— Это чем же? — прищурился Володя.

— Как чем? Словом, словом, Соколов.

— Вика, а ты никогда не думала, что в тебе есть что-то от ведьмы?

— Думала. А разве я не ведьмой работаю? — Она засмеялась. — Правда, Володя, зайди как-нибудь, я на самом деле хочу с тобой поговорить. — Она сделала ударение на последнем слове, и Володя понял, о чем она хочет поговорить. О Марии, конечно.

Вика видела, он и сам мучается, что жена ушла, знает почему и хочет ее вернуть. Но не может найти такого хода, чтобы и собственную гордость не задеть. А она знает, как ему поступить. Потому что с Машей она уже говорила. Та готова вернуться, сама, но Вика сказала ей:

— Наберись терпения. Не ты должна возвращаться, а он тебя должен вернуть. Понимаешь? То, что своим трудом добыто, ценится больше. Потерпи.

Теперь ей недолго осталось терпеть, Володя придет за советом, а может, и сам уже сообразит. Не зря она ему Торика оставила — сейчас собаку пристроить просто — есть дорогие собачьи гостиницы, никаких одолжений. Но Вика специально это сделала, потому что Маша ужасно любила песика. И не Торик мелькал у Володи перед глазами с утра до ночи, а жена... Наверняка он корил себя за то, что мало считался с ней — ему надо в лес — он собирал рюкзак и уезжал на месяц, оправдывая свою прихоть профессиональным долгом. Он всю свою жизнь был геологом, а потом по здоровью ушел на пенсию, но от леса не отстал, пошел работать в охотобщество. Он снова собирал рюкзак, не слушая протестов жены, которая знала все о здоровье. Точнее, о нездоровье. Сердце сдавало, хотя Володе не было и пятидесяти... И, не справившись с ним, она ушла.

Вика с Ториком провели вечер вдвоем, они лежали на диване, Торик устроился у нее на животе, она гладила его голенькое тельце — шерстка коротенькая, темная, местами почти черная, с рыжими золотыми подпалинами на шее и под хвостом. «Позолоченный», — называла его Света. Конечно, собакой надо заниматься, тем более породистой, но он у нее пока диванный.

«Интересно, — думала она, — а Петр любит собак? Наверное любит, только больших, не таких маленьких». Вика стиснула Торика от избытка внезапно нахлынувших чувств. Потом одернула себя, когда песик взвизгнул, — зачем тискать малыша, это ведь не Петр Суворов.

На днях он вернется из Германии, станет ли искать ее? Позвонит? Свяжется через Свету? Явится в офис? Она с удовлетворением вспомнила сегодняшнюю встречу у Павлика, она конечно помогла ему, и он наверняка заключит контракт с немцами.

А значит, она еще на шаг приблизится к тому, чего хотела всю жизнь и ради чего держала себя в узде. К собственной психологической консультации.

В отличие от подруги Вика училась на психологическом факультете потому, что ей всегда этого хотелось. Наверное, ей что-то передаюсь от деда, которого считали ясновидящим. Он исподволь, незаметно, учил ее замечать в жизни то, мимо чего другие проходят, и, самое главное, искать связь между вещами, казалось бы, совершенно не связанными между собой.

— Не обязательно все видеть, — говорил он ей. — Ты же не можешь увидеть свой разум, но ты знаешь, что он у тебя есть. Ты не можешь увидеть душу, но разве станешь спорить, что и она существует? И знаешь что еще — никогда ничего не бойся. Ничто не может навредить тебе сильнее, чем собственные дурные помыслы.

А она и не боится. Теперь. А ведь испугалась, когда снова встретилась с Петром в Лондоне. Дедушка правильно говорил: ничто не может тебе навредить, кроме собственных мыслей.

Она не позволит им этого, потому что за годы, прошедшие после первого полудетского брака, она стала другой. Милый мальчик, он был не для нее, самостоятельной и сильной. Она смотрела на него через неделю после свадьбы и спрашивала себя: разве можно доверить ему свою жизнь? Дело не в том, что он обманщик, он просто слабый и не справится даже с собственной жизнью. Поняла она и себя — у нее самой властная натура, сильная, энергичная, и она не может быть женой слабого мужчины. Она его просто задавит.

Петр Суворов мужчина сильный, бесспорно, это видно за версту. И вряд ли ему нужна слабая женщина.

Так что же, мадам, спросила она себя, похоже, вы мысленно нарушаете распорядок собственной жизни? Уж не собрались ли вы переменить ее?

Она погладила Торика, который подбирался к ее лицу, так и норовя лизнуть. От мыслей, которые крутились в голове, наверняка ее тело стало теплее обычного, сердце билось быстрее. И бедное животное, которое чутко реагировало на все перемены в ней, как любое, более чуткое чем человек, существо, не могло понять, что происходит, и решило проверить, не надо ли прибавить ласки своей хозяйке.

Она-то не собиралась переменить жизнь. Но если сама жизнь решила переменить ее?

Торик достиг своей цели и нежно лизнул Вику в губы.

— Тьфу! — вскочила она так резко, что песик скатился на пол и недоуменно уставился на хозяйку. — Все, нежности закончились. На место! На свое собачье место, дружок! — И величественно указала пальцем на корзинку, в которой он спал. Корзинку сплели на заказ, она была настоящим произведением искусства лозоплетения. Хоть на выставку. Торик сам пойдет на выставку, без всякой корзинки, она заставит его стать настоящей норной охотничьей собакой.

Остаток вечера Вика занималась хозяйством — ее хорошо отделанная квартира — двухкомнатная с высокими потолками, в Измайлово — запылилась, она взяла тряпку и с удовольствием прошлась по поверхности столов и шкафов. Потом Вика занялась ванной, выложила привезенные из Англии милые мелочи, которые очень любила, — кубики ароматной соли для купания, мыло, пахнущее Европой, как говорила Света, а не Турцией, шампунь для своих и без того густых волос.

Потом Вика решила поплавать в пене, приготовила воду и легла.

Раздался звонок мобильного телефона — она положила его на шкафчик возле раковины.

Вика подняла его к уху. Сердце подсказало ей, кто это. Она нисколько не сомневалась.

— Алло?

— Я люблю тебя. — И гудки.

Вика опустила аппарат на тумбочку, капли воды упали на бледно-зеленый кафель пола. У нее задрожали губы — то ли готовые к улыбке, то ли к слезам.

Вот так вот, да? — втянула она в себя воздух и провела мокрой рукой по лицу. Что ж, вполне в духе мужчины, который никогда не получал отказа, он понятия не имеет, что это такое.

Ну что ж, стоит подумать о Петре Суворове как явлении. Она нырнула в воду с головой, потом, фыркая, восстала из пены. Итак, мужчина заинтересован. Более того, он готов к штурму. Но... ведь у него есть девушка, высокая и худая, которую, как та сама призналась, он сделал такой, какая она теперь. Что ж, характера у этого мужчины хватит на двоих.

Что же дальше? Ну конечно, Суворов станет искать встречи. Но как? Возьмет и позвонит в дверь? Позвонит по телефону? Придет в офис?

Вот. Именно так и будет. Он придет в офис. Потому что появление под дверью — это в каком-то смысле вариант просителя. Звонок по телефону с предложением встретиться — ситуация не в руках того, кто звонит, ведь она, Вика, может положить трубку, и все. А вот когда в офисе, да еще на прием, за который он должен заплатить, — это его вариант. Хозяина.