она в этом уверена. Когда Иден вернулась из Парижа пять лет назад, поверив, что Реми использовал ее, мать подробно расспросила ее обо всем. Тогда Иден решила, что та просто беспокоится за нее, как мать, но теперь призадумалась.

— Забудь об этом, — настаивала Люсиль, прежде чем у нее состоялся долгий разговор с Микой за закрытой дверью.

Люсиль разволновалась, когда Иден сообщила, что Реми будет шафером Хантера.

— Что он тебе сказал?

— Он притворился, что мы незнакомы.

— Тогда сделай то же самое, — твердо сказала Люсиль. — Не трогай проблему, если проблема не трогает тебя.

Иден хотелось узнать у матери подробности того, что могло произойти между отцами Реми и Мики, но Люсиль редко говорила о своем первом муже. Иден сомневалась, что мать ей что-нибудь расскажет, поэтому не стоило вспоминать старые обиды.

Иден написала:

«Мне надо побыть одной и решить проблемы в компании».

Мать ответила:

«Я уверена, ты что-нибудь придумаешь. Сообщи, когда приземлишься».

Иден убрала телефон, думая, что ее мать слишком доверчивая.

Глава 8

Иден проснулась от грозы и вспышки молнии и села, прерывисто дыша. У нее закружилась голова и быстро забилось сердце, и она поначалу не могла понять, где находится. Она медленно осмотрела мебель, освещенную тусклым светом ночника, который оставила включенным в соседней ванной.

Мартиника.

Реми.

Иден закрыла глаза, чувствуя себя опозоренной из-за того, что уехала с ним. Она знала, что лежит в кровати одна. Конечно, она не предполагала, что Реми будет ночевать с ней в одной комнате, но все равно почувствовала себя ужасно одинокой.

По крайней мере, во время полета постоянное присутствие Реми помогало ей немного успокоиться. Сидя в креслах, они ели слоеные пирожные со шпинатом и артишоками, рис и цыпленка тандури. Потом подошли к обеденному столу, где подали основное блюдо: жареного лобстера со взбитым пастернаком, кресс-салат и легкий клубничный мусс.

После этого они посмотрели какой-то боевик, затем Иден задремала, и самолет начал снижаться. Дождь закончился, в иллюминатор были видны сверкающие огни Фор-де-Франс.

— Когда приезжаешь куда-то ночью, кажется, что попадаешь в сказку, — мечтательно сказала она, когда люк открылся и свежий ветерок подул на ее лицо. — Это как рождественский подарок в упаковке. Нельзя понять, что внутри, и нужно подождать, чтобы узнать.

— Как поэтично! Ты романтик?

Поскольку ее не впервые упрекнули в романтизме, она уклонилась от ответа и произнесла:

— Я никогда не была на Карибах.

— Здесь есть несколько ночных клубов, но в целом на острове очень непринужденная атмосфера. — Реми подвел ее к винно-красному кабриолету, который ждал их на взлетной полосе.

Она села в машину.

— Я была во Флориде в парках развлечений, и Мика возил меня в Европу два или три раза в год. Я видела средиземноморские пляжи, но большую часть отпуска я проводила с семьей в Канаде. Чаще всего я жила в кемпинге в Скалистых горах, а не в тропических отелях. Я жажду солнца и песка.

— Песок я тебе обещаю, даже в тех местах, где он не нужен, — сухо сказал Реми, выезжая на шоссе. — Солнце будет периодически.

Он быстро ехал вглубь страны по дороге, которая поднималась и вилась в густой тропический лес, а потом спускалась к темному океану и угольно-черным облакам на горизонте.

Иден не поняла, как задремала. В какой-то момент она услышала, как Реми спрашивает, спит ли она.

Машина остановилась, а щека Иден горела от его легкого прикосновения.

— Хочешь, я тебя отнесу?

Конечно, ей хотелось, чтобы ее нянчили, гладили и говорили, что все будет хорошо.

— Не говори глупостей. — Она вошла на виллу с ярко-оранжевыми ставнями на фоне желтых стен с закругленной верандой.

Сейчас Иден слушала раскаты грома и равномерный стук дождя по крыше. Ей захотелось пить, поэтому она встала и завязала саронг, в котором ложилась спать.

Она была в комнате сестры Реми. Он сказал Иден, чтобы она брала все, что нужно. Его сестра была модельером, и почти вся одежда выглядела как ее собственное творение. Наряды казались слишком хорошо сшитыми, поэтому Иден ограничилась саронгом и шелковым пижамным чепчиком.

Увидев приглушенный свет, она пошла в гостиную. Вилла оказалась не такой экстравагантной, как самолет. Здание напоминало очаровательное бунгало или фермерский дом Грэмми Беллами с уютным декором. Проходя по гостиной, Иден толкнула кресло-качалку из ротанга, взяла манго из вазы на обеденном столе и понюхала его.

Подойдя к столу, стала рассматривать фотографии в рамочках на стене.

На одном фото был Реми лет пяти, смуглый, в клетчатой рубашке. Он широко улыбался и держал на руках младенца. Как Иден догадалась, это была его сестра. Родители Реми оказались симпатичными молодыми специалистами, в двубортных костюмах с толстыми подплечниками. Они с нежностью смотрели на своих детей. Другие родственники на устаревших фотографиях были в модной одежде прошлых десятилетий. На одной красиво оформленной, раскрашенной вручную фотографии была мрачная пара в одежде начала 1900-х годов.

— Тебе что-то нужно?

Ее сердце замерло, когда она повернулась и застенчиво поправила чепчик для сна.

На Реми были только шорты с кулиской, низко сидящие на бедрах. Иден сглотнула и скрестила руки на груди, мгновенно осознав, что под тонким саронгом у нее ничего нет.

— Стакан воды. — Она застенчиво повела плечом, так как между ней и раковиной стояла Г-образная стойка. — Я засмотрелась на фотографии. Это родительский дом?

— Бабушка и дедушка моего отца построили этот дом и вырастили здесь своих детей. — Реми прошел на кухню, где над плитой горела лампа, и открыл шкаф слева. — Мы реконструировали его внутри десять лет назад, но по закону нам не разрешили сильно менять фасад. Только мы с сестрой сюда приезжаем. Будешь воду из-под крана? Или тебе налить из бутылки?

— Из-под крана. — Иден взяла стакан, в который он налил воды. — Ты часто здесь бываешь?

— Как получится, учитывая размеры компании «Кан-Кариб эрлайнз», мои многочисленные обязанности и семейные дела. Родня моего отца живет здесь, поэтому я стараюсь навещать их несколько раз в год. У меня и моей тети работает одна экономка. Она узнает, что я здесь, и будет ждать встречи со мной.

Последняя фраза прозвучала как предупреждение.

— Экономка скажет ей, что ты не один?

Реми прислонился бедром к столу и скрестил руки на голой груди, привлекая внимание к своим бицепсам и плечам. Иден испытала почти непреодолимое желание поцеловать его.

— Наверное. А поскольку я раньше не привозил сюда женщин, она сделает определенные выводы.

Иден постаралась сглотнуть, потому что у нее внезапно пересохло в горле. «Не думай, что