– Ну и?.. Не тяни.

Жюган снял пластиковую крышку. Рене наклонился над ведром, но тут же отпрянул.

– Господи… Раненые есть?

– Нет. Мы подняли это из моря в трале.

– Я должен вызвать полицию. Посиди минутку, ладно?

– Не проблема. Заодно выпью чашечку…

Пока Ле Флош набирал номер, Жюган налил себе кружку кофе, вытащил из кармана непромокаемого плаща мятую пачку «Мальборо» и закурил сигарету.

– Алло! Мне, пожалуйста, лейтенанта Николя.

– …

– Пьер, ты? Это Рене Ле Флош, начальник порта на Бельце. Надо, чтобы ты к нам приехал.

– …

– У меня тут сидит моряк, который вернулся с рыбалки: он принес мне кое-что, и я думаю, это по твоей части. Человеческая нога. Отрезанная на уровне голени.

– …

– На траулере.

– …

– Сильно раздутая. Вероятнее всего, пролежала в воде около недели.

– …

– Ладно, оставлю пока у себя. Если кто-нибудь будет интересоваться, я тебя извещу. Жду. В одиннадцать. Ок. До завтра.

Рене положил трубку и откинулся на спинку стула. Жюган яростно и торопливо затягивался сигаретой.

– Ну, что там?

– Завтра приедут. За последние пять дней они не получали сообщений о погибших в море. Ну давай, топай домой. Буду держать тебя в курсе.

Жюган махнул на прощание и вышел из конторы Ле Флоша. Его зажатая между пальцами сигарета то и дело вспыхивала красным огоньком.

* * *

Жоэль Карадек, занятый своими ящиками, не заметил, как к «Пелажи» подошел парень лет тридцати, не больше, – руки в карманах, вытертые джинсы, красный шерстяной свитер, куртка темно-синего цвета, взъерошенные волосы, впалые щеки. Переводя туда и обратно взгляд с Карадека на Марка, который сидел на причале, пытаясь прийти в себя, он спросил: – Помощь нужна?

– А, вот и ты! – произнес Карадек, не отрываясь от работы. – Отнесешь на торги? – Да, патрон. Парень повернулся к Марку: – Привет, я Патрик, а тебя как зовут? – Марк. – Можешь звать меня Папу. Меня все так зовут. – Папу?

– Патрик Пупон. Па-Пу… Поможешь мне, или ты совсем раскис? – Помогу, конечно, – ответил Марк.

Папу подкатил складную оранжевую тележку, разложил ее рядом с ящиками, которые Карадек выставил один на другой на причал, насвистывая, погрузил их на свою тележку и сделал знак Марку следовать за ним.

Сбыт улова происходил в небольшом бетонном ангаре под железной крышей. Столы стояли вплотную друг к другу, окружая собой свободную площадку в форме квадрата, в центре которой размещались большие весы из нержавейки. Рыбаки, выстроившись гуськом, по очереди ставили на весы свои ящики, после чего относили их на столы. В помещении стоял страшный гам, в котором на фоне шипящей струящейся воды едва можно было разобрать человеческую речь, перемежающуюся протяжными криками. Папу занял место в очереди. Марк встал за ним. Все рыбаки Бельца – некоторых Марк уже знал в лицо – были сосредоточены на продаже своей рыбы и креветок. Кое с кем из моряков он встретился взглядом – тяжелым и серым, как сталь. Мужчины осматривали его с головы до ног, потом с презрением отворачивались.

– Видишь того типа в белом халате? Того, кто разгуливает между столами? – спросил Папу.

– Вижу.

– Это Жаффре. Самый важный человек на острове.

– А он кто?

– Закупщик сети супермаркетов «Энтермарше». Он приезжает сюда каждый день. Покупает почти все. На самом деле получается, что здесь все добывают рыбу для него. Нам повезло. Он вообще-то справедливый. Ведь если бы он хотел раздавить нас, как орехи, кто бы ему помешал?

Жаффре полностью погрузился в работу. Он осматривал рыбу, ощупывал ее, взвешивал на руке, нюхал. Потом делал знак рукой, и низенький молодой человек в красной шапочке что-то строчил у себя в блокноте. Папу взвесил свои ящики и поставил их на стол. Жаффре, так же внимательно, как и добычу предыдущих рыбаков, проинспектировал их содержимое и поднял вверх палец. Папу кивнул – дело было сделано.

– Значит, ты продаешь рыбу месье Карадека? – с интересом спросил Марк у него.

– Здесь никто ничего не продает. Здесь покупает Жаффре. Это что-то потрясающее. Он просто называет тебе цену, и все. И ты не споришь. А не согласен – уходишь из очереди и пытаешься продать улов кому-нибудь другому. Иначе говоря, пошел вон…

– А свою рыбу продаешь?

– Нет, только чужую. Сам я не рыбачу. Помогаю другим на разгрузке. Они платят мне рыбой, и все.

– Что ж так?

Папу наклонился к самому уху Марка и прошептал:

– У меня морская болезнь…

И они оба прыснули со смеху. Потом выгрузили улов, забрали деньги за рыбу и отправились на «Пелажи». Карадек уже стравил швартовые концы и вымыл палубу маленького траулера к тому моменту, как на горизонте показались возвращавшиеся с торгов молодые люди, они шли не спеша и болтали, как старые приятели.

– Держи, – сказал Карадек, протягивая Папу пакет, из которого торчали два толстых сверкающих рыбьих хвоста.

– Спасибо, Жоэль. Пока, увидимся. Пока, Марк!

– Пока.

Когда Марк и его патрон сели в белый пикап, молодой человек спросил Карадека о его утреннем разговоре с Пьерриком. Марк думал об этом весь день, но до возвращения в порт так и не нашел повода заговорить на эту тему. Карадек наморщил лоб – перепалка с Жюганом его вывела из равновесия. Жюган как с цепи сорвался; и, когда он стал угрожать, что сдаст их властям, Карадек понял, что тот не блефует. От отчаяния и невежества человек способен и не на такое. При том что везде – и по телевизору, и в газетах – только и разговоров что об «иммигрантах, бунтующих пригородах, безработице». Не у него одного в голове каша. Вне сомнений Жюган намерен осуществить свою угрозу. Так оно и вышло: едва вернувшись в порт, рыбак прямиком бросился к начальнику порта. Карадек не стал утаивать эту историю от своего нового матроса. Он рассказал ему об ультиматуме Пьеррика: либо Карадек сам отправляет чужака обратно на материк, либо Жюган сдает его полиции, – но добавил, что сам решает, что делать, что ничьим приказам не подчиняется, а потому велел Жюгану убираться ко всем чертям. Марк сидел, вжавшись в сиденье и стиснув зубы, но все-таки спросил неуверенным голосом:

– Почему вы не взяли в матросы местного?

– У меня на то свои причины, – ответил Карадек, помолчал немного, потом продолжал: – Они всегда своевольничают, пререкаются из-за пустяков. Все им не так. А я привык, что у меня на судне только один хозяин. И этот хозяин – я. Плевать мне на их настроение. Привыкли корчить из себя невесть что! У меня все будут делать то, что я сказал. И точка, – жестко подытожил Карадек и повернулся к Марку: – Надеюсь, ты не станешь залупаться?