«Древней Гекубе, а с нею и всем о ту пору рожденным

Женам троянским в удел слезы послала судьба.

Ты же, Дион, победно свершивший великое дело,

Много утех получил в жизни от щедрых богов.

В тучной отчизне своей, осененный почетом сограждан,

Ты почиваешь, Дион, сердцем владея моим».

Платон тяжело пережил произошедшее: его учение, его труды приносили людям не пользу и счастье, а войну и страдания. С тех пор Платон больше не вмешивался в политику и полностью посвятил себя чтению лекций и беседам с многочисленными учениками, среди которых был молодой Аристотель и две женщины — Ласфения из Мантинеи и Аксиофея из Флиунта, которая даже одевалась по-мужски. Умер он около 347 года до нашей эры.

Диоген Лаэртский:

Аристипп в IV книге «О роскоши древних» уверяет, что он был влюблен в некоего мальчика Астера, который обучался астрономии, а также в вышеназванного Диона, а также, по утверждению некоторых, и в Федра. Любовь эта явствует из нижеследующих эпиграмм, которые он будто бы написал о них:

Смотришь на звезды. Звезда ты моя! О, если бы стал я

Небом, чтоб мог на тебя множеством глаз я смотреть!

Платон был автором множества коротких любовных стихов. Они сохранили свое обаяние и в наши дни:

Безвременно умершему ученику:

«Прежде звездою рассветной светил ты, Астер мой, живущим;

Мертвым ты, мертвый, теперь светишь закатной звездой».

А вот стихи, обращенные к немолодой уже гетере:

«Археанасса со мной, колофонского рода гетера, —

Даже морщины ее жаркой любовью горят.

Ах, злополучные те, что на первой стезе повстречали

Юность подруги моей! Что это был за пожар!»

Вот и другие, к юной девушке:

Я тебе яблоко бросил. Подняв его, если готова,

Ты полюбить меня, в дар девственность мне принеси.

Если же нет, то все же возьми себе яблоко это,

Только подумай над ним, как наша юность кратка.

И просто шутки:

«Золото некто нашел, обронивши при этом веревку.

Тот, кто его потерял, смог себе петлю связать».

Какому-то из рабов он сказал: «Не будь я в гневе, право, я бы тебя выпорол!»

«Пьяным он советовал смотреться в зеркало, чтобы отвратиться от своего безобразия. Допьяна, говорил он, нигде не следует пить, кроме как на празднествах бога — подателя вина».

«Слаще всего, — говорил он, — слышать истину». (А другие передают: «говорить истину».) Об истине пишет он и в «Законах»: «О чужеземец, истина прекрасна и незыблема, однако думается, что внушить ее нелегко».

Этот мало кем любимый ученик Сократа вовсе не был сторонником умеренности и бедности. Напротив, он очень любил роскошь и первым из учеников Сократа стал брать плату со слушателей. Понимая, что многим обязан Сократу, Аристипп даже пытался отсылать деньги учителю, но тот все возвращал обратно, говоря, что его личный «демоний» запрещает ему принимать их.

Так же как и Платон, Аристипп оставил Афины и тоже отправился в Сиракузы ко двору Сиракузского тиранна Дионисия, того самого, что продал в рабство Платона. В отличие от Платона, в Сиракузах Аристипп прижился надолго и имел при дворе тиранна успех.

Анекдоты о Аристиппе: Говорят, что однажды он велел купить куропатку за пятьдесят драхм. Когда кто-то стал осуждать его за это, он спросил: «А если бы она стоила обол[4], ты купил бы ее?» Собеседник не отрицал. «А для меня, — сказал Аристипп, — пятьдесят драхм не дороже обола».

Однажды Дионисий предложил ему из трех гетер выбрать одну: Аристипп увел с собою всех троих, сказав: «Парису плохо пришлось за то, что он отдал предпочтение одной из трех». Впрочем, говорят, что он довел их только до дверей и отпустил. Когда Дионисий плюнул в него, он стерпел, а когда кто-то начал его за это бранить, он сказал: «Рыбаки подставляют себя брызгам моря, чтобы поймать мелкую рыбешку; я ли не вынесу брызг слюны, желая поймать большую рыбу?»

Однажды, когда он проходил мимо Диогена, который чистил себе овощи, тот, насмехаясь, сказал: «Если бы ты умел кормиться вот этим, тебе не пришлось бы прислуживать при дворах тираннов». «А если бы ты умел обращаться с людьми, — ответил Аристипп, — тебе не пришлось бы чистить себе овощи».

На вопрос, какую пользу принесла ему философия, он ответил: «Дала способность смело говорить с кем угодно». Однажды, когда его упрекали за роскошную жизнь, он сказал: «Если бы роскошь была дурна, ее не было бы на пирах у богов». На вопрос, чем философы превосходят остальных людей, он ответил: «Если все законы уничтожатся, мы одни будем жить по-прежнему». На вопрос Дионисия, почему философы ходят к дверям богачей, а не богачи — к дверям философов, он ответил: «Потому что одни знают, что им нужно, а другие не знают». Другое его замечание на эту же тему: «Но ведь и врачи, — сказал Аристипп, — ходят к дверям больных, и тем не менее всякий предпочел бы быть не больным, а врачом».

На вопрос, какая разница между людьми образованными и необразованными, он ответил: «Такая же, как между лошадьми объезженными и необъезженными».

Однажды, когда он входил с мальчиками в дом к гетере и один из мальчиков покраснел, он сказал: «Не позорно входить, позорно не найти сил, чтобы выйти».

Когда кто-то предложил ему задачу и сказал: «Распутай!» — он воскликнул: «Зачем, глупец, хочешь ты распутать узел, который, даже запутанный, доставляет нам столько хлопот?» Он говорил, что лучше быть нищим, чем невеждой: если первый лишен денег, то второй лишен образа человеческого. Однажды кто-то бранил его; он пошел прочь: бранивший направился следом и спросил: «Почему ты уходишь?» Аристипп ответил: «Потому, что твое право — ругаться, мое право — не слушать».

Однажды он плыл на корабле в Коринф, был застигнут бурей и страшно перепугался. Кто-то сказал: «Нам, простым людям, не страшно, а вы, философы, трусите?» Аристипп ему ответил: «Мы оба беспокоимся о своих душах, но души-то у нас не одинаковой ценности».

Человеку, который хвастался обширными знаниями, он сказал: «Оттого что человек очень много ест, он не становится здоровее, чем тот, который довольствуется только необходимым: точно так же и ученый — это не тот, кто много читает, а тот, кто читает с пользою».

Оратор, который защищал Аристиппа на суде и выиграл процесс, спрашивал его: «Что хорошего сделал тебе Сократ?» «Благодаря ему, — отвечал Аристипп, — все, что ты говорил в мою пользу, было правдой».

Когда кто-то спросил его, чем станет лучше его сын, получив образование, он сказал: «По крайней мере тем, что не будет сидеть в театре, как камень на камне».

Кто-то привел к нему в обучение сына; Аристипп запросил пятьсот драхм. Отец сказал: «За эти деньги я могу купить раба!» «Купи, — сказал Аристипп, — и у тебя будет целых два раба».