Лицо Кейти уплывает куда-то влево.

– Началось, – говорю я.

Сквозь протяжный гул скрипок, крики и аплодисменты толпы доносится голос Тимоти. Громкий, ясный и самоуверенный.

– Да, дорогие читатели, будет ещё одна книга. И в ней вас ждут смерть, предательство… и противостояние!

Зрители кричат всё громче. Я открываю было рот, чтобы воскликнуть: «Не будет никакой третьей книги!» – но слова застревают у меня в горле.

Ухватившись за спинку стула, я медленно встаю. Соседи-косплейеры оборачиваются, показывают на меня, но мне всё равно. «Я должна добраться до Тимоти, прежде чем меня унесёт в книгу. Я должна обязательно объяснить ему, что третью часть писать нельзя. Ни в коем случае!»

Покрывшись холодным потом, я медленно пробираюсь к проходу. Комната вращается перед глазами, и, наверное, это я время от времени ахаю, но упрямо иду вперёд. Я наступаю на ноги парню, одетому Торном, протискиваюсь мимо красавчиков-гемов и утыкаюсь прямо в копию Нейта. При виде парнишки, так похожего на моего брата, я на мгновение застываю. «Неужели я в книге? И передо мной действительно Нейт? Настоящий… мой брат Нейт?» Но в радостные мысли врывается голос Тимоти, перекрывающий даже скрип струнных инструментов.

– Виола? Виола, это ты, прелесть моя?

Зрители переглядываются, шепчутся, почти никто не хлопает. Наверное, просто не знают, как им реагировать – выгляжу я не лучшим образом.

«Не будет никакой третьей книги!» Эти слова застревают у меня в горле, липнут к языку, и мне никак, даже ради спасения собственной жизни, не произнести их вслух. «Я уже на пути в мир “Танца повешенных”, и Кейти идёт туда со мной, а Тимоти несёт какую-то чушь о смерти, предательстве и борьбе, как будто рассуждая о простой книге или фильме. Нет, надо ему объяснить…»

Едва держась на ногах, я выбираюсь в проход зала. Откуда-то тут же появляется охранник и спокойно обеими руками придерживает меня пониже плеч. Может быть, чтобы остановить, не пустить на сцену, но я бесконечно благодарна этим крепким рукам – без них я бы уже шмякнулась носом об пол.

Тимоти добродушно посмеивается, однако микрофон усиливает звук, и до меня, как сквозь густой туман, доносится злобное хихиканье, будто наш редактор – карикатурный злодей из пантомимы.

– Что с тобой? – спрашивает он.

Я с усилием сосредоточиваю взгляд на его лице – то зелёном, то загорелом. То зелёном, то загорелом.

Тимоти широко открывает рот, его белые зубы тоже зеленеют в отсветах ламп.

– Поприветствуем Виолу Миллер, соавтора «Песни повешенных»!

Слабые хлопки превращаются в гул аплодисментов, и пол у меня под ногами вибрирует. Охранник подталкивает меня к сцене, от тошнотворного запаха лекарств меня едва не выворачивает наизнанку. Вот и Тимоти. Совсем рядом. Может, я смогу хотя бы прошептать что-то вроде: «Третью книгу писать нельзя!» Может быть, успею сказать, прежде чем меня унесёт в другую вселенную. Но моя голова раскалывается от боли, перед глазами каруселью кружатся воспоминания: самые голубые на свете глаза, вспыхивающая на солнце кривая сабля, раненый Нейт у меня на коленях, жёсткая верёвочная петля стягивает мне шею, я бью ногами, как в танце, пытаясь нащупать землю.

Комната вдруг наполняется перьями, мыльными пузырями и семенами чертополоха на пушистых парашютиках. Если бы не тошнота, я бы с радостью полюбовалась на эту картину – воздух словно ожил, белый пух и перья кружатся, как зимние вихри. Но сердце гулко бьётся у меня в груди, во рту разливается горечь, а президент Стоунбек смотрит прямо на меня сквозь пролетающий мыльный пузырь.

