Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он легко смог отразить удар, его большие пальцы обхватили ее тонкое запястье и выкручивали, пока она не вскрикнула, и бокал не выпал из ее ослабевших пальцев.
- Теперь посмотри, что ты натворила. Ты, блядь, разбила все три бокала.
Несмотря на то, что она выронила осколок, он не перестал выкручивать ей запястье. Ее предплечье вспыхнуло от внезапной, ужасной боли. Кости и сухожилия были выкручены по максимуму. Ее рука больше не могла поворачиваться, но он пытался. И делал это с улыбкой.
Боже мой, сейчас руке будет полный пиздец...
Ее зрение затуманилось от невыразимой боли.
- Теперь ты будешь хорошей девочкой?
- Да, - выдохнула она, и внезапно ужасное давление исчезло.
Молли упала на колени, задыхаясь и дрожа. Она баюкала свою руку, которая онемела и сильно болела. Осторожно пошевелила пальцами, и от этого небольшого движения чуть не потеряла сознание.
- О, не будь таким ребенком. Ты не получишь особого удовольствия от вечеринки, если не сможешь выдержать такой небольшой поворот руки.
"Да пошел ты", - вертелось у нее на кончике языка, но ей хватило здравого смысла оставить это при себе. Молли сделала глубокий вдох, подавляя прилив тошноты и слез.
Я не позволю этому ублюдку победить меня.
Она подняла глаза, чтобы встретиться с ним взглядом. Он допивал шампанское, легко справляясь с остатками алкоголя в бутылке.
- Теперь ты сядешь за стол, как цивилизованный человек?
Если бы ей не было так страшно и больно, она бы посмеялась над этим. Игнорируя невыносимую боль, которая охватила ее руку каким-то жгучим онемением, она снова села на свое место.
- Так-то лучше. Я думаю, пришло время привести остальных, не так ли?
Молли просто уставилась на своего мучителя, который даже не сдвинулся со своего места на краю стола.
Остальные из фургона. О Боже, что будет со всеми нами?
Но Бог не имел к этому никакого отношения, это было единственное, в чем она могла быть точно уверена. В голове появилось какое-то странное ощущение. Ей было трудно сосредоточиться, а от ступней начал распространяться покалывающий жар, отчего ноги казались свинцовыми.
- Я кое-что подсыпал в воду, и полагаю, что сейчас ты чувствуешь себя немного сонной.
Но она не могла как следует расслышать, то, что он говорил, ее мыслительные процессы были вялыми, а его голос звучал низко и глубоко, и вообще, точно ли он говорил по-английски?
Молли упала лицом на стол, и на этом поток ее размышлений прервался.
10.
Бетан не чувствовала себя довольной туристкой. После странного объявления ее мужа и Ричарда о вечеринке, которая состоится во Франции, ее и Эстер запихнули в частный вертолет Себастьяна. У него была лицензия пилота, и вертолет постоянно стоял на крыше их лондонского дома.
Теперь они вчетвером были в воздухе и направлялись во Францию. Бетан разрешили надеть пальто из искусственного меха на голое тело. Она была благодарна за это, потому что иначе наверняка замерзла бы насмерть во время перелета.
Я отправляюсь на верную смерть.
Никто не произнес ни слова, в вертолете было слишком шумно для разговоров. Бетан в любом случае нечего было сказать. Себастьян находился в отдельном отсеке впереди, пилотируя эту штуковину, а Ричард и Эстер сидели на сиденье напротив нее. Эстер впала в какой-то пропитанный страхом транс, а Ричард невозмутимо смотрел в окно, не обращая внимания на Бетан.
Как моя жизнь дошла до этого? И готова ли я умереть?
Бетан не хотела умирать. Но она любила Себастьяна. Она жила, чтобы служить ему, с тех пор, как они поженились, и хотела настоящих отношений "доминант/подчиненная", но дальше грубого секса они никогда не заходили. Хоть ее отец и перестал приходить к ней в комнату по ночам, когда ей исполнилось шестнадцать, но стремление к сильному мужскому телу во всех его проявлениях осталось.
Она хотела, чтобы ей причиняли страдания. Нет, она определенно заслуживала боли, жаждала этого каждой клеточкой своего беспокойного существа. Она была плохой, гнилой, жалкой пародией на женщину, которая могла найти искупление только через болезненный, жесткий, унизительный секс.
"Будь осторожен в своих желаниях", - подумала она с невеселой улыбкой.
Из-за таких чувств она понимала, что с ней что-то не так, но в то же время знала, что по-другому думать просто не может.
Она на секунду закрыла глаза, собираясь с силами. У нее было предчувствие, что это ей понадобится.
Вот он, момент, которого я ждала всю свою жизнь. Тот момент, когда мужчина, которого я люблю, полностью овладеет мной.
Слезы потекли по ее щекам в то же время, когда едва уловимая, мечтательная улыбка тронула уголки ее рта.
11.
Молли пришла в себя и в течение нескольких блаженных секунд ничего не помнила. Но ее состояние отрицания длилось недолго.
- Ах, моя дорогая проснулась. Привет, соня.
От звука ужасно знакомого голоса Харлана ее тело покрылось мурашками. Она приоткрыла глаза и попыталась поднять здоровую руку, чтобы протереть их ото сна, но обнаружила, что не может. У нее болело все тело. В этом не было ничего нового, боль и страдания стали ее естественным состоянием, но это было по-другому. Шея и плечи вопили в яростном протесте, а все тело сотрясали судороги.
Ей потребовалось мгновение, чтобы сообразить, что это из-за того, что она спала прямо на одном из обеденных стульев с высокой спинкой, а ее запястья были привязаны мотками веревки к жестким подлокотникам.
Затем увидела, что она совершенно голая. Хотела закричать, чтобы он отвалил от нее, но слова прозвучали приглушенно.
Боже мой, у меня кляп во рту.
Она услышала приглушенное ворчание вокруг себя, прежде чем ее глаза сфокусировались достаточно, чтобы увидеть, что она не одна. Остальные из фургона были с ней за столом.
- Вы все приходите в себя одновременно. Как восхитительно идеально. Я думаю, вечеринка официально началась, - сказал Харлан.
Молли повернулась, чтобы посмотреть на него. Он сидел во главе стола на противоположном от нее конце. По обе стороны от него было два свободных места, а дальше - шесть заложников, включая ее саму.
Молли посмотрела на каждого из своих спутников по очереди. Все, кроме Харлана, были обнажены. Молли сидела в дальнем конце стола, а Эванджелина - справа от нее. Она выглядела неважно, но была почти в
