Я открыла глаза…

– Вова, ты с ума сошел? Куда мы едем? Почему ты съехал с дороги? Который… час? – Я смотрела по сторонам и ничего не понимала.

– Я везу тебя в мужской монастырь! – ледяным тоном ответил Вова.

– Куда ты меня везешь??? В монастырь??? Но мне не нужно в монастырь, мне нужно в аэропорт… какого… какой еще монастырь…

– Это очень красивое место… тебе там понравится, я уверен… Я несколько раз там был. Это очень чистое место. Там можно подумать, расслабиться, отдохнуть от суеты. Ты же сама говорила, что тоже иногда ходишь в церковь.

– Да, Вова, я иногда хожу в церковь, но ты меня не совсем понял, наверное. Я хожу в церковь, когда мне этого хочется, когда у меня возникает такая потребность, когда я чувствую, что мне нужно туда сходить, понимаешь? Я не умею молиться, всегда забываю, как правильно креститься, у меня своя собственная вера… моя личная вера, она не относится ни к одной из всемирно известных религий, понимаешь?

– Да, но мы уже почти приехали. А во что ты веришь?

– В чудеса, – сказала я с раздражением.

Судя по всему, мы уже действительно подъезжали: было совсем тихо… особенно тихо, и я видела впереди огромный колокол.

– Вова, ты вообще меня видел? Я не спала последние тридцать шесть часов… у меня раскалывается голова… На мне почти прозрачная майка, с меня спадают джинсы… я в оранжевых кедах, с недосушенными волосами, а в моих глазах еще горит вчерашний «Chivas». Ты хочешь за что-то отомстить монахам? Да? Когда ты был здесь в прошлый раз, они пробили тебе колесо?

Вова смеялся, но уверенно ехал вперед.

«Ладно, черт с тобой, поехали. Прости… Господи», – подумала я и замолчала.

Вова был прав: это место мне понравилось. Оно казалось мне вечным и волшебным. А я люблю все вечное и волшебное. Я вышла из машины. На импровизированной парковке стояло еще шесть-семь машин и несколько автобусов.

– Оставь телефон в машине и накинь на голову платок, – строго сказал мой товарищ.

Я смотрела на него, как на идиота…

– Вова… какой платок? Откуда у меня платок? Я лечу в Юрмалу, на «Новую волну». Ты вообще видел мой чемодан? Как считаешь, что там? Платки? – Мне было очень трудно говорить. Каждое слово вызывало очередной спазм в моей голове: гномы-разбойники, которые поселились в ней с самого утра, все продолжали стрелять по моим вискам из своего гномского оружия. На дне моего чемодана действительно покоился платок, но это был Hermes Leman… он был настолько пестрый и позитивный, что лучше было его не доставать. Он явно не вписывался в церковную атмосферу.

– Ладно, пойдем. На территории монастыря есть магазин: думаю, что там можно будет купить платок. – Вова как всегда был непоколебим в своих суждениях.

Мы зашли в магазин как раз в тот момент, когда какой-то восторженный «Муж» с неприятным выражением лица доставал из кошелька десять гривен, чтобы приобрести платок для своей жены. Почему-то эта супружеская чета вызвала во мне неприятные ощущения… или это было вчерашнее виски… не знаю. Но такое бывает: видишь какого-то человека… и сразу хочется его не видеть. Деньги и телефон я оставила в машине, поэтому попросила у Вовы десять гривен, но он радостно сообщил, что уже все выяснил: платок можно взять бесплатно на входе в церковь.

«Н-да… Ладно… гулять, так гулять», – подумала я, и мы вышли из магазина.

На улице было прохладно, мне становилось легче. Маленькие скамеечки, старые деревья, спокойные птицы, какая-то волнующая тишина – все это вызывало в моей душе ощущение бесконечной грусти, которую вчера в кое-то веки мне захотелось утопить в «Chivas 21» вместе с одним старым другом. Монахи бродили по территории и явно обращали внимание на мои рыжие распущенные волосы. Было стыдно. В самом деле. В тот момент я любила Вову еще меньше, чем обычно.

Мы подошли ко входу в церковь: я взяла первый попавшийся платок и попыталась как-то приспособить его на своей голове. Следом за мной в церковь вошла супружеская пара из магазина. «Муж» рассматривал меня с явным интересом, пока до него не дошло, что я пытаюсь сделать. Он увидел БЕСПЛАТНЫЕ платки. Он больше не смотрел на мои ноги. Вся его религия и набожность умерли в момент. В ту секунду Его Бог его оставил… «Как! Здесь можно было бесплатно взять платок, а я купил его тебе в магазине!!!» – прорычал он своей супруге, которая в тот момент крестилась. Интересно… во что верит ее «Муж»? Мне почему-то стало жаль эту женщину…

Я села в машину. Голова почти не болела. Как бы нелепо это ни звучало, но Вова оказался прав: это было уникальное место. IPhone был красным от не принятых вызовов. Его надкусанное яблоко явно на меня обижалось: никто «интересный» мне не звонил. Главное, мне ни разу не позвонил Он, а это было хуже всего. Поэтому я тоже решила обидеться на Яблоко Стива Джобса и не стала никому перезванивать. В этот момент я услышала стук. Я подняла глаза и увидела огромного монаха, который тарабанил в окно моей машины. Так… сейчас он, наверное, сделает мне замечание… наверное, он видел, что я ходила с непокрытой головой по территории… или здесь нельзя оставлять машины. Вова в этот момент покупал какой-то волшебный чай.

