После трех часов в бане, отшкрябав, наконец, с себя всю болотную и прочую грязь, завернувшись в лоскутные одеяла, приятели коротали вечер перед растопленной Агафоном лукоморской печкой за столом, за настоящим теперь чаем с сухарями, но, правда, без заварки. Агафон, как почти выпускник высшей школы магии и обладатель «зачета» (хоть и с седьмой попытки) по травоведению, предложил было заварить какие-нибудь травки из запаса Бабы-Яги, но Иван замахав руками, отказался, чем обидел чародея немеряно.

– Я, между прочим, действительно готовился к этому зачету! – возмущенно выговаривал он царевичу, не силах успокоиться даже за столом. – Я три ночи и три дня писал шпаргалки! Я изобрел шесть новых способов и четыре новых места для их заначивания и быстрого и незаметного извлечения! Вся школа была мне благодарна!..

– Послушай, Агафон, – остановил поток его пылкого красноречия царевич. – Если уж ты сам пошел в эту школу, почему бы тебе было не учиться, как все? Зачем писать шпаргалки, что бы это ни было, мучиться в ожидании, что тебя в любой момент выгонят за невыученные уроки?…

Волшебник опустил глаза, помолчал, помялся и, наконец, выдохнул:

– А кто тебе сказал, что я ПОШЕЛ в эту школу?

– То есть, как?…

– А так. Меня нашла беда на мельнице у приемных родителей, в Сабрумайским княжестве, когда мне было уже пятнадцать лет, и отвезла к Костею. Это был единственный раз, когда я был в его царстве и видел его. И я поклялся себе, что второго раза не будет. Он сказал, что я – сын его давно пропавшей дочери, что со следующего дня я буду учиться в самой лучшей высшей школе магии, которая находится в какой-то Шантони, и что когда я ее закончу, он заберет меня к себе, потому что у него на меня уже есть большие планы. Меня никто не спросил, хочу ли я быть мельником или волшебником! Никого не интересовало, есть ли у меня способности к чародейству! Никто не задавался вопросом, может ли случиться так, что я не захочу возвращаться в это костяное царство и жить там! Я надеялся, что до окончания школы у меня еще есть время, и я успею что-нибудь придумать, чтобы не оказаться там снова!.. Иван, ты там был хоть раз?

– Нет.

– И, я надеюсь, никогда не будешь. Это не просто кошмар. Это – тихий ужас, – не поднимая глаз, с обреченной решимостью выговаривал Агафон. – Я не хочу это рассказывать, я не хочу это вспоминать, но в одном я уверен совершенно точно – если бы на всем Белом Свете не осталось больше других мест, где можно было бы жить, я покончил бы жизнь самоубийством. Поверь мне, Иванушка – ты бы поступил точно так же.

– Если это и в самом деле так… – царевич покачал головой, проникшись жуткой атмосферой таинственного царства, не поддерживающего связи с внешним миром. – Никогда бы не подумал… Трудно представиь… Но погоди!.. А люди? Как же люди? Неужели им нравятся такой правитель?! Или, может, с народом он добрый и справедливый?…

– Там нет людей, царевич, – тихо проговорил чародей. – Там живут одни чудовища. И он ими правит. Умруны – это самые близкие к людям существа его царства.

– А сержанты? – не поверил Иван. – И другие офицеры, наверное? Откуда тогда они берутся?

– Не знаю. Может, из других государств. А, может, люди там все-таки есть – я же пробыл в этой стране всего один день… Но я их не видел.

– М-да… – мрачно покачал головой Иванушка, и, вспомнив, наконец, что вода в его кружке остыла, быстро допил. – Если бы там был хоть кто-то, нуждающийся в помощи, можно было бы спланировать военную экспедицию, спасательный рейд или гуманитарную акцию и выжечь скверну огнем и мечом…

– Нет. Даже если бы вся лукоморская армия отправилась туда, там она бы и осталась. Войско царства Костей не просто огромно – оно громадно. А сам Костей обладает неограниченной волшебной силой, хоть нас в школе и учили, что такого не бывает. Ему бы про это рассказали… посмешить… Если они на кого-нибудь нападут – эта страна обречена. Удивляюсь только, почему до сих пор не напали, – угрюмо произнес Агафон и тут же поспешно сплюнул по лукоморскому обычаю три раза через левое плечо. – Только б не сглазить…

Царевич, с сочувствием поглядев на сникшего и нахохлившегося волшебника, решил перевести разговор на что-нибудь более приятное.[12]

– А помнишь, Агафон, когда мы только познакомились, ты говорил, что писал курсовую работу… Это ведь работа в конце года, я правильно понимаю?

– Н-ну да, – подозрительно прищурился студиозус. – А что?

– И курсовая эта – по похищенным Змеями царевнам?

– Ну да, – еще более настороженно выдавил маг.

– И что в ней говорилось, если, конечно, это не какой-нибудь профессиональный секрет?

Агафон насупился, поколебался несколько секунд между «Именно секрет» и «А тебе зачем?», но вздохнул подавленно, махнул рукой и признался:

– Вообще-то, честно говоря, я списал ее из разных книжек, уже написанных за много лет до меня… Из малоизвестных, конечно.[13]Чтобы магистры не поняли, что я списывал. Но, по-моему, они все равно как-то догадались. И это была не очень… хорошая… курсовая. Я за нее тройку получил. С двумя тонкими минусами. Или с одним жирным… Я так и не понял, – добавил чародей, немного подумав. – В ней была обоснована революционная теория… теми, с кого я списал, конечно… что среднему Змею средний человек может срубить все головы и без меча-кладенца, и без шапки-невидимки, и без доброго коня, и вообще не будучи героем.

– Это как? – подался вперед Иванушка.[14]

– При уникальном стечении обстоятельств, – неохотно пояснил маг. – Если Змей давно и смертельно болен, если он нарочно или невзначай съел снотворное и оно успело подействовать, или – что предпочтительнее – если он уже сдох.

– М-да… – разочарованно протянул Иван и откинулся на спинку стула. – Не очень практично.

– Угу… Вот и магистры сказали то же самое… Да и если совсем-пресовсем честно, то и я сам так думаю. Вот видишь – волшебник из меня никудышный…

– Но ты хотя бы можешь научиться обращаться с магическими предметами Ярославны! – попытался найти в черном белое царевич.

– Ну уж нет, – замотал головой волшебник. – После твоего Полосатого Бума я в эти игры больше не играю. Одно дело, если наткнешься на что-нибудь безобидное, вроде фейерверка или музыкальной шкатулки, и другое…

– Но это же то же самое, как учиться верховой езде! – не желая отказываться от хорошей идеи, которая могла сработать даже для такого чародея, как Агафон, не сдавался Иван. – Если лошадь сбросит тебя, ты все равно должен проявить настойчивость и садиться на нее снова и снова!