Мы с моим будущим мужем вместе ездили в Австралию учиться – тогда же у нас впервые появилась собственная машина. Машина была на четыре года старше меня и досталась нам от австралийского дяди моего молодого человека – при вручении он детально проинструктировал нас по вопросам обслуживания свечей зажигания. Когда мы признались, что в двигателях разбираемся на уровне любителей, он заверил нас, что при появлении странных звуков нам всегда помогут разобрать двигатель, а потом собрать заново. Несколько раз во время поездок по пустынным районам Австралии машина, казалось, уставала, но после визита к дяде-умельцу она всегда была готова к новому приключению.

В нашей нынешней машине под капотом только багажник. Электродвигатель спрятан где-то под сиденьями, а приборная доска представляет собой единый большой монитор. Когда машина издает странные звуки или ведет себя не как положено, нужно звонить людям, которые подключатся к машине совершенно из другой точки мира и, возможно, решат проблему, прислав обновление. Если нет, машину необходимо отдать в мастерскую.

Во время поездки мы на большом экране видим положение автомобиля на карте. Путешествие я начинаю с того, что ввожу пункт назначения, а затем машина определяет, какой путь быстрее и где нам придется остановиться на подзарядку. Благодаря камере заднего вида и боковым датчикам парковаться стало проще, однако самых передовых технологий в нашем автомобиле нет, и выполнять параллельную парковку полностью самостоятельно он не умеет. В самых современных автомобилях вы доедете куда хотите, даже ни разу не взявшись за руль, однако законодательство не продвинулось вперед настолько, чтобы это и впрямь было возможно.

Летом 2017 года велись дискуссии о том, когда самостоятельное вождение окажется под запретом[103]. Автомобили, управляемые компьютером, не засыпают, не спорят с сидящими на заднем сиденье детьми и не употребляют алкоголь. Раз уж мы учимся полагаться на технологии, когда-нибудь мы сочтем, что передавать управление безрассудному человеку – это просто безответственно. И если через 15 лет своим автомобилем управлять не будет никто, мои дети, возможно, водить никогда не научатся. Точно так же я не училась машину чинить. Технологическое развитие все время сдвигает границу между человеком и машиной с помощью таких химических элементов, как медь, алюминий и титан.

Электромобиль – одно из последних дополнений ко всем тем электронным штуковинам, наполняющим нашу жизнь. С тех самых пор, как в 1880-х годах распространилось электрическое освещение, огромное значение для общества и повседневной жизни большинства людей приобрел доступ к дешевому и надежному источнику электрической энергии[104]. Без электричества с заходом солнца наступает темнота. Тогда вам придется читать и писать со светом масляной лампы, готовить пищу в очаге и каждый день вдыхать вредный дым. В Норвегии подобные условия кажутся пережитком прошлого, но всего лишь несколько десятилетий назад мой дедушка работал на строительстве электростанций и протягивал медные провода, которые вели электричество в северную часть страны.

Поскольку электричество все активнее воздействует на нашу инфраструктуру, растет и количество меди вокруг нас. Для потребления электричества медь играет важнейшую роль, поскольку обладает исключительной электропроводностью, медленно ржавеет, а кроме того, ее производство обходится довольно дешево. Сразу после Второй мировой войны в среднестатистическом семейном автомобиле было 45 метров медных проводов. Сегодня эта цифра увеличилась до 1,6 километра для обычной машины, работающей на бензине, а для гибридного и электрического автомобиля она значительно выше[105]. Большая часть меди входит в различные электронные компоненты, которых в послевоенных автомобилях не было.

Медь используется далеко не только в электрических кабелях, компьютерах и электромобилях. Из меди сделаны многие водопроводные трубы. Из них в питьевую воду могут попасть мельчайшие количества металла – они настолько малы, что проблемы не представляют, так как медь нашим телам все равно нужна. Ряд важнейших белков в клеточных механизмах содержат атомы меди; в среднем человеческом теле меди хватит на комочек размером с мелкую песчинку[106].

Тем не менее в чересчур больших количествах медь для тела ядовита, а если вы выпьете застоявшуюся в трубах воду, возможно, вам, к сожалению, не повезет и из-за содержания меди вы заболеете[107]. То же самое случится, если сварить глинтвейн в кастрюле, в которой вы обычно только кипятите воду. Со временем медь, содержащаяся в воде из-под крана, образует на внутренней поверхности кастрюли слой, и если этот слой растворится в кислом глинтвейне, то из этого напитка вы, возможно, получите слегка увеличенную дозу меди.

Медь была с нами задолго до наступления железного века. Наряду с золотом, медь – один из немногих металлов, существующих в природе в чистой форме, и медь вошла в употребление очень рано – за 8 тысяч лет до н. э. Тем не менее месторождения, где медь содержится в металлической форме, очень редки, потому использование меди широко распространилось, только когда появились методы добычи меди из минералов.

Медь – мягкий металл, и инструменты из нее менее прочные, чем железные. Однако, когда медь куют, она становится относительно крепкой. Ковка нарушает кристаллическую структуру, из-за чего атомам сложнее проскользнуть мимо друг друга. Когда металл снова нагревают, атомы располагаются аккуратными рядами – металл становится мягче и более гибким. Таким образом, из того же самого металла можно сделать новые инструменты. Постепенно распространилась практика примешивать к меди олово и изготавливать бронзу, а сплавы меди с мышьяком или свинцом лучше подходили для оружия и инструментов[108].

Медь – редко встречающийся в земной коре химический элемент. Однако в большинстве стран есть пригодные для добычи месторождения, поскольку медь с легкостью перемещается и концентрируется во время различных геологических процессов. Плюс в том, что меди комфортно в компании серы, а потому на большинстве залежей медь встречается в минералах, содержащих серу, – их легко убрать из руды. Благодаря этому можно заработать денег, добывая медь с месторождений, где медь составляет лишь несколько тысячных долей. В то время как железная руда иногда на добрую половину состоит из железа, для современных медных шахт 0,6 % – типичная концентрация меди[109]. Значит, на каждую тонну извлекаемой породы остается 6 килограммов меди и 994 килограмма отходов.