– Здравствуйте, – весело сказал Монах.

– Здравствуйте… – ответила я неуверенным голосом.

– А вы куда едете?

Если бы это был не монах, я бы, наверное, поинтересовалась «А куда вам надо?», а потом бы назвала город, который находился в противоположном направлении. Но это был монах. Или монах-мошенник. И то и другое вызывало во мне интерес. Поэтому я сказала правду:

– В Борисполь. У меня самолет через несколько часов.

– Жаль… А мне нужно в Днепропетровск, поэтому я высматриваю все машины с днепропетровскими номерами. Сейчас еще спрошу у того парня, который пьет чай возле автобуса с днепропетровскими номерами.

– У него не спрашивайте. Он со мной, – сказала я с улыбкой. – Мне жаль, что мы не сможем вас подвезти. Простите еще раз, что не смогла вам ни чем помочь.

– Ничего, что-нибудь придумаю. Спасибо вам. И всего хорошего. Пусть вам повезет.

Я не помню, о чем я думала в церкви, но я точно знаю, какое желание я загадала. Я не знаю, плохо это или хорошо, что нам с монахом было не по пути. Он пожелал мне удачи. Спасибо ему.

P.S. Через несколько часов после посещения мужского монастыря, который находится в ста шестидесяти километрах от Борисполя, я познакомлюсь с Петром Листерманом и Лёней Питбулем.

Привычка – страшная вещь… особенно когда привыкаешь к человеку… Я осталась в пустой холодной квартире, где каждая мелочь напоминала мне о том, что еще вчера нас было ДВОЕ, а сегодня нас уже нет. Просто потому что «нас» нет. Было тоскливо. Моя собака спала на его вещах днем и на его половине кровати ночью. Моя собака скучала. Я – нет, просто потому, что у меня не было на это времени. У меня даже не было времени искать какую-то причину нашего расставания. Расстались и расстались. Временно, так временно. Навсегда, так навсегда. Я слишком устала для того, чтобы о чем-то думать. Он убивал меня своими ежедневными депрессиями, и в конце концов мне это просто надоело. Я сама предложила пожить отдельно, и он с радостью ухватился за эту мысль… видимо, потому что не хватило смелости предложить первому, как и не хватило смелости рассказать об истинных причинах своих депрессий. Мой гражданский муж был прекрасным человеком, но у него был один небольшой минус: когда мне нужна была поддержка, у него всегда случалась неожиданная депрессия, и мне приходилось поддерживать его, а не себя. Он был на пятнадцать лет старше меня и безумно меня любил. Когда мне был двадцать один год, он признался мне в измене и впал в депрессию… Ему было нелегко… А мне тоже было нелегко, потому что у моего папы был рак и родители собирались лететь в Германию на обследование, тем не менее мне было по-человечески жаль Глеба… Мне не хотелось перечеркивать несколько прекрасных лет совместной жизни одной неприятной ситуацией, тем более, я всегда уважала, когда человек может сказать тебе в глаза правду. Я устраивала ему какие-то сюрпризы, а в ответ слышала «меня раздражает твоя теннисная сумка в коридоре». Раньше его это умиляло… Но дело такое… Мое терпение лопнуло, я собрала какие-то шмотки и без копейки денег переехала жить к Аньке – единственному человеку, который всегда собирал паззлы моей души или разбитого сердца. Я переживала из-за папы, у меня каждый день была температура тридцать девять, дикий кашель, я не могла спать, есть – одним словом, испытывала на себе весь стандартный набор удовольствий, который обычно с радостью сопутствует стрессовым ситуациям. Как всегда, меня поддерживала Анька и Он, часами разговаривая со мной по телефону и побеждая мое подавленное состояние своим безупречным чувством юмора. Папу прооперировали, мои родители вернулись из Германии и так и не узнали о том, что мы с Глебом расходились, потому что как раз к их приезду он вышел из депрессии и сказал, что не может без меня жить. Все стало на свои места, но, как говорится, «осадочек остался». Есть вещи, которые запоминаются. И дело было не в его измене. Он оставил меня одну, когда мне нужна была его помощь и поддержка, он не спросил, куда я иду, к кому, где я буду жить и есть ли у меня деньги. Потому что у него в тот момент была депрессия. Это была первая ситуация в моей «супружеской» жизни, которая в очередной раз доказала мне, что рассчитывать в жизни нужно только на себя. Мне просто казалось, что я не могу положиться на этого человека… нас ДВОЕ, но я – ОДНА. И не помогут новогодние ночи в Лас-Вегасе, прогулки за ручку по Сан-Франциско, завтраки в Нью-Йорке и розовые бантики на подаренных машинах. Можно сколько угодно купаться вместе в теплом океане под тропическим ливнем Бали, но при этом знать, что «вся идиллия» продлится ровно до очередной стрессовой ситуации в моей жизни. Потому что я – ОДНА. Именно по этой причине меня не слишком опечалило наше расставание… Я всегда знала, что эти отношения рано или поздно закончатся, впрочем, как и любые другие. Пять лет – это даже много. Любовь обычно умирает гораздо раньше. Если это обычная любовь…