Они приняли меня за гонца из Скифии — очевидно, никто еще не успел прибыть сюда с севера — и тут же сопроводили меня к praetorium своего весьма толкового на вид командира Целерина, который был истинным римлянином, то есть латинянином по происхождению. Он тоже посчитал, что я был гонцом с широкими полномочиями, и принял меня со всем радушием, поэтому я и передал ему то единственное известие, которое мог: Тиударекс Триарус мертв, а его порт Константиана на Черном море разрушен. Целерин, как бывалый воин, стойко воспринимал любые потрясения. Он только изумленно поднял брови и покачал головой. Затем Целерин в свою очередь рассказал мне последние новости, которые дошли до него с запада. Это оказались весьма приятные известия.

Тиударекс Амал, то есть мой Теодорих, добился того, что заключил договор с императором Зеноном. (Про себя я вознес благодарность богам: Сванильда благополучно добралась до Теодориха с соглашением, и Зенон не смог отречься от него.) Вслед за этим Целерин послал в Сингидун значительное подразделение из своего Первого легиона. Теодорих официально передал этот город ему — то есть императору Зенону, который быстро послал войско, чтобы укрепить Сингидун, дабы в будущем предотвратить попытки варваров захватить его.

Теперь, сказал Целерин, Теодорих находится в своем родном городе Новы. Он хочет собрать вместе и отправить в иные места многочисленные войска остроготов, дабы защитить земли, которые бесспорно принадлежат ему в Нижней Мёзии. Ожидалось, что впоследствии Теодорих примет на себя звание, которое пожаловал ему Зенон: magister militum praesentalis всех войск, включая и этот Первый легион Италийский, охраняющий побережье Данувия. Целерин с нетерпением ожидал — и сказал он об этом искренне — того дня, когда сможет принести клятву верности своему главнокомандующему.

Я провел в Дуросторе ночь, а затем еще два дня и две ночи: надо же было освежиться в термах, передохнуть самому и дать отдых Велоксу, а также как следует отъесться — всего этого мы с ним были слишком долго лишены.

Следуя далее вверх по течению Данувия, я встретил еще только одно такое большое поселение под названием Приста[13] — с кожевенными мастерскими, красильнями, печами для обжига кирпича, черепицы и посуды, — но не стал там задерживаться.

Наконец я снова прибыл на родину Теодориха, в город Новы. За то довольно продолжительное время, пока я отсутствовал, случилось множество событий — немногие из них было приятно вспомнить, только короткое сладко-горькое пребывание наедине с бедняжкой Амаламеной, — и мне казалось, что прошли годы, десятилетия, целая вечность.

— Торн жив! Слухи оказались правдивыми! — так радостно приветствовал меня Теодорих, когда я вошел в тронный зал, где впервые встретился с Амаламеной.

Очевидно, меня узнали, когда я ехал по городу, и эта новость уже достигла дворца. Кроме короля там было еще четверо; все они дожидались меня, чтобы поприветствовать.

Когда я выбросил вперед руку в крепком готском салюте, Теодорих, смеясь, хлопнул меня по ней.

Мы радостно обнялись, словно давно не видевшиеся братья, оба при этом восклицая, почтивунисон: «Рад видеть тебя снова, старина!» Двое из мужчин, находившихся в комнате, поприветствовали меня салютом, еще один с серьезным видом кивнул, а молодая женщина робко мне улыбнулась. Все они вторили Теодориху, тепло приветствуя меня: «Waíla-gamotjands!»

— Ну, — сказал я королю, — ты, похоже, созвал почти всех, кто имел отношение к этой миссии.

Мужчина средних лет, который приветствовал меня салютом, был сайон Соа, второй маршал короля Теодориха. Мужчина постарше, который только кивнул мне, оказался лекарем Фритилой, а в хорошенькой молодой женщине я узнал Сванильду. Молодой человек, правда, был мне незнаком, но я посчитал, что это и есть гонец Авгис, товарищ недавно погибшего Одвульфа. Юноша изумленно уставился на меня, словно я был воскресшим gáis Торном или skohl, который принял облик Торна. Кстати, он на самом деле оказался Авгисом, которого я отправил сюда, чтобы он сообщил о смерти Торна.

— Только одного человека ты сюда не пригласил, Теодорих, — сказал я. — Осера, optio Страбона. Я очень тревожусь о своем мече, не потерял ли он его.

— Меч в целости и сохранности висит в твоих покоях. А optio уже никто не в силах вызвать. Авгис подробно объяснил, что мне следует сделать с Осером и его помощниками. Неужели ты думал, что я не знаю, как себя надо вести?

Я одобрительно произнес:

— Thags izvis.

— А теперь, Торн, позволь мне поздравить тебя и поблагодарить за то, что ты так успешно справился со своей миссией. Ты доказал, что являешься настоящим остроготом, замечательным маршалом, достойным herizogo. Однако мы до сих пор не знаем всех подробностей. Ты должен рассказать всю историю полностью, заполнить все пробелы. И можешь начать свой рассказ прямо сейчас, потому что Авгис пребывает в полном замешательстве. Ну так как случилось, что ты остался в живых?

Я в скорбном жесте вскинул вверх руки и произнес:

— Теодорих, позволь мне сперва выразить свою скорбь по поводу смерти тех, кто действительно погиб, — optio Дайлы и всех остальных в моем turma, кроме отважного Авгиса. Думаю, что миссия наша увенчалась успехом только благодаря тому, что они заплатили такую ужасную цену. И более всего я скорблю о твоей дорогой сестре, Теодорих. Я любил Амаламену, может быть, даже больше, чем ты.

— Я не собираюсь возлагать на тебя вину, — заметил он сокрушенно. — Я и не предполагал, что она, бедняжка, страдает от тяжелой болезни. Фритила, разумеется, рассказал мне обо всем — и заверил, что никто на всей земле не мог помочь Амаламене.

— Я все-таки попытался, — заметил я. — Я сделал все, что велел мне лекарь. Старался поддержать ее дух.

— И… она смело встретила смерть, — сказал Теодорих. Даже не знаю, был ли то вопрос или утверждение.

Лишь немного покривив душой против истины, я ответил:

— Да, твоя сестра мужественно дожидалась прихода смерти, зная, что она неминуема. Но в тот роковой день ей не было нужды ничего изображать. В последний раз, когда я видел ее живой, Амаламена казалась здоровой, пребывала в прекрасном настроении, у нее даже появился аппетит. Она весело приказала мне пойти и принести ей ужин. А когда я вернулся, бедняжка уже была мертва. Она ушла спокойно и мирно.

Теодорих вздохнул и сказал:

— Я рад. И рад, что ты выжил, чтобы рассказать мне об этом. Это послужит мне утешением в тяжелой утрате. Но скажи, кто же тогда была та женщина, которую Страбон выдавал за мою сестру? За кого Осер потребовал выкуп?

— Страбон искренне заблуждался, полагая, что перед ним твоя благородная сестра. Однако на самом деле это была одна из хазарок, которые прислуживали нам в Пурпурном дворце. Амаламена взяла ее с собой, после того как мы отправили к тебе Сванильду, чтобы доставить документ, подписанный Зеноном. Я надеялся, что когда Авгис прибудет сюда с известием, что Страбон захватил вместо Амаламены служанку, то настоящая Сванильда, — я показал на нее, — догадается, кто эта женщина.