Его губы тронула лишь слабая тень улыбки, а глаза смотрели куда-то вдаль.

– Я же вам говорил, что в обители Ра нет секретов. Все записано, и любой может прочесть. Надо только научиться разбирать буквы.

Я сказал, затаив дыхание:

– Так это правда? Ты действительно читал «Черную магию»?

Он слегка дернул плечами.

– Я прочел всю «Магию». Нас ведь учат искать гармонию, верно? Но как же достичь гармонии, если не узнаешь всего на свете – скрытого и очевидного, темного и светлого?

Нефар чуть нетерпеливо перебила его:

– Но ты научился? Ты понимаешь то, что читаешь?

Несколько мгновений он тщательно обдумывал вопрос.

– В том-то и штука. Что-то я понимаю, что-то – нет; иногда смысл ускользает от меня, порой я догадываюсь… – Он снова пожал плечами. – Многое зависит от толкования.

Мое осторожное восхищение сменилось разочарованием.

– Тогда какой от твоих познаний толк?

– Может, и никакого. Может…– Его лицо медленно расплылось в кривой ухмылке.– О! Вот, что нам понадобится. Действительно, я понимаю не все из прочитанного, но зато все помню. – Он постучал себя по голове. – Я запечатлеваю все, что хоть раз увидел. Для того чтобы в точности воспроизвести какой-нибудь чертеж, надо лишь подумать о нем. В особенности занимают меня…– И он для пущего эффекта сделал паузу, ибо даже Акан, оставаясь человеком серьезным, не мог при каждом удобном случае удержаться от соблазна поразить нас. – Карты, планы…

Мы испытали потрясение, мы уставились на него, не смея поверить своему везению. В голосе Нефар упрек смешался с изумлением.

– А что, существует план обители Ра? И ты его видел?

– Да, частично, – признался Акан. – По крайней мере, мы сможем пробраться к залу для проведения церемоний. Но внутрь попасть нам не удастся, – предупредил он, – поскольку это совершенно закрытое помещение в центре лабиринта. Правда, есть один коридор, ведущий вниз к его центру. Он оканчивается чем-то вроде балкона над залом для церемоний. Оттуда мы сможем все увидеть.

Переглянувшись, мы заулыбались. Вопрос о том, следует ли это делать, обсуждению не подлежал. Мы непременно собирались выполнить задуманное.

Ах, какими же мы были детьми! Наивными, хрупкими, безрассудными, обреченными детьми.

Итак, радостные и возбужденные оттого, что затеяли опасную, недозволенную авантюру, мы пробрались мимо запретных покоев Мастеров и, миновав поворотную стену, стали спускаться вниз по лестнице. Здесь оказалось очень душно – ведь она очень долго не использовалась. Опускаясь все глубже в недра земли, мы начали страдать от головокружения, задыхаться и хрипеть. Акан нес небольшой тусклый факел, не освещавший ничего, кроме нескольких пыльных, уходящих вниз ступеней. Когда стало казаться, что мы вдохнули весь кислород, когда в головах пульсировала кровь, глаза жгло, а следующее движение привело бы к тяжелому обмороку, лестница резко окончилась песчаной насыпью.

Я помню, как у меня колотилось сердце, как яростно отгонял я страх. Неужели Акан ошибся? Или древний коридор обрушился много лет тому назад, или план – всего лишь жестокая шутка, призванная сбить с толку врагов обители Ра?

Я взглянул на Нефар и заметил выражение отчаяния в ее глазах и печаль в складках губ. Мы не смели тратить дыхание на слова. Нащупав рукой мои пальцы, она сильно их сжала.

Акан освещал факелом разные участки песчаной насыпи, пытаясь отыскать неизвестно что. Я понимал, что мне не хватит воздуха на обратный путь, но меня так и подмывало повернуться и побежать обратно.

Грудь мою словно придавило камнем, а перед глазами заплясали круги. Теперь Акан водил ладонью по песку – взад-вперед, и его движения казались неровными, неуверенными и необычайно замедленными. Я почувствовал, как пальцы Нефар выскользнули из моих, и увидел, как она сползла по стене. Я понимал, что тоже готов лишиться чувств.

Когда я увидел, как рука Акана проходит сквозь песчаную насыпь, то не сразу понял, галлюцинация это или нет. Но потом я ощутил вкус ветра, свежий поток прохладного чистого кислорода на лице и губах и понял: Акан просто развел руками воображаемый песок. С той стороны открылся тоннель, и мы торопливо поползли по нему, жадно глотая воздух, словно это была вода. В конце тоннеля виднелся оранжевый свет и чувствовался резкий запах сильно разогретого камня. До нас доносились глубокие и сильные голоса, выводящие торжественные песнопения, и мы заспешили вперед с колотящимися от волнения сердцами. Акан оказался прав. И Нефар тоже. Мы скоро станем первыми свидетелями ритуала Испытания.

Мы выползли из тоннеля на животах и оказались на узком каменном выступе, который, как и предсказывал Акан, выходил в круглый зал со стенами из камня и кованого металла. Мы продвинулись к краю и заглянули вниз. В зале клубился серный дым и пахло чем-то горьким. Из-под земли, казалось, исходил приглушенный рокот, наполняющий воздух отдаