Если бы собачка во время не обкакалась, замерз бы бедняга, зима все-таки. Так что должен он этой псине по гроб быть благодарен и бога своего за нее молить. Хотя не знаю, положено это у них, мусульман.

– Так он не здешний?

– Не-а, на рынке торгует. Думаешь, почему Соков материал так по-наглому «жмет»? Да потому что потерпевший «чурка», приезжий, к тому же торгаш. Он здесь чужак и жаловаться не побежит. Как ни как, на нашей территории абрикосы свои втюхивает. Я от товарища заместителя сегодня исчерпывающие инструкции получил. Как только из больницы «козел» выпишется, по полной программе прессовать. Паспортный режим, точку его проверить и все остальное, в том же духе. Либо он сматывается подальше, либо встречную заяву пишет, что сам я упал, дорогие товарищи, претензий ни к кому не имею. Я бы так и поступил безо всяких советов. Ты меня знаешь. С заявителями умею работать. Думаешь, почему я Михалычу с этим материалом всю плешь проел? Личный интерес, какой имею? Джигита этого жалко? Да ничуть! Сам виноват. Нечего шляться с кем попало. – Он на время замолкает.

– А повреждения-то у него серьезные, – растягивая слова, продолжает Воробей. – Дураком не станет, конечно, но последствия могут быть. Я с врачом говорил.

– А узнать он кого сможет?

– Кого узнавать-то, дама одна и была. Ее он на всю жизнь, думаю, запомнил. – Воробей поднимается из-за стола и, засунув руки в карманы пиджака, встает передо мной.

– А где он ее снял?

– В том и дело, что не у нас на «земле». До дома на частнике добирались. Но в районе она видимо хорошо ориентируется. От дороги до парадняка дворами вела.

– Слушай, Толя, а ты абрека своего спрашивал, уходила она по телефону звонить?

– Специально на этом внимания не заострял, но думаю, в любом случае она за вечер неоднократно от него отрывалась. В туалет же обязательно выходила. А в холле ресторана телефон имеется, я проверял на следующий день. Как только от потерпевшего все узнал, сразу туда. Заодно работников опросил. Толку никакого. Говорят, народа много было, не обращали внимание.

– А что пропало?

– Ну, про деньги говорить не буду, и так ясно, что лопатник тугой был. Печатка золотая, как положено, плащ кожаный, шапка и по мелочи, ерунда всякая. Если хочешь знать мое мнение, то попахивает серией. Ведь раньше подобного не было. У тебя вот тоже…

Воробей собирает со стола бумаги, закрывает сейф.

– Сегодня все пытался доказать, что с серийщиками имеем дело, все равно искать их нам придется. Так давайте вместе навалимся. Какое там. Разве его убедишь в чем-то. Ты, говорит, сиди ровно и выполняй, что тебе говорят. – Птицын удрученно замолкает.

– Воробей, а давай сегодня вечерком вместе с моим Семеновым прошвырнемся по точкам, может, кого узнает. Все равно делать что-то надо.

– Давай прошвырнемся, – неожиданно охотно соглашается Птицын. – Машина зверь, места всем хватит. Только я сомневаюсь, чтобы толк от этого сейчас был.

В принципе, я с ним согласен.

– Договорились. Семенов вечером подходит и по коням.

Воробей пожимает плечами.

– Да мне без разницы. – Он одевается. – Ладно, схожу пожрать.

Смотрю на часы. Да, уже пора возвращаться, а то Альберт, наверное, весь уже издергался. Как же он без дежурного опера обойдется? Сидит и по своим фирменным часам время моего отсутствия засекает. Ведь я, когда убегал, забыл предупредить. Вот и сейчас нудеть начнет.

– Чего там, в отделении все спокойно? – Вдруг нарушает молчание Петр. Его вопрос, конечно, адресован мне.

– Пока более или менее.

– А где Воробей?

– Был на месте.

– А Дед?

– Про Деда скажу. На месте он, по изнасилованию, скорее всего, работает. Про других же не знаю, не докладывают они мне. Должность моя задавать лишние вопросы не позволяет. – Довольно грубо огрызаюсь я, тем самым предвосхищая следующий вопрос.

– Какому изнасилованию? – Настораживается Бритвин, не обращая никакого внимания на мой ответ.

Я вкратце рассказываю, что знаю.

– Падла! – вдруг произносит Петр.

– Кто? Я или Дед? – делаю вид, что не понял.

– Он падла, насильник. – С расстановкой повторяет Бритвин.

Он заметно мрачнеет и весь дальнейший путь молчит. Петр – отец славных двойняшек и, не смотря на шебутной характер, все, что касается детей, для него свято.

Примерно год назад с его племянницей произошел аналогичный случай. Не добившись у руководства понимания, Петя, бросив все дела, самовольно выехал к сестре на Украину и, сразу с поезда лично включился в процесс расследования. При необходимости стимулировал местные кадры общепринятым в среде коллег способом, а где и просто подгонял их. Результат не замедлил сказаться – виновный был задержан и оказался весьма любопытным кадром для правоохранительных органов братской республики. Петр возвратился затоваренный салом и горилкой, а также с благодарственным письмом начальника тамошней милиции. Однако вместо ожидаемого почета и поощрения Бритвин за этот несанкционированный вояж поимел крупный геморрой на работе, но в результате проведенной служебной проверки отделался малой кровью, и впоследствии был реабилитирован.

Увидев меня, Дед начинает недовольно брюзжать о том, что мы, молодые, вконец оборзели, не хотим работать, и молотим под дураков, думая, что он один здесь умный. Не оправдываюсь и не ссылаюсь на уважительные причины, потому что Дед, по большому счету, как всегда прав. Вот и сейчас он вместо меня, хитрожопого, опрашивает заявителя.

Ермолин заканчивает писать и просит отца девочки расписаться под объяснением. Тот, морща лоб, внимательно читает свои показания и расписывается по продиктованной Дедом, установленной форме.

– Теперь, – говорит Дед, передавая чистый лист бумаги, – пишите заявление. В правом верхнем углу – начальнику отделения милиции Сокову Н. М. от гражданина Митрофанова, свои полные данные и место жительства. – Митрофанов начинает писать под диктовку, аккуратно выводя слова. Ермолин ждет, пока он заполнит «шапку». – Теперь, посередине листа – «Заявление».

В этот момент дверь в кабинет отворяется, и я вижу Бритвина. На его лице застыла натянутая, противная улыбочка. Он заходит за спину Митрофанова и заглядывает через его плечо. Потом, видимо прочитав написанное им, спокойно интересуется у деда.

– Ну, как дела? Скоро освободишься?

– Все нормально, уже заканчиваю. Сейчас заявление допишет и все.

– А насильника этого куда потом?

– Сейчас из Главка приедут и с собой заберут. Он, как понимаешь, мне не нужен.

– Ага, понятно.

Петя склоняется над Митрофановым и вдруг нежно проводит ладошкой по его голове.