— И тебе нравится твоя работа?

— Наверное.

— Так нравится или нет? «Наверное» — это не ответ.

— Нравится. Только я хочу все по-другому делать, не так, как сейчас, чтобы каждый раз что-то новенькое выходило, и чтобы мне самой нравилось, а не только заказчику. Но так у меня не получается. Я ведь не настолько талантлива, как хотелось бы. Смотрю на чужие работы и понимаю: так высоко мне никогда не прыгнуть, можно даже не пытаться. Поэтому все, что остается, это продолжать тупо работать, работать…

— Не понимаю. Тебя кто-то подгоняет, торопит?

— Когда как, но заказчики обычно ждут столько, сколько я скажу.

— Тебе деньги очень нужны?

— А кому они не нужны?

— Я неправильно выразился. Я имел в виду, что тебе срочно нужно наработать определенную сумму, чтобы квартиру купить, с долгами расквитаться, здоровье поправить или еще для чего-то такого серьезного?

— Нет, ничего такого.

— Тогда почему ты себя загоняешь? Не можешь отказаться от заказов? Можно ведь просто называть чуть большие сроки, чтобы самой себе цейтнот не устраивать. Или я не прав?

— Можно, только получается, что тогда я людям врать буду. В этот бизнес пробиться очень трудно, если бы не сестра Ваньки, я бы так и была девочка-не-пришей-чего-куда. Теперь от нее мне клиенты приходят, заказы поступают, и если я от них откажусь или буду время тянуть, значит, я Ольгу подведу. Вот сейчас я здесь сижу, а мне домой должны звонить, так что в итоге из-за Ванькиного фортеля у меня один большой заказ накрывается медным тазом.

— И ты боишься, что из-за этого ты потеряешь свой заработок?

— Больше всего я боюсь, что людей подведу. Хотя и заработок тоже потеряю.

— Нет, чего-то я здесь явно не понимаю. Если все время работа, работа, то отдыхать когда? Жить когда? Нельзя же так. Это только лошадь в шорах может по ипподрому носиться и окружающего мира не видеть. Работать ради того, чтобы работать, зарабатывать ради того, чтобы зарабатывать… Ты ж как глупая белка в колесе мечешься, ей Богу.

— Я, между прочим, совета у вас не просила. Мне бы только оклематься, я сразу же в Москву вернусь.

— Ох, надулась, как мышь на крупу! А что такого ей сказали? Ладно, нечего глазищами сверкать, иди, отдыхай, завтра поговорим.

Кристина вернулась к себе, легла на кровать. Блин, и этот туда же! Сговорились они с Ванькой, что ли? И ведь не объяснишь ничего, хоть кол на голове теши! Какая такая мифическая жизнь мимо нее проносится, интересно знать? Или если она живет не так, как другие, это уже повод ее поучать? Ее жизнь — это ее жизнь, и она ее живет, как хочет и как умеет. И чего Фомич прицепился? Такой классный вечер испортил.

* * *

Иван смотрел на то, как Семь-сорок добросовестно учится вязать прусики, восьмерки, правильно складывать и набрасывать на ногу «стремя», но чувствовал, что настроение того оставляет желать лучшего, поскольку во всех движениях Сергея чувствовалась самая настоящая ярость. Пару раз он уже затянул узлы так, что развязывать пришлось, поминая самого себя «тихим добрым словом». Если что-то не получалось с первого раза, Сергей упорно пробовал вновь и вновь, пока не убеждался, что сможет теперь это сделать даже с закрытыми глазами.

Когда пришла пора отпускать Семь-сорок в «одиночное плавание» по натянутой над глубоким оврагом веревке, Иван притормозил рвущегося в бой Сергея:

— Постой-ка, давай покамест покурим. И поговорим.

— Да я не курю! Ты ж знаешь!

— Все равно постой. Не знаю, что с тобой происходит, но на скальник или в горы в таком настроении выходить нельзя. Ты же не о том думаешь! Да молчи, я вижу, что ты стараешься, дело совсем не в этом, пойми. Неважно, почему ты пошел в горы, но как только ты начал работать — все твои мысли, заботы, мечты — побоку! Только ты, веревка и напарник, если не в сольник вышел. Ты должен быть спокойным, как удав. Если психуешь, дергаешься — обязательно чего-нибудь не заметишь или что-нибудь не так сделаешь. Уже проверено и не раз. Так что решай: либо ты действительно учишься альпухе, либо пытаешься решать свои проблемы. Но одновременно и то, и другое у тебя не выйдет.

— Я понял.

— Хорошо, если так. Ну, давай, посмотрим, чего и как ты понял.

Сергей пристегнул карабин обвязки к веревке, закрепил страховку и плавно соскользнул со склона, оттолкнувшись для скорости сразу двумя ногами. Перебрался на другую сторону, постоял пару секунд и полез обратно.

— Ну, как?

— Нормально. Только не торопись, здесь не соревнования. Еще пару раз туда-обратно, а потом я тебе вон там, посередине, вертикально веревку закреплю, начнешь спуски-подъемы осваивать. И только попробуй хоть на секунду без страховки остаться — лично уши надеру! Понял?

— Понял!

— Пошел!

* * *

Ленка наслаждалась выдавшейся минуткой отдыха. Санька спал, сытый и переодетый в чистое, Олег был на работе, а еду приготовила мама, только что уехавшая домой. Даже стирать пока ничего не надо. Благодать!

Мама вопреки Ленкиным опасениям с готовностью согласилась посидеть с Санькой и отпустить дочку съездить с мужем на соревнования внедорожников. Даже сказала, мол, давно пора куда-нибудь выбираться, негоже молодой девчонке летом дома сидеть. Нет, мама у нее — просто чудо. Теперь вечером надо предупредить Олега, что они вместе едут, потом вещи подготовить. Как же давно она людей не видела! Да, именно так: не видела людей. Родные и очень близкие друзья не в счет.

От предвкушения поездки внутри Ленки все пело. Так радовалась, наверное, только в детстве, когда вся семья на поезде отправлялась навестить родственников на Украине. Да, не думала, что рождение ребенка буквально запрет ее в четырех стенах. С каким бы удовольствием сейчас на работу вышла! Кому рассказать — не поверят. Но Ленке было очень сложно молчать, разговаривая лишь с малолетним сыном, да по вечерам с мужем, который иногда приезжал вообще за полночь, замотанный и к разговорам не расположенный. У нее образовалась такая настоятельная потребность в общении, что если бы случилось проболтать с кем-нибудь сутки напролет, она бы чувствовала себя самым счастливым человеком на свете. Чтобы не сойти с ума от молчания, пела песни, включала одновременно радио, телевизор и магнитофон, создавая иллюзию чужого присутствия. Но все это было не то. Совсем не то.

И тут до Ленки дошло: мамочки святы, а когда же она последний раз прическу делала? Как она людям покажется? Ленка бросилась к зеркалу. Так-так-так, коротко постриженные перед рождением Саньки волосы отросли неровными лохмами и топорщатся в разные стороны. Попытки заставить непокорную шевелюру лежать в одном направлении ни к чему не привели. Ленка пришла к выводу, что без парикмахера здесь не обойтись. Интересно, Санька еще пару часиков проспит?

Ленка вытащила из семейной кассы всю имеющуюся наличность, пересчитала смятые купюры. Негусто. Восемьсот рублей всего. А до зарплаты Олега еще больше недели. Ее пособие на ребенка — не в счет, на щедрую подачку государства и котенка не прокормишь. А, была — не была!