Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Другим примером радикализации войны стала практика выселений (депортаций) отдельных народов в отдаленные районы Советского Союза. Хотя в каждом конкретном случае власти оправдывали свои акции соображениями безопасности или коллективной ответственности за сотрудничество с врагом, это шло в разрез с Конституцией и нормами советского права. Принудительные переселения обостряли социальные отношения, резко увеличивали смертность, а в перспективе становились «миной» замедленного действия в послевоенных межнациональных отношениях. Этой проблемой в дальнейшем пришлось заниматься всем руководителям советского государства. Всего за годы войны депортациям подверглись граждане 61 национальности, включая русских. К моменту окончания Второй мировой войны в восточных регионах СССР насчитывалось на спецпоселении 2 230 500 человек.
Союзы и союзники
В свое время Б. Муссолини собирался написать книгу под названием «Год 2000». В ней он хотел рассказать про «новый мир» на рубеже тысячелетий, который должны были бы поделить между собой Германия, Италия, Япония и Советский Союз. С величием Франции и Англии предполагалось покончить навсегда, а США отводилась аморфная роль региональной заокеанской державы. Большевистская Россия у одного из идеологов фашизма не вызывала такого отторжения, как у нацистов. Италию он изображал тюремной пленницей Средиземного моря. Вырваться из него могла помочь только Германия. Соответственно «ось Рим-Берлин» есть главная предпосылка на пути к мировой гегемонии.
Однако напутствие А. Гитлера генералам вермахта накануне нападения на СССР — «Никаких иллюзий по поводу союзников!» — красноречиво отображает взаимоотношения между «братьями по оружию». В 1930-е годы, когда союз между Италией, Германией и Японией только складывался, многим казалось, что появляется страшная сила, способная если уж и не сокрушить мировой порядок, то полностью покончить с левыми движениями. Начав изучать государственные архивы этих стран, историки не без удивления обнаружили, что говорить о каком-то монолитном или скоординированном альянсе духовно близких партнеров нет никаких оснований.
22 мая 1939 г. в Берлине был подписан германо-итальянский договор о союзе и дружбе, вошедший в историю как «Стальной пакт». Прочный металлический подтекст сотрудничества, согласно пафосу преамбулы соглашения, обеспечивало «внутреннее родство мировоззрений» и «полное совпадение интересов». В отличие от «Антикоминтерновского пакта» 1936 г. между Японией и Германией[2], «Стальной пакт» включал статью о немедленном выступлении на стороне союзника в случае войны «с одним или несколькими другими государствами». Немцы хотели сохранить этот пункт в тайне, закрепив его в секретном протоколе, но итальянцы настояли на публичности. Б. Муссолини демонстрировал миру, что у него есть весомая и безоговорочная поддержка Германии, поскольку договор носил взаимно обязывающий характер.
Судя по всему, верхушка нацистского руководства, очарованная внешней символикой и обманчивым динамизмом итальянского фашизма, а также ограниченными успехами в Африке и Испании против республиканского правительства, переоценивала военные возможности Рима. Это подтвердили первые же серьезные боевые действия в Средиземноморье. Оказалось, что без помощи вермахта и люфтваффе итальянцам очень сложно держать удар против равных соперников. Благодарный Б. Муссолини с готовностью поддержал «восточный поход» Гитлера, предоставив в его распоряжение в совокупности 9 дивизий (почти 300 тыс. солдат). Однако прилежные в усмирении населения и обеспечении тылов, итальянцы не завоевали симпатий германских патронов как фронтовые войска. В СССР они понесли тяжелые потери — 150 тыс. убитыми, пропавшими без вести и ранеными.
Смещение Б. Муссолини и попытку выхода Италии из войны в рейхе восприняли с яростью, как «предательство, больше и коварнее которого едва ли можно найти в истории». В ночь с 9 на 10 сентября 1943 г. немцы разоружили войска союзника, более 750 тыс. итальянцев оказались в плену. Эсесовцы, прошедшие кровавую школу террора в Советском Союзе, вымещали зло на беззащитных людях. Под предлогом борьбы с Сопротивлением и поиском партизан проводились показательные акции возмездия против целых деревень. События того периода до сих пор болезненно воспринимаются в современной Италии.
Экономическое сотрудничество между странами Оси не сложилось, а их торговые связи никогда не носили стратегического характера. Ни одна из сторон не собиралась делиться ни своими, ни захваченными ресурсами. В тех случаях, когда Германия неохотно уступала итальянским требованиям и поставляла уголь и сталь, то в ответ она требовала непропорционально больших поставок продовольствия. Морская блокада не позволяла Японии поддерживать сколь-либо значимые связи со своими европейскими союзниками. Лишь торговый договор, подписанный в марте 1944 г., позволил Токио получить ряд немецких технических патентов для военной промышленности, но реально воспользоваться ими они смогли уже только после капитуляции.
Впрочем, тесные политические отношения между Берлином и Токио тоже не складывались. Как часто в таких случаях бывает, идеологические противоречия и различие государственных интересов скрывали за фасадом патетичных деклараций и громкой пропаганды. К этому примешивались нешуточные расовые