— Веру уничтожить не позволим! — раздались громкие голоса.

Князь Михаил поднятием руки успокоил не в меру разгорячившихся дружинников.

— Давайте все обсудим, — медленно сказал он. Все насторожились. Князь Мазовецкий переменился в лице. — Други, князь мазовецкий прибыл сюда тайно, потому что для нас всех не уменьшилась и Даниилова угроза. Вам всем памятны наши меры против этого вероломного князя, нарушившего свои обещания, и я опасаюсь, как бы наш предстоящий поход не послужил поводом для новых Данииловых притязаний.

Воевода слушал своего князя и, признаться, не все понимал. Князь Михаил упомянул о возникшей угрозе польскому князю со стороны Даниила. Но Сече было хорошо известно, что в свое время Лешка Казимирович, брат князя Мазовецкого, погиб от руки Одонича. Не кто иной, как Даниил откликнулся тогда на зов князя Мазовецкого, пожелавшего наказать виновника гибели Казимировича. Это он, Даниил, уговорил и брата своего Василиска совместно выступить в поход на стороне князя Конрада. Что потом произошло между ними, воеводе было неведомо.

— …Но мы, — продолжал тем временем Михаил, — не можем оставить в беде нашего друга… Тем более что пруссы опасны и для нас…

Все согласно закивали. Было ясно, что вопрос решен и можно расходиться. Уже кое-кто стал подниматься, как вдруг раздался резкий голос козельского воеводы:

— Князь, дозволь вопрос, — обратился он к Михаилу. — Как пойдем? Впереди земли Данииловы.

Насторожившийся было Михаил облегченно вздохнул.

— Пусть тебя это не беспокоит, — ответил князь Мазовецкий, — проведем такими путями, что не только князь Даниил, сам Васаам не узнает.

Выступление назначили на завтра.

Вечером князь Михаил устроил пир в честь своего друга. Воевода, сославшись на усталость, от застолья отказался.

Зато князь Конрад с совета пришел довольный. Чувствовал он, что Михаил не очень-то хотел идти на помощь. «Боится. Правильно я сделал, что прибыл сам и не послушал магистра», — думал Конрад, стоя у раскрытого окна, из которого взгляд упирался лишь в высокую деревянную стену. Поверх ее виднелся кусочек голубого неба да вершины могучих деревьев, росших на пустыре за княжеским двором. Но Конрада это не смущало. Ведь отсюда он в любое время мог попасть к той, которая оказала ему столько услуг. Совет советом, но не встань она на его сторону, вряд ли черниговец решился бы на этот поход…

Княжеское застолье набирало силу. В помещении стоял пьяный гул. Некоторые гости уже хватили лишнего и, навалившись на стол, спали непробудным сном. Перед тем как покинуть пир, княгиня выразительно взглянула на князя Конрада. Тот понял намек, но уйти прежде Михаила не мог. Дождавшись, когда вконец опьяневшего хозяина слуги под руки увели в спальню, князь Мазовецкий поднялся. Презрительно взглянув на пьяную оргию, он легко и трезво заспешил к выходу.

На другой день князь Михаил проснулся поздно. Болела голова. Он долго пил спасительную водицу, пока в голове не стало проясняться. Михаил откинулся на мягкие изголовники и страдальческим голосом кликнул слугу. В дверь просунулась голова отрока.

— Ступай посмотри, пан проснулся или нет.

Отрок крутанулся на голых пятках и бойко зашлепал по полу.

— Нет, еще спит, — доложил он вскоре.

— Поднабрался, видать, чертов лях. А матушка встала?

— Нет, и княгиня почивает.

— Слава тебе, — перекрестился князь, поворачиваясь и жалобно кряхтя, — никак и она того… лишку хватила? Ну, чего уставился?! — вдруг заорал он на отрока. — Ступай к тиуну, пусть холодного медку нальет. Да проворней беги!

Воевода уже был на ногах, не успело еще солнце оторваться от горизонта, и поднял своих людей. Но в этот день похода не получилось. Выступили только на следующее утро.

Князь отдал строгий приказ хранить поход в глубокой тайне. Еще не пропели петухи, как подняли отряды и глухие дороги поглотили черниговскую дружину. Проводник князя Мазовецкого знал свое дело и вел отряд уверенно. Безо всяких затруднений прошли Данииловы земли и вступили в Мазовию.

Внезапное нападение объединенных сил на врага сыграло свою роль. Конрад радовался, что задуманное так легко осуществляется. Пруссы сдавались без боя. Не встречая сопротивления, отряды, ведомые Мазовецким, устремились на север. Обозы победителей разрастались на глазах. Особенно усердствовали хозяева похода. Обрадованные наконец, что с лихвой могут возместить свою недавнюю беспомощность, они не стеснялись. Воевода своих сдерживал.

— Не грузи коня чужим добром, сложишь голову под их топором, — говаривал он своим дружинникам, глядя, как ляхи кидают в повозки прусский скарб.

Когда накатывалась зга[8], утомленные походом дружинники останавливались на привал. Перед сном воевода всегда делал обход. Издали завидя высокую сухую фигуру своего предводителя, воины раздвигались, давая место у весело потрескивающего костра. Сеча, опершись на плечо какого-нибудь молодчика, присаживался на минутку, перебрасывался с дружинниками парой шуток и шел дальше.

У очередного костра встретил Аскольда в кругу друзей. Тот смеялся вместе со всеми какой-то байке, но взор его был грустен. Вздохнул воевода, понимая, чем терзается его сын, но промолчал. Ведь как хотел уберечь его от тоски, в поход забрал, думал — забудется. Да ошибся, видать — слишком крепкое чувство вошло в сердце юноши…

А утром опять бешеная скачка. И снова вражьи города открывают свои ворота. Бегут старшины прусские. Но где их дружина? Уж очень подозрительны эта легкость побед и кажущаяся покорность врага. Дальше двигаться опасно — может быть западня. Сеча решил идти к князю.

Михаил встретил воеводу радостно, дохнув крепким винным запахом и нетвердо покачиваясь на ногах. Обсуждать с ним что-либо было бесполезно. Оставался только Конрад.

Свой шатер князь Мазовецкий разбил на холме, к которому со всех сторон подступал лес. Войдя в шатер, воевода прищурился от яркого света, исходившего от свечей, густо натыканных в подсвечник. Внутренность шатра была обставлена со вкусом. В большом зеркале Сеча увидел старика с окладистой белой бородой и осунувшимся лицом. Не поверил изображению, ибо вовсе не таким себя чувствовал.

Князь сидел за столом и что-то писал. Услышав шаги, резко обернулся, но тут же расплылся в улыбке и широким жестом указал на стул.

— Чем могу служить?

— Князь, дальше двигаться нельзя, — с ходу начал воевода. — Враги часто пользуются такой хитростью — заманят в удобное для них место, где ни встать, ни мечом махнуть. Зажмут со всех сторон и давай тешиться. Прежде чем дальше идти, надо все разузнать. Где их воины? Почему они не оказывают сопротивление? И еще хотел бы я знать… только не серчай на меня, старика… Где обещанные тобой немцы? — Сеча резко выпрямился и казался теперь огромным и устрашающим.

— А, рыцари… — Конрад покосился на собеседника. — Должны быть. Вчера я получил весть, что фон Зальц выступил и вот-вот с нами соединится. А что касается твоих опасений, думаю, они напрасны. Я уже не раз говорил: просто враги не ждали нашего прихода и бросились спасать свои шкуры, ища защиты у паршивой Латвии. Будут просить у ней помощи. Пока те соберутся, мы успеем прибрать к рукам не один город. Тогда пойдем на мировую.