«Всё? Я уже на другой стороне? В книге?» Пока нет. Это просто фанат в костюме Стоунбека. Звучит музыка из фильма, приглушённо переговариваются зрители… Я пока в нашем мире и, может, успею всё сказать, и Тимоти меня услышит.

Он склоняется ко мне со сцены, до меня даже долетает аромат его лосьона после бритья – пахнет мёдом и пряностями. Его улыбка сияет сквозь пелену из перьев и чертополошьего пуха. Улыбкой Тимоти скрывает отчаяние. Спалился – сам виноват. И всё же он протягивает мне руку, и охранник приподнимает меня, помогая запрыгнуть на сцену.

– Виола, дорогая, иди к нам и поприветствуй наш фандом, – зовёт Тимоти.

За мгновение до того, как Кейти выкрикивает моё имя, а я валюсь вперёд и сдёргиваю задник сцены, вцепившись в него, чтобы не рухнуть на пол, я всё же произношу громко и чётко, прямо в микрофон Тимоти:

– Третьей книги не будет!

И проваливаюсь во тьму.

– Элис —

Дэнни ведёт меня вверх по каким-то ступенькам к двери. На стене – плакат, объявление о встрече фанатов книги «Танец повешенных» и огромная фотография Рассела Джонса в образе сказочного принца, который и дракона сразит, и принцессу поцелует, не стирая с лица ещё тёплую кровь чудовища.

Я тянусь к ручке двери, и пол у нас под ногами вздрагивает.

– Ой-ой-ой, – бормочет Дэнни, – это что такое?

Я молча пожимаю плечами, скрывая подступающий ужас.

– Ничего страшного, – успокаивает меня Дэнни. – В прошлом году было не так.

«Ничего страшного. Как же». Я распахиваю дверь и бегу вперёд, примерно представляя, что сейчас увижу: тьму, дым, рухнувшие перекрытия, искры и моих подруг на полу, без сознания, в ссадинах.

Сердце у меня колотится как бешеное.

Однако за дверью – всё в порядке. Ни дыма, ни разбитых ламп. Просто зал, где множество стульев и косплейеров. И всё же что-то здесь не то. У сцены собирается толпа, и сквозь редкие просветы я вижу на полу две фигуры.

– Элис? – раздаётся рядом голос Дэнни. – Ты что? Привидение заметила?

«Уж лучше бы я увидела привидение. Да что угодно. Что тут страшного?»

Задыхаясь, я проталкиваюсь в первый ряд, стараясь не обращать внимания на предательски дрожащие колени. На полу – Виола и Кейти. Их уже заботливо положили на бок, как учат на курсах первой помощи, и теперь кажется, будто девчонки просто неожиданно уснули в неподходящем месте.

«Ох господи! Виола была права. Другой мир существует. Но как? Это же просто книга… и фильм. Не может вселенная книги быть настоящей!» И всё же я помню, что случилось на «Комик-Коне» в прошлом году, как будто это было вчера. И помню, как очнулась в Колизее.

Я виновата… остаётся лишь жалеть о несделанном и ругать себя самыми последними словами. Не в силах сдержаться, я громко всхлипываю. Скоро от привычной маски невозмутимости на моём лице не остаётся и следа.

«Я опоздала».

– Виола —

Где-то рядом раздаётся странный шум, нечто среднее между скрежетом и криком. Кто-то горячо дышит мне в ухо. Хорошо бы открыть глаза, пошевелить руками, но тело не слушается, мозг будто оторван и витает в воздухе. Наверное, я сплю или застряла где-то между сном и явью. В воздухе висит резкий, неприятный запах лекарства, густой, как дым… «А может, это и есть дым? Мне что, снится костёр?» И снова слышится скрежет или вскрик. Нет… кто-то кашляет.