– Себби, дружище, – захихикал Юэн и протянул вперед свою огромную ладонь. Кожа на ней была красной, как мраморная говядина, а ногти, как всегда, черными от грязи. Радужная оболочка его глаз почти сливалась с черными зрачками. От этого его напряженный взгляд казался еще более устрашающим, тем более теперь, когда он находился в такой опасной близости от Себа. На ум стали приходить разные истории о садистских нападениях и прочем кошмаре. – Ты обронил свою шляпу, когда убегал. На конце его длинного пальца висела шляпа, которую Себ потерял в скалистых садах Гудрингтона. – Я вернулся и подобрал ее. Я бы мог повесить ее на забор, но подумал, что вряд ли ты вернешься туда в ближайшее время.

Себ совершенно не представлял, как Юэну удалось так быстро проникнуть в его дом. Им овладели страх и замешательство. Он смутно помнил лишь то, как вытирал ноги на пороге дома, раздумывая, вынимать или не вынимать из кармана куртки ключи. Все это время Юэн был с ним рядом, как будто обволакивая его со всех сторон. Себу казалось, что силы, со свистом, словно воздух из проколотой шины, вытекают из него. Позже он вспоминал, что его действия походили на поведение довольно пожилого человека, которого обдолбанный наркоман захватил в заложники и запер в собственном доме.

Вся прихожая была словно затянута туманом, на фоне которого ярко выделялись темные глаза Юэна. Они злорадно светились, проникая в самую душу.

– Нет. Ни за что. – Себ действительно попытался это сделать, но его сопротивление было тут же сломлено одним взмахом грязной руки. Юэн проскользнул мимо него, и Себ закашлялся от исходящего от него запаха.

Не впустить Юэна сейчас – только отсрочить неизбежное. Так или иначе он все равно проникнет в дом. Разве он еще этого не сделал?

Ему нужно было знать, зачем Юэн здесь. Причина его вторжения в жизнь Себа все еще оставалась тайной, но Юэну наверняка что-то было нужно. Себ искренне надеялся, что деньги. Только деньги.

После ужасного столкновения на шоссе тишина его дома, его чистота, белые стены, прямые углы и открытые пространства вызывали в нем ощущение хрупкости. Он окинул все это взглядом, как будто смотрел на здание, предназначенное для сноса, или на дом, расположившийся на утесе, пораженном эрозией. Все, что питало и защищало его, все, что было результатом его многолетних трудов, было под угрозой уничтожения.

Юэн нагло ворвался в тишину этого дома. Остановился на мгновение на лестничном пролете и огляделся. Его обветренное лицо выглядело нелепо и вызывающе на фоне окружающей роскоши. Само его присутствие здесь было неуместным.

Взгляд его упал на эскизы обложек книг, вставленные в рамки, и рекламный плакат «Призрака». Тело Юэна напряглось: казалось, он вот-вот сорвет постер со стены, швырнет на пол, разорвет на мелкие кусочки. Однако вместо этого он пренебрежительно хмыкнул и все с тем же заносчивым видом поднялся наверх. Таким же он был и двадцать лет назад, в их студенческие годы. Вероятно, он все еще верил, что обладал той энергией, которая позволяла ему доминировать.

За ним шлейфом тянулись осязаемые, словно грязный туман, пары алкоголя, смешанные со всеми прочими ароматами его тела.

Юэн двигался прямо на третий этаж, легкой, но чуть пошатывающейся походкой. Он заглянул в кабинет и кухню, но задержался лишь на секунду, как будто был ошеломлен, увидев вид на залив из окон гостиной.

– Чего ты хочешь, Юэн? – повторил Себ, пораженный мыслью, что следует за диким и опасным зверем в глубь своего дома. – Ты следил за мной.

