Она посидела молча несколько минут, глядя на их сплетенные руки.

— Всего через несколько месяцев заболела мама. Некоторое время я старалась соблюдать какой-то баланс. Днем работала, вечером возвращалась в Уэдерби и ехала к маме. Проводила там каждые выходные. Это съедало все мое время, плюс маме становилось хуже и хуже. Через четыре месяца после того, как ей поставили диагноз «рак», я бросила работу, чтобы ухаживать за ней весь день.

Она подняла голову.

— Уиллс сказал, что поддерживает мое решение. Но мы привыкли жить на широкую ногу. Мы с Уиллом стали ругаться из-за денег, правда, он ни разу не ударил меня.

— А потом это случилось опять.

— Да. Уиллс теперь регулярно появлялся в телешоу отца. Он попросил меня забрать из химчистки какие-то его вещи, а я возила маму на химиотерапию, и мы застряли в пробке по дороге из Нью— Йорка. К тому времени, как я добралась до химчистки, она уже закрылась. Я не особенно расстроилась, потому что прекрасно знала, у него в шкафу еще дюжина рубашек, не меньше. Мама была уже очень больна, и невозможно было беспокоиться о чем-то, кроме этого. В ту ночь я находилась в родительском доме допоздна, а когда вернулась к себе, было уже около двух часов ночи. Я легла в постель, пытаясь немного поспать, и тут Уиллс обнаружил, что в шкафу нет его любимой голубой рубашки.

Хоуп отняла у него свою руку. Он не стал удерживать.

— Он за волосы вытащил меня из постели и просто обезумел. Я пыталась сопротивляться, но он сильнее, и он избивал меня, как хотел.

— Хоуп, ты не обязана…

— После того как он оставил меня на полу спальни, я как-то сумела подняться и тут же позвонила папе. И я знала, что мне нужен врач. Он приехал, я объяснила, что случилось. Меня тогда увезли на «скорой», не в Уэдерби, а в Хэйзелтон, это немного дальше. Мне было больно, я находилась в шоке и лишь наполовину понимала, что происходит. Отец сказал, что лучше получить помощь там. Он не вошел вместе со мной, просто оставил меня возле двери. Только на следующий день до меня дошло, что

помощь там лучше, потому что в Хэйзелтоне вряд ли кто догадался бы, что Хоуп Бэйлор – дочь преподобного Арчибальда Минноу.

— Мне очень тебя жаль, — сказал Мак.

— Ну, а остальное ты в целом знаешь. По просьбе отца я сказала медсестрам, что упала с лестницы в подвал. И попыталась не обращать внимания на их понимающие взгляды. Одна из них дала мне информацию о «Пути Глории». После того как я вышла из больницы, отец забронировал мне номер в отеле, чтобы я пришла в себя.

— А потом ты пошла в «Путь Глории».

— Да. Но номер в отеле оставила за собой. Подумала, пусть отец за него заплатит. Думаю, именно с тех пор началось мое маниакальное пристрастие тратить его деньги.

— А твоя мама не беспокоилась о том, где ты?

— Отец сказал ей, что я уехала по делам, мой бывший работодатель попросил меня дать ему разовую консультацию по одному вопросу.

— А как насчет Бэйлора?

— Он пытался мне звонить. Иногда я получала по двадцать пять звонков в день. Но отказалась с ним видеться и тут же начала бракоразводный процесс, общалась с ним только через адвоката. В этот дом больше не возвращалась. Купила новую одежду и переехала в свою девичью спальню. Маме и Мэйвис объяснила, что мы с Уиллсом не сошлись характерами. Мама, конечно, расстроилась, но, учитывая, что тогда она боролась за жизнь, ей было, о чем волноваться.

Почти все думали, что мы расстались по-дружески, Уиллс продолжил работать в приходе отца в качестве его помощника. А я вела себя чертовски цивилизованно, просто слов нет. Это, знаешь, великое искусство, оставаться внешне спокойной, когда внутри все кипит от ярости.

— Не знаю, о чем думал твой отец, — вдруг выпалил Мак. — Если бы я все это видел, убил бы Бэйлора.

Мак сказал это с такой убежденностью, что она немедленно поверила ему. Он бы никому не позволил причинить боль своей семье. Ее отец, очевидно, чувствует иначе. Впрочем, какая теперь разница? Старый мост, старая вода.

Она отодвинула стул и взяла обе тарелки. Мак приподнялся.

— Я все сделаю, — быстро сказала она. — Уговор есть уговор. Хоуп необходимо было находиться на некотором расстоянии от Мака и оценить все произошедшее.

— О’кей. — Мак опустился на стул.

Хоуп включила воду, сделав ее горячее, ополоснула тарелки и столовое серебро, загрузила в посудомоечную машину.

Она устала. Вот и объяснение. Краткий сон перед ужином освежил, но телу не хватало нескольких часов сна. Обычно требовалось часов шесть, чтобы чувствовать себя нормально.

Она повесила кухонное полотенце на перекладину духовки, бросила взгляд на веранду. Мак по-прежнему за столом. К уху прижимает мобильный.

Развернул стул так, чтобы видеть, как она суетится в кухне.

Может быть, он разговаривает с отцом. Они наверняка заранее условились о времени для созвона. Получил ли отец отчет «в-Уэдерби-все-прекрасно»? Прекрасно поужинали стейками с вашей дочерью. Пили вино. Посмеялись немного. Она рассказал какая вы задница.

Определенно, слишком много информации.

Может быть, он ждет, что она присоединится к нему? Хоуп намеренно отвернулась. Ужин был действительно прекрасный, но не факт, что она хочет продолжить вечер. У нее есть чем заняться, кому позвонить.

Она выключила свет в кухне и поднялась в свою спальню и уже набирала Мэйвис несколько раз, чтобы узнать, как дела у ее сестры и мужа, но не смогла дозвониться. Сообщения не оставила, быстро прокрутила «контакты» и нажала «звонок». Телефон, как обычно, дал четыре гудка и переключился на голосовую почту.

— Привет, Мэйвис. Хотела убедиться, что ты нормально долетела. Надеюсь, мужу сестры стало лучше. Позвони, если будет что-нибудь нужно.

Она понимала, Мэйвис, возможно, ужасно занята, трудится как пчела. Не женщина, а динамо— машина. Именно таких людей, как она, называют «активный пожилой человек». Какая жалость, что она потеряла мужа в свои действительно золотые годы. И, судя по всему, не собирается снова замуж.

Хоуп отчетливо помнила, как однажды вошла в кухню, когда Мэйвис и мама пили чай. Говорили о женщине-соседке, что жила через дорогу. Ей было почти семьдесят, и недавно она опять вышла замуж. Мама тогда мягко намекнула Мэйвис, что, может быть, ей тоже пора с кем-нибудь встречаться.

У Мэйвис вдруг стало ну очень странное выражение лица. Потом она увидела Хоуп и тут же улыбнулась.

Хоуп пожила телефон, подумав, что Мэйвис обязательно перезвонит, когда сможет. Потом встала, подошла к балкону и открыла дверь. Из всего огромного пространства дома это место нравилось ей больше всего.

Гроза приближалась. Воздух был горячим и каким-то диким, чувствовалось приближение дождя. Если все будет хорошо, она посмотрит на грозу. И наплевать, что одежда и волосы намокнут.