— Какая ваша квартира? — спросил мужчина-полицейский.

— Та, где горит свет. Номер шесть.

— Можно попросить у вас ключи, мисс?

Макейди передала им ключи, офицеры заперли машину и направились через дорогу к ее дому, а Мак еще сильнее вжалась в сиденье. Прижавшись носом к стеклу, она смотрела вслед полицейским, которые уже заходили в подъезд. В освещенном окне не видно было ничьих фигур, не доносилось оттуда и звуков борьбы. Вскоре дверь распахнулась, и на улицу вышла женщина-полицейский. Она подошла к машине, и Макейди выбралась ей навстречу.

— В квартире никого нет, мисс. Впрочем, не исключено, что там кто-то порылся. Трудно сказать.

Макейди даже расстроилась, что никого не нашли. Ей стало неловко оттого, что впопыхах или от усталости она могла забыть выключить свет. Но она была уверена в том, что слышала движение за дверью квартиры. Или нет?

Еле живая, она поднялась по лестнице, чувствуя, как дыра на чулке расползается все шире. Дверь в квартиру номер шесть была распахнута, и, уже готовая в очередной раз отругать себя за излишнюю подозрительность, Макейди заглянула внутрь.

В квартире все было перевернуто вверх дном.

Вещи, упакованные накануне в пакеты, были вытряхнуты на пол. Кровати стронуты с мест, выдвинуты все ящики комода и шкафа. Шкатулка с драгоценностями Кэтрин была перевернута и сломана. Повсюду вперемешку с бумагами и драгоценностями валялись свитера, джинсы, нижнее белье.

— И вы еще сомневаетесь в том, что здесь кто-то побывал? — изумленно спросила Мак.

Блондинка-полицейский повернулась к ней и ответила:

— Мы не можем ничего утверждать. Вы не представляете, в каком бедламе иногда живут люди.

Прибывший детектив Флинн застал Макейди Вандеруолл сидящей на полу в квартире. Она все еще была в мини-юбке и сидела с закрытыми глазами, прислонившись к стене, неловко вывернув ноги. В руках она держала маленькую шкатулку для драгоценностей.

— Мисс Вандеруолл? — робко позвал он ее.

Она тут же открыла глаза, услышав собственное имя, и он заметил растекшийся по ее лицу макияж. Сейчас она выглядела вовсе не такой неприступной, как в воскресенье в его офисе. В этой разгромленной квартире она казалась одинокой и беззащитной. Он даже пожалел о том, что отнесся к ней так небрежно. Возможно, его напарник Джимми был прав: из-за жены он напрасно злился на всех других женщин.

— Привет, — хриплым голосом произнесла она. — Извините, что вытащила вас из постели, но я никак не ожидала, что застану здесь такое. Наверное, я зря подняла панику.

— Нет-нет. Вы правильно сделали, что позвонили мне. А теперь расскажите, что произошло.

Спокойно и бесстрастно она перечислила все события вчерашнего вечера.

— Вы не заметили, пропало что-нибудь?

— Пока нет.

— Понимаете, мы не склонны связывать это вторжение со смертью вашей подруги…

— Убийством.

— Что?

— Она не просто умерла, ее убили.

— Да, верно. Так вот, мы не видим связи между этими двумя событиями. Понимаете, здесь в округе часто случаются взломы и кражи, особенно в старых домах. — Он не хотел, чтобы она поддавалась панике. К тому же вряд ли убийца стал бы охотиться за ней.

— Да, но они не взяли ни телевизор, ни что-то еще более или менее ценное. И потом, зачем было раскидывать все это барахло? — Она криво усмехнулась, потом опустила взгляд на инкрустированную коробочку, которую держала на коленях.

В глаза ему бросилось широкое бриллиантовое кольцо, сверкавшее на большом пальце ее руки. Он не помнил, чтобы видел его на ней раньше.

— Красивое кольцо, — сказал он. — Откуда оно у вас?

Она с подозрением взглянула на него, и ему показалось, что она оценивает его, решает что-то для себя.

— Прошу прощения, что был невежлив в воскресенье.

Она смерила его тяжелым взглядом.

— Да, вы были невежливы.

Она была так прямолинейна, что он не сразу нашелся с ответом.

— У вас усталый вид. Вам есть где переночевать сегодня?

— Нет. Я останусь здесь. Они ведь не станут возвращаться, раз тут полицейских полно. К тому же они, наверное, взяли то, что хотели.

Он удивленно повел бровью. Что, по ее мнению, они искали?

— Это были или обыкновенные грабители, или охотники за сувенирами, которые хотели какую-нибудь вещицу от Кэтрин.

Флинн был слегка удивлен. Возможно, она была права, но он не ожидал, что она додумается до такого.

— Мы могли бы помочь вам…

— Нет, мне не нужна ваша помощь, — отрезала она. — Я проведу здесь ночь. — Она взглянула на часы. — Или, по крайней мере, остаток утра. Я все равно планировала вставать часа через четыре.

— Что ж, завтра утром мы пришлем к вам кого-нибудь, чтобы взять показания. Возможно, нам опять придется снять отпечатки.

— Сомневаюсь, что они оставили отпечатки.

Энди с любопытством посмотрел на нее. Она вела себя странно. Ей что-то известно?

— Почему вы так думаете, мисс Вандеруолл?

— Квартира и так вся в порошке. Любой, кто имеет хоть каплю ума, догадается работать в перчатках. И, чтобы вычислить это, не обязательно быть детективом.

— Вы полагаете, что этот человек с мозгами? — Он повернулся и двинулся к двери. — Увидимся утром.

Она удивила его, бросив на прощание:

— Приятного сна.

— Вам тоже, — ответил он без всякой иронии. Его слегка обескуражила ее невозмутимость. Или она просто упрямилась в отместку за то, как он обошелся с ней?

Как бы там ни было, часы показывали половину четвертого утра, и пора было оставить девушку в покое.

* * *

Когда следующим утром детектив Флинн прибыл в свой офис, его встретила огромная, шестнадцать на двадцать, фотография Макейди Вандеруолл в бикини цвета лазури, приколотая к доске сводок происшествий. Кто-то обвел фломастером ее груди и нарисовал ярко-красным соски. Припухшими после бессонной ночи глазами Энди тупо смотрел на фото. За спиной у него раздались смешки.

— Что ж, это… — он никак не мог подобрать слова, — это искусство. — Он еще какое-то время полюбовался творением неизвестного художника и принялся отдирать фотографию.

— Нет-нет. — Джимми поднялся из-за своего стола и подошел к нему. — Она остается.

Вот уже четыре года Джимми Кассиматис был напарником Эндрю. И не только напарником, но и другом. Дело о «шпильках», как окрестили серию последних убийств, было одним из самых крупных в карьере обоих детективов. В ситуации, когда на отделе висели три нераскрытых убийства, неиссякаемое чувство юмора Джимми только и помогало снять напряжение. А на фоне тех хохм, что он устраивал в морге, скабрезная разрисовка фотографий была невинной забавой.