– Сама придумала?

– Разумеется, только дождалась, когда меня об этом попросит Мария Федоровна.

– Хорошо, но к более интересным вещам ты переходить собираешься?

– Милый, ну конечно! У меня с собой финансовый отчет за второй квартал и уточненные заявки на третий и четвертый. А также предложения по улучшению отчетности, ибо…

– Рита, имей совесть!

– С удовольствием, если ты мне объяснишь, каким образом она здесь должна участвовать. Кроме того, глагол «иметь» в русском языке довольно многозначительный, и я даже слегка смущаюсь.

– Хм!

– Ладно, успокойся, приехал твой любимый братец и его супруга тоже. Я их пока отправила в Приорат, под присмотр Петра Маркеловича. Что, прямо сейчас бросишь постылую жену и помчишься к любовнице?

– Нет, – я с некоторым сожалением помотал головой. – Я по тебе соскучился, а в таком состоянии идти к… э-э… старой знакомой не самая хорошая идея. Лучше потом, завтра перед обедом, например. А ты пока расскажи, если есть что, о связанных с их появлением нюансах. Наверняка ведь со времени моего отъезда у тебя появились новые сведения, не вошедшие в радиограммы.

– Да, Алик. Я уже имела три беседы с Мариной и одну – с Георгием. Если вкратце, то твоя любовь…

– Бывшая любовь.

– Не ври жене, это у тебя все равно плохо получается. Так вот, твоя, скажем так, условно бывшая любовь сразу поставила своих нанимателей в известность, что пытаться хоть как-то форсировать возобновление ваших прошлых отношений она не будет, а вместо этого постарается подружиться со мной. Так как многие уже в курсе моего отношения к твоим бывшим любовницам, особого удивления такое развитие событий не вызовет. Ее задача состоит в том, чтобы потихоньку вызвать симпатию к Франции и антипатию к пруссакам сначала у меня, а потом, если повезет, то и у нас с тобой вместе. Никаких специальных шагов в связи с текущими займами ей не предписано. Более того, рекомендовано по своей инициативе вообще не поднимать эти вопросы в беседах ни с кем. То есть, по твоей терминологии, она должна стать типичным агентом влияния с прицелом на перспективу.

– Они что, совсем рехнулись? Пытаться вызвать у германской принцессы любовь к Франции и неприязнь к родной стране – это же идиотизм. И вообще что-то тут не сходится, первые сведения были несколько иными.

– Однако с русской высшей знатью нечто похожее у них получилось – по-моему, не меньше половины считают Францию прекрасной страной, а к России относятся как дойной корове. И, кроме того, именно наниматели предложили госпоже Семецкой – или она уже Романова? – самой признаться в том, что ее отправили по возможности способствовать сиюминутным французским инициативам и не скрывать, что деньги за это уже получены. Очевидно, люди посчитали, что у меня это вызовет доверие. В общем, не такая уж глупость, если глядеть на ситуацию с их колокольни. Кстати, как Марине быть с деньгами?

– А много дали?

– Триста тысяч франков.

– Жмоты, что с них возьмешь. Ладно, эту мелочь пусть оставляет себе, мы не обеднеем. Но, разумеется, в будущем подобные вопросы всякий раз будут решаться индивидуально.

– Я ей так и сказала.

– И еще вопрос – насколько Георгий в курсе тайных дел супруги?

– Она ему поведала, что сразу по приезде призналась – Ротшильды ей заплатили за попытку влияния на меня. Ну вроде как хочет жить на родине с чистой совестью. О том, что тайная служба жены в любом случае будет продолжаться, он, по моим сведениям, не в курсе.

– И чем они тут собираются заняться? – поинтересовался я. – Имеется в виду для публики.

– Марина поначалу будет работать в дворцовой парикмахерской, а со временем, возможно, заменит Людмилу.

Да уж, бедная мышка так и не научилась обуздывать свой аппетит, и сейчас, когда ее вес перевалил за восемь пудов, она и ходит-то с трудом, мысленно согласился я.

– А у Георгия какие-то идеи, связанные с дельтапланами, – продолжала Рита. – Он мне прямо так и сказал, что видит в их совершенствовании большой потенциал и хочет, чтобы он работал на пользу России, а не Германии, хоть она в данное время и почти союзник.

– Эк его на патриотизм-то пробило!

– Конечно, не отпускать же такую жену одну в Россию. Так вот, он уже успел встретиться со своим давним приятелем, Сандро, и даже заручился его поддержкой. Наверное, эти двое скоро придут к тебе с какой-то сногсшибательной идеей из области военно-морского воздухоплавания. Больше ты меня ни о чем не хочешь спросить?

– Да вроде нет. Однако надеюсь, что ты сама хочешь рассказать мне о личном письме от брата.

– Ну наконец-то! А то я уже начала волноваться, что тебе не донесли. Письмо как письмо, и в нем интересны только завуалированные намеки на твою якобы любвеобильность.

– Почему это «якобы», – даже слегка обиделся я.

– Потому что я тебя знаю уж всяко лучше, чем Вильгельм. Так вот, он советовал мне закрывать глаза на твои мелкие недостатки, ибо они перекрываются выдающимися достоинствами. И не надо так ухмыляться, Вилли имел в виду вовсе не то, о чем ты сейчас подумал. Мне кажется, что тут тоже как-то отметилась Марина, но точных данных у меня нет. И даже хоть сколько-нибудь подтвержденных предположений пока не появилось.

– Может, это он из-за Малечки? Во время поездки она так и льнула к обоим ипостасям Сержа, а ведь одной из них считался я.

– Знаешь, а мне почему-то такое очевидное объяснение даже в голову не пришло. Вот уж действительно, не следует забывать принцип Оккама. А письмо – вот оно, читай, если интересно.

– Рита, за столько лет супружеской жизни ты уж могла бы заметить, что мне интересно все, хоть как-то к тебе относящееся. Ибо я до сих пор не могу понять, чего во мне нашла такая умная женщина, как ты.

– А меня что, разве кто-то спрашивал? Помнится, ты, даже не домямлив до конца предложение руки и сердца, полез обниматься. Ну, а я, робкая и неопытная девушка, такому напору противостоять не смогла.

До встречи с Петром Маркеловичем и Рогачевым дело дошло только на следующее утро, причем на ней присутствовал и председатель КГБ Медников.

– Господа, мне кажется, что настала пора уделить более пристальное внимание вопросам связи, – начал я. – Причем имеются в виду не только и даже не столько технические, сколько иного плана. Например, рассмотрим недавний инцидент в Челябинске. Вот, значит, как я представляю себе идеальное развитие событий, а не то, пардон, безобразие, что имело место в реальности.

Итак, пусть халдей пошел отправлять телеграмму. Телеграфист ее принял, постаравшись не вызвать подозрения, но отправил не по адресу, а в промежуточный центр, снабдив кодовым маркером, почему он это сделал. В данном случае – потому, что с маршрута царского поезда так следовало поступать вообще со всеми депешами. В центре решат, отправлять послание по адресу в неизменном виде, или слегка подкорректировать, или вообще придержать. То есть я считаю, что идеалом был бы вообще полный контроль над всеми телеграфными отправлениями в империи, но идеал, как известно, недостижим. Однако контроль за всей зоной Транссиба нам нужен, и он должен появиться в ближайшее же время. Жду письменных предложений от всех присутствующих через неделю. И, наконец, может мне кто-нибудь внятно объяснить, что у вас тут произошло с Секеринским? Соответствующая радиограмма, скажем прямо, была не очень вразумительной.