Внимание Юэна привлекли награды за писательские труды Себа за последнее десятилетие, блеск и сияние стекла и металла. Его глаза сузились, выражая самую крайнюю степень неудовольствия. Под полкой с наградами пестрели разноцветными обложками первые издания произведений Себа, а также их переводы на иностранные языки, собранные из более чем тридцати стран.

– Да, очень мило. – Юэн кивнул, как будто доказывая что-то самому себе. – Очень, очень мило, действительно.

Дом вызвал у Юэна чувство обиды. Вероятно, он ожидал, что Себ поставил свою жизнь на паузу или окончательно загубил ее за прошедшие три десятилетия, как сделал он сам. Но почему он появился именно сейчас, почему не десять лет назад, когда писательская карьера Себа круто шла вверх?

Юэн шлепнулся на диван, как неуклюжий подросток. Раздался громкий хруст: то ли сломалось что-то внутри дивана, то ли хрустнули половицы под ковриком.

Себ дернулся, словно заклятие, которое заставляло его подчиняться, было снято.

– Осторожнее! Христа ради!

– Ой, – Юэн снова захихикал.

Злость захлестнула Себа, словно горячая желчь. Теперь слишком поздно. Он проник внутрь. Он уже внутри.

Но при виде этих долговязых конечностей, по-хозяйски небрежно раскинувшихся на его диване, ярость сменилась страхом. Некогда синие, джинсы Юэна давно почернели от грязи. Носы стоптанных ботинок треснули, подошва практически сточилась из-за долгих бессмысленных шатаний хозяина.

Куртка лоснилась от пятен, в нескольких местах она была порвана, первоначальный цвет ее уже невозможно было угадать. Судя по всему, Юэн не собирался снимать верхнюю одежду, и Себ был ему за это благодарен. Возможно, это предполагало краткость его визита.

– Зачем ты здесь?

– Спешишь. Не нужно. Всему свое время. Неужели не предложишь мне выпить?

В словах Юэна многое было непонятно. Это означало, что он не собирался говорить больше, чем успел сказать с момента своего появления.

– Давай. Выпей со старым другом. Сто лет ведь не виделись. Только посмотри на себя – автор бестселлеров! Чувствую, здесь попахивает одним из этих воскресных журнальчиков.

Он вновь оглядел комнату, покачивая головой, как бы в раздраженном отчаянии, подтверждающем его наихудшие опасения. Себ ничего не понимал. Но он знал, что Юэн хитер. Сводящая с ума, жгучая ревность сжигала его. Эти симптомы были ему хорошо знакомы, и не только из-за Джули.

– Одна порция. Объяснение. Затем ты должен уйти.

Выражение лица Юэна изменилось: он поджал губы в жалкой попытке изобразить обиду.

– Я отрываю литературного гения от работы? Мы с тобой столько не виделись, а ты хочешь от меня поскорее избавиться?

– Я же не просил тебя приходить сюда. Или… ты знаешь.

Юэн осклабился, и Себ догадался, что он собирается сделать нечто из ряда вон выходящее, то, чего Себ не мог понять. Однако Юэн не торопился говорить ни о своих намерениях, ни о чем-либо другом, что могло стать подсказкой. В своих играх он использовал разные уловки: настойчивость и манипулирование, скрытую угрозу и запугивание. Возможно, то, что он делал сейчас, должно было стать прецедентом их грядущих взаимоотношений. Его ухмылка, наглое требование выпивки и то, как он беззаботно развалился на диване, – все говорило о его намерении вновь выйти на сцену.

Чтобы не видеть черных глаз Юэна, а заодно собраться с мыслями и обдумать свой следующий шаг, Себ отправился на кухню за выпивкой. Выбрал две бутылки некрепкого пива. Он не знал, что еще сделать. Возня с дверцами кухонного шкафа и стаканами немного отвлекла его от того панического состояния, в котором он пребывал, хотя его по-прежнему била дрожь. Он никогда ни с кем не конфликтовал. Если, конечно же, не брать в расчет Интернет.