— Много я слышал о чудищах юга, но такого даже представить себе не мог, — проговорил Эмрик, глядя на резвящегося глега с выражением благоговейного ужаса на лице.

Мгал покачал головой и опустился на землю, сделав товарищам знак последовать его примеру и не привлекать внимание грозной твари.

Глег-щитоносец — одно из самых крупных существ, обитавших когда-либо на суше, — был похож одновременно на крепостную башню и на увеличенную в сотню раз ящерицу. Длина его приближалась к длине двух многовесельных пирог, то есть равнялась двадцати — двадцати двум шагам, каждая из четырех лап, с громадными загнутыми когтями, толщиной превосходила торс взрослого мужчины, а квадратная голова на мощной короткой шее, чуть выглядывавшая из рогового воротника, напоминала общинный жбан, в котором дголи в канун солнцестояния варили всем селением пиво.

Причем жбан этот имел гигантскую пасть, усеянную сотнями крупных кинжалообразных зубов, и снаружи был покрыт роговыми пластинами, словно боевая куртка охотников монапуа. Пластины эти перекрывали друг друга подобно рыбьей чешуе и крепостью едва ли уступали граниту. Такими же, только более мелкими и реже посаженными, пластинами были защищены бока и брюхо глега-щитоносца, получившего свое название благодаря двойному ряду огромных — локтя по четыре в поперечнике — треугольных щитов, тянущихся вдоль горбатой, гороподобной спины звероящера от рогатого воротника, формой схожего с лепестками распустившегося цветка, до кончика шипастого. хвоста.

Закончив топтать и трепать остатки повозок, глег, издав удовлетворенный, вполсилы от прежнего, гневного, рев, остановился, будто размышляя и прислушиваясь. Первый приступ ярости, вызванный у охотника за муглами появлением людей, прошел, и щитоносец, одержав столь блестящую победу, казалось, готов был покинуть поле боя. Громя головные повозки, он в пылу схватки, вероятно, не обратил внимания на основную часть каравана, оставшуюся по ту сторону холма, а теперь и вовсе забыл о ней. Вопли перепуганных караванщиков, долетавшие с болота, определенно раздражали гиганта, и все же диковинная тварь, растерзавшая уже с дюжину людей и тонгов, быть может, убралась бы в свое логово, если бы не Гарт, которого злосчастная судьба внезапно вынесла на холм.

Воин ли погнал своего тонга вперед, или потерявшее от страха голову животное само повлекло его подальше от ударившихся в панику караванщиков, сказать трудно, но в первый момент Мгалу показалось, что Гарт сумеет проскочить мимо щитоносца. Оказавшись на гребне холма, северянин сразу понял, что спастись бегством, обойдя глега по суше, им не удастся — чудовище топталось в непосредственной близости от перешейка, соединявшего холм, на который начал выбираться караван, с простиравшейся впереди равниной. На полностью лишенном растительности холме-ловушке бегущему человеку было не укрыться от глега, однако у верхового оставался шанс, и Гарт искусно его использовал. Обогнув разбитые повозки справа, он, изо всех сил погоняя низкорослого гонга, направил его по самому краю болота. Великолепное животное неслось как вихрь, и заметивший его глег казался по сравнению с ним столь неуклюжим и медлительным, что кусавший от волнения губы.

Гиль презрительно заухал.

Несколько мгновений бешеной скачки отделяли тонга и его седока от спасительного перешейка, когда щитоносец, будто очнувшись от спячки, встряхнулся, угрожающе взревел и грузной рысцой бросился наперерез ускользающей добыче. Пластины на его спине ходили ходуном, голова вытянулась, словно была самостоятельным, алчущим крови существом, хвост молотил по сторонам, вздымая в воздух пыль и комья земли и оставляя после каждого удара глубокие вмятины. Издали вид этой неповоротливой и, казалось бы, неприспособленной к бегу твари производил забавное впечатление, но двигалась она с удивительной быстротой, и Мгал понял, что всадник не успеет попасть на перешеек. Чуть позже Гуг, издав негодующее восклицание, вскочил на ноги и потряс над головой арбалетом, а Эмрик бесстрастно промолвил:

— Ему не уйти от щитоносца. Эта образина отличается поразительным проворством.

Гарт, очевидно, тоже сообразил, что прорваться не удастся, поднял тонга на дыбы и, развернувшись под самым носом глега, помчался назад, на холм.

— Что он делает?! Смердючий пес, он погибнет сам и погубит всех нас! — прорычал кто-то слева от Мгала, и тут же справа послышался громкий и звучный, как боевая труба, голос начальника караванной охраны:

— Эй, ребята, настало наше время! И да поможет нам Великий Регну и Владыка Жизни! Докажите, что вы не зря ели хлеб караванщиков. Десять золотых тому, кто выбьет глаз этой твари. Столько же получите за второй.

Пробираясь к берегу и поднимаясь на холм, Мгал и его товарищи видели столько перепуганных насмерть, едва не воющих от страха людей, что у них создалось впечатление, будто они единственные из всего каравана сохранили спокойствие и мужество. Поэтому они были приятно удивлены, когда, откликнувшись на призыв своего командира, тут и там начали подниматься незамеченные ими прежде воины.

— Безумцы! Щитоносец раздавит их и даже не заметит этого, — буркнул Мгал, отбросил копье и поднял лук. Поколебавшись, вытащил из специального отделения колчана стрелу с пропитанным ядом наконечником и положил на тетиву. — Поглядим, что за зелье изготовил мальчишка.

Злобно ухмыляясь, Гуг поднял арбалет. Эмрик, вооружившись луком, передал свое копье Гилю со словами:

— Пырни эту тварь в брюхо, если будет уж очень приставать. Или поколдуй, чтобы у неё отнялись ноги, тогда, быть может, хоть кто-нибудь из нас уцелеет.

Приготовления к схватке с глегом заняли считанные мгновения, и все же их оказалось достаточно, чтобы щитоносец взбежал следом на гребень холма, подковой тянущийся от одного конца перешейка до другого. Теперь он мог видеть оставшуюся часть каравана, Мгала с товарищами и десятка два воинов Хога, ожидавших его приближения с копьями и луками в руках. Нанимаясь для охраны каравана от бродяг, промышлявших разбоем на торных дорогах, люди эти, разумеется, не предполагали, что им придется сражаться с глегом, и все же готовились с честью выполнить свой долг. Впрочем, выбора у них не оставалось — спешившись, они обрекли себя на битву с чудовищем, хотя каждый в глубине души молил Небесного Отца, чтобы тот избавил его от этого испытания.

Гарт между тем, видя, что глег вот-вот настигнет его, принялся нахлестывать своего тонга плетью и даже покалывать ножом, но эта последняя, крайняя мера не ускорила бег несчастного животного, и так несущегося во всю прыть. Глаза тонга налились кровью, бока покрылись кровью и испариной, с морды клочьями капала розовая пена, а щитоносец, неотвратимый как смерть, все приближался и приближался. Расстояние между ними сократилось до пятидесяти шагов, до тридцати, пятнадцати…

— Стреляйте, стреляйте, дети тьмы, змеиные выкормыши! — взревел Хог, и дюжина стрел взвилась в воздух. Однако расстояние для прицельной стрельбы было ещё слишком велико, часть стрел упала, стукнувшись о панцирные щитки глега, другие переломились, не причинив ему никакого ущерба.

— Глаз! Мне нужен его глаз, дармоеды! — зарычал Хог. Ответом ему был дикий рев щитоносца, настигшего наконец свою жертву. Могучая лапа исполина едва коснулась крупа тонга, и тот, вместе с седоком, взлетел на воздух, описал пологую дугу и грянул наземь кровавым месивом.