это. Возможно, завтра я пожалею, что так поступил, но до завтра ещё дожить нужно. Буду разбираться с проблемами по мере их поступления.

Выпуская дым в ночной воздух, прислушиваюсь к звукам, доносящимся из ванной. Пять минут назад оттуда слышался плач Алины. Теперь вроде тихо, но это ничего не меняет. Что-то стряслось. Точно стряслось. Дрожала ведь, как лист на ветру. От страха дрожала. Слепой бы и тот ощутил её панику.

Следом за первой сигаретой, курю вторую. Проходит ещё десять минут, шума воды не слышно, но Алина из ванной до сих пор не вышла. Меня обуревают дурные мысли и такие же чувства. Еле сдерживаюсь, чтобы не выломать дверь, дабы убедиться, что с Алиной всё в порядке.

В порядке ли?.. Менструация?.. Точно?..

Понимаю, что не могу больше терзать себя догадками, и иду к ванной. Стучу в дверь.

Да, — раздается тут же тихий голос.

От сердца немного отлегает.

— Ты скоро оттуда выйдешь? — понимаю, что нужно помягче, но не получается. Я всегда плохо контролировал свой гнев. Надеялся, что с возрастом станет полегче, но, видно, не получится из меня мудрого аксакала.

— Да, — снова коротенькое слово, и тишина.

Сажусь в прихожей на пол, чтобы иметь возможность видеть дверь ванной комнаты. Алина появляется через пару минут. Закутана в мой халат. Глаза стыдливо прячет. Вижу, что намыливается к себе в комнату, но у меня другие планы.

— Прошу в гостиную. Или на кухню. Как тебе удобнее, — предлагаю, поднимаясь с пола.

Алина ставит в шкаф обувь, вешает на крючок сумку, которые до этого держала в руках, и идет на кухню. Вижу, что хочет присесть, но потом, передумав, идет дальше, выходит на лоджию.

— Присаживайся, — показываю на кресло. Сам останавливаюсь напротив.

— Давай завтра поговорим, — просит она, бросая на меня жалкий взгляд.

— Нет. Сейчас рассказывай, — давлю на неё.

— О чём? Ты сам видел… кровь, — её лицо покрывается краской.

— Но ты же не из-за этого так тряслась. И не из-за этого потом рыдала в ванной. Или будешь доказывать обратное?

— Буду доказывать обратное.

— Ну, протекла. Раньше с тобой такого не случалось? Ну, увидел я это. Дальше что? Или ты думала, что я не знаю, что у девочек раз в месяц происходит подобное? — не могу усмирить эмоции. Даже представить не мог, что эта тихоня сможет меня так разозлить. Детский сад, бл**ь. — Твои ровесницы в клубах без трусов ходят, ноги раздвигают перед каждым. А ты стесняешься месячных, — хватаю сигареты и снова прикуриваю.

Алина порывисто поднимается, собираясь уйти.

— Сядь, — держу её за руку, жду пока она снова опустится на кресло.

— Ты хочешь, чтобы я тоже так делала?

— Как? Без трусов ходила? В принципе, твое право.

Вижу, как её глаза наполняются слезами. Это еще больше заводит меня.

— Может, уже скажешь из-за чего рыдаешь? Или звонить Елене Федоровне, узнавать контакты Артура? Может, он поразговорчивее будет?

— Почему ты со мной так?.. Я разве не могу с кем-то дружить?.. — говорит с паузами, наверняка, сдерживает всхлипы.

Делаю глубокую затяжку, пытаясь честно ответить на эти вопросы хотя бы себе. Почему? Дым травит легкие. Почему? Мысли травят душу. Почему? Позорно признаваться даже себе в таком, но… Я ревную. Ревную Алину. Да… Ревную собственную племянницу.

— Не ответишь? — смотрит мне в глаза, не отводит взгляд.

— Не хотел, чтобы ты вляпалась в неприятности. Мне хватило одного раза, чтобы разглядеть гниль в этом Артуре. Разве я ошибся?

— Нет, — наконец признается она. — Не ошибся.

— Что он сделал? — снова активизируются мысли о том, что менструация была выдумкой. Если этот ублюдок посмел… От ярости сжимаю кулаки. — Говори.

— Ничего такого. Просто испугалась… Зажал в машине, пытался поцеловать, — Алина встает с кресла и подходит к окну. Отвернувшись от меня, глубоко дышит свежим воздухом.

— Это правда? — волна облегчения прокатывается по телу. Гаденыш мелкий… Обязательно нужно познакомиться с ним.

— Правда.

Молчим. Лишь редкие звуки проезжающих машин нарушают тишину. На языке крутится вопрос, но не знаю, стоит ли задавать его. Как на него отреагирует Алина? Снова будет сгорать со стыда?

— Алин, — зову её, жду пока она повернется ко мне. Хочу видеть её глаза, когда буду спрашивать об этом.

— Да… — смотрит робко,