Так на берегах Балтики сложился литовско-русский альянс, который преобразит Литву и погубит западных русичей. Довмонту было в это время, по самым осторожным подсчетам, от двенадцати до восемнадцати лет.

Параллельно с войной против литвы Даниил Галицкий вел переговоры с римским папой о церковной унии. Но папа был осторожен, требовал гарантий и доказательств лояльности. Одним из них была война против язычников, то есть литвы. Даниил должен был зарекомендовать себя истинным христианином. В христианстве русских на Западе имелись вполне обоснованные сомнения. На Руси процветало двоеверие, о чем свидетельствует множество археологических находок. Напомним лишь один артефакт, но яркий. В русских кладах ученые часто находят «змеевик» – медальон, на аверсе которого изображен христианский символ, а на реверсе – странная голова с клубком волос или рук в виде змей. Перед нами то ли Кощей, то ли горгона Медуза. Ученые идентифицировать его не могут, но очевидно, что с христианством данный персонаж не имеет ничего общего.

Двоеверие позволяло русским дружить с литвой и иными язычниками и вообще было знаком толерантности наших предков по отношению к соседям. Представителям католического суперэтноса это не нравилось, они пытались навязать русичам свои стандарты. Западник Даниил охотно их усвоил, что привело к войне с недавними друзьями, больше того – со своими же подданными. То есть галицкий князь по факту присоединился к крестовому походу Европы в Прибалтике, хотя крестоносное движение было глубоко чуждо истинному православию.

Даниил Галицкий и Василько Волынский возобновили войну с ятвягами и продолжали переговоры с Римом о церковной унии.

За ятвягов вступился Миндовг. Но военные действия продолжались недолго. Умный Миндовг понимал, что при двойном натиске с севера и юга – со стороны ливонцев и Даниила – он обречен. Поэтому дальнейшие события приняли выгодный характер для волынян. Война прекратилась, а Даниил женился на племяннице Миндовга (первая жена галицкого князя происходила из рода смоленских Мономашичей и к тому времени умерла). В отношениях с литвой князь Галицкий проявил хитрость и расчет: он использовал брак для того, чтобы создать прорусскую православную партию среди балтов. Даниил опирался на братьев своей новой литовской жены – Товтивила и Едивида (первое имя Галицко-Волынский летописец транскрибирует как «Тевтивил», второе по-литовски могло звучать как Эдивидас; оба встречаются в Хронике Быховца) и попытался внести раскол среди литвы, что удалось, но не сразу.

Узнав о происках Даниила, Миндовг немедленно послал своих племянников Товтивила и Едивида в поход на восточных русичей под началом жмудского Викинта/Викинтаса (Выкинт русских летописей). Этот последний приходился Миндовгу то ли братом, то ли мужем его сестры, то есть свояком. Именно Викинт разгромил при Шауляе крестоносцев и положил конец существованию ордена меченосцев. Он признавал верховную власть Миндовга, что свидетельствует о высоком уровне государственного мышления у обновленной литвы: во имя общей цели многие представители этого племени могли жертвовать своими амбициями.

Литовцы прошли через Смоленскую землю и вторглись во Владимиро-Суздальскую Русь, пользуясь тем, что в ней начались распри. В 1246 году в Каракоруме был отравлен великий князь Ярослав. Его сыновья Андрей и Александр Невский отправились к Батыю, чтобы выпросить ярлыки на княжение. Невский претендовал на Киев и Южную Русь, Андрей хотел стать господином Севера. Оба признали власть монголов.

Пока они находились в Орде, Владимиро-Суздальская земля пережила драму. Во Владимире-на-Клязьме вокняжился Святослав Всеволодович (1246–1248), сын Всеволода Большое Гнездо и брат недавно умершего Ярослава. Князь взял власть по старому славянскому праву, по родовому старшинству. Но это право признавалось уже далеко не всеми. Против старейшего правителя выступил единокровный брат Андрея и Александра Невского. Звали этого княжича Михаил Хоробрит, правил он в Москве. Считается, что во время кампании 1237–1238 годов монголы дотла разорили Москву, но через какой-то десяток лет московский правитель Хоробрит оказывается столь силен, что оспаривает у своего дяди Святослава великий владимирский стол. Либо москвичи во время монгольского нашествия разбежались по лесам, либо город и княжество получили пополнение за счет беженцев из южных районов Руси, прежде всего из Черниговщины, которую монголы подвергли страшному погрому.

Святослав бежал, и великим князем Владимирским сделался Михаил Хоробрит (1248). Но ему исключительно не повезло: как раз в этот момент пожаловали разбойники-литовцы – Викинт, Товтивил и Едивид. Вспыхнуло кровавое сражение на реке Протве, которое Михаил проиграл и пал на поле боя. Великокняжеский стол повторно захватил Святослав Всеволодович. Выяснилось, что Владимиро-Суздальское княжество по-прежнему многолюдно и обладает серьезным военным потенциалом. Святослав собрал войско, выступил против литвы, занимавшейся грабежом, и нанес ей поражение в битве при Зубцове в Тверской земле.

Выиграли от этого братья Андрей Ярославич (1248–1252) и Александр Невский. Последний вокняжился в Киеве, а первый – во Владимире-на-Клязьме, хотя правил недолго, потому что плел заговор против монголов, породнился с Даниилом Галицким, в одиночку поднял преждевременное восстание против Орды, был разбит и бежал за море, а ярлык на великое владимирское княжение достался Александру Невскому (1252–1263), который полностью подчинил Орде Владимирскую землю и Новгород. Западную Русь, несмотря на все интриги Даниила Галицкого и его заигрывание с Европой, ожидала та же судьба, поэтому поступок Невского выглядит логично. Лечь костьми за Европу и пасть в битве с татарами при огромном неравенстве сил – сомнительный подвиг. Больше того, это откровенная глупость, а недостатком ума Александр Ярославич не страдал.

После неудачной битвы при Зубцове трое литовских князей – Викинт, Товтивил и Едивид – возвратились к себе через Смоленщину. Не означает ли их свободное передвижение, что литовцы возобновили старый союз со смоленскими Мономашичами? Друзья и враги менялись местами в те времена довольно быстро.

По возвращении выяснилось, что князей-неудачников в Литве не ждут. Миндовг присоединил их уделы к своему княжеству, а теперь не хотел отдать.

Он подослал убийц к Викинту, Едивиду и Товтивилу, а Жемайтию и Полоцк напрямую подчинил себе. Молодые княжичи и их дядя, однако, спаслись от убийц и бежали к Даниилу Галицкому. Это заставляет задуматься. Так ли уж невинны были эти трое князей – Товтивил, Викинт и Едивид? Или же правитель Галича тайно подбивал их уничтожить Миндовга, а когда заговор раскрылся, все трое прибежали к своему вдохновителю?

Разъяренный Миндовг прислал к Даниилу гонцов с требованием: «Не оказывай им милости».

Даниил Галицкий проигнорировал просьбу. Он стал обладателем заложников, которых всегда можно пустить в дело. Но прежде – возобновил войну с литвой, словно был раздосадован из-за провала некоего плана. Это подтверждает нашу версию: галицкий князь готовил убийство Миндовга с помощью своей агентуры, с которой поддерживал связь через собственную жену – сестру Товтивила и Едивида. Но Галицко-Волынский летописец, как человек Даниила, перевернул сюжет. Миндовг оказался в его описании полным чудовищем, а литовские князья – невинно пострадавшими.