Я напрягся. Нет, Лена — не такая, как ее мать.

«Не сравнивай. Ты еще и светлая».

«Да. Но Сэрафина жива. Она бродит где-то с Абрахамом, и совсем неподалеку. Мне надо подготовиться к встрече с ней. Мне придется сражаться».

Меня опять охватили сомнения. Но вдруг мне стало ясно, зачем мы приехали сюда — чтобы столкнуться с реальностью.

— Звезды небесные! — прошептала тетушка Дель.

В действительности зрелище оказалось ужасным. Даже еще более устрашающим, чем старые фотографии из маминого архива, которые запечатлели обугленные плантации после Великого пожара.

Мне вспомнились почерневшие остовы зданий, опустевшие и заброшенные города, которые оставляли за собой солдаты Союза.

Перед нами был лишь потрескавшийся фундамент в мертвой земле, на которой до сих пор ничего не выросло. Как будто произошедшее здесь изувечило все вокруг.

Почему Сэрафина так поступила со своей семьей?

«Ей было на нас наплевать».

Лена выпустила мою руку и побрела в сторону кучи камней.

«Эль, нам пора».

Она упрямо посмотрела на меня своими зелено-золотистыми глазами.

«Нет».

— Я должна увидеть это сама, — обратилась Лена к тете Дель.

Она хотела, чтобы тетя воспользовалась своим даром, проникла сквозь временные наслоения прошлого и показала Лене прежний дом и его обитателей.

Тетя Дель приблизилась к Лене, растрепанная и очень встревоженная.

— Последнее время я не в полной мере контролирую свои способности. Вряд ли я найду нужный момент, который ты хочешь увидеть, милая…

О чем она говорит? О пожаре? Смогу ли я вынести подобное… А Лена?

— У меня вообще ничего не получится, — робко добавила тетя Дель.

— Попробуй, пожалуйста, — попросила Лена.

Я положил руку ей на плечо — ее кожа пылала.

Лицо тети Дель исказилось от боли, когда она уставилась на обломки обугленных балок. Затем она повернулась к нам. Мы сели на землю и взялись за руки. Я почувствовал, что меня обжигает невидимым огнем.

— Ладно, — согласилась тетя Дель и пристально посмотрела на разрушенный фундамент, готовясь продемонстрировать нам недавнюю историю.

Воздух вокруг нас постепенно задрожал. У меня перед глазами все закружилось, и внезапно на какую-то долю секунды я разглядел ее — тень, которая двигалась настолько быстро, что была практически неразличима. Ее присутствие я ощутил на уроке английского. И от нее мне не спрятаться. Она постоянно наблюдала за мной. Больше я не успел ничего подумать: дверь в прошлое уже распахнулась, и мы оказались в спальне…

Выкрашенные в бледно-серебристый, мерцающий цвет стены, гирлянды фонариков, сияющих на потолке… У окна застыла девушка с длинными черными локонами. Ее красивый профиль был мне хорошо знаком — это Лена. Но вдруг она посмотрела на меня упор, и я обомлел. Сэрафина! И она держала на руках младенца, завернутого в одеяльце, — крохотную Лену. Малышка потянулась к маме, та протянула ей палец, и девочка крепко сжала его в кулачке. Сэрафина улыбнулась дочери.

«Ты — особенная, я всегда буду заботиться о тебе…»

Дверь захлопнулась. Я ждал, когда откроется следующая дверь. Сейчас она повинуется запущенной цепной реакции, и мы проникнем еще дальше… Но нет: у меня перед глазами снова закачалось небо, и зрение расфокусировалось окончательно.

— Простите меня, — пробормотала тетя Дель. — Такого раньше не случалось…

Ничего странного. Тетя Дель не контролировала себя, как и все остальные. Раньше она могла просмотреть временные эпизоды, словно перелистывая страницы книги. Теперь многих данных не хватало, и ей удалось уловить только слабые отголоски прошлого. Тетя Дель явно пребывала в шоке. Я помог ей подняться на ноги.

— Успокойтесь! Мэкон придумает, как… восстановить порядок!

Как я мог ее утешить? Мы знали, Гэтлин, а возможно, и Земля — практически обречены. Лена выглядела потрясенной. Она бросилась к руинам дома, как будто хотела попасть в уже не существующую спальню. И опять хлынул ливень, небо осветилось вспышками молний. Кузнечики прыснули во все стороны, через мгновение я промок насквозь.

«Эль?»

Я замер под проливным дождем и вспоминал вечер, когда мы познакомились на трассе номер девять. Сейчас Лена вроде бы ничуть не изменилась, но при этом стала совсем другой.

«Я свихнулась или Сэрафина любила меня?»

«Эль, ты не сумасшедшая».

«Но, Итан, это невозможно!»

Я убрал с глаз намокшую челку.

«Не думаю…»

Дождь резко прекратился, и вновь засветило солнце. К такому мы давно привыкли — Лену кидало из одной крайности в другую.

— Ты куда? — крикнул я, догоняя ее.

— Хочу рассмотреть все поближе!

Лена говорила не о камнях и обугленных деревяшках. Она хотела доказать себе, что тот счастливый момент, который она только что пережила, действительно является правдой. Я добрался до края фундамента, от которого осталась одна стена. Обугленные руины пропитались запахом пепла. Обломки лестницы вели на сгоревшее дотла крыльцо. Лена опустилась на колени, не обращая внимания на грязь. В руках она держала какой-то непонятный предмет.

— Что это? — спросил я.

— Не знаю, — ответила Лена, стирая копоть с находки.

Еще секунда — и мы увидели ржавую жестяную шкатулку с оплавленной замочной скважиной.

— Я могу попробовать ее открыть, — заявил я, забирая у нее шкатулку, которая, кстати, оказалась очень тяжелой.

Я огляделся по сторонам в поисках чего-нибудь подходящего и поднял с земли увесистый камень. Не успел я ударить по крышке, как она вдруг распахнулась сама собой.

— Эль?! — Я удивленно вытаращил глаза.

— Иногда я могу управлять своими способностями, — пожала плечами она, наступая в лужу. — Но не всегда.

Шкатулка обгорела и покорежилась, но содержимое было нетронутым: изящный серебряный браслет, потрепанное издание «Больших надежд»… И снимок Сэрафины в голубом платье, сделанный на школьном балу. Сэрафина стояла рядом с темноволосым мальчиком, а позади них виднелась хлипкая декорация. Она почему-то напомнила мне ту, на фоне которой фотографировались мы с Леной. Под браслетом лежало фото маленькой девочки, конечно же, Лены. Малышка как две капли воды походила на ребенка из видения тети Дель. Мир вокруг нас померк, солнечный свет уступил место тьме. Я понимал, что происходит, но на сей раз я не был главным героем. Я последовал за Леной, точно так же, как и она — за мной в тот день, когда я сидел в церкви с Сестрами. Мокрая грязь у нас под ногами превратилась в траву…

…Изабель сотрясала жуткая дрожь. Наверное, случилась страшная ошибка! Началось то, чего она боялась больше всего на свете, видела в преследовавших ее с детства кошмарах! Но она светлая чародейка. Она всегда старалась поступать правильно! Неужели она оказалась темной?! По ее жилам заструился леденящий холод, опустошающий тело, и Изабель осознала: ей суждено стать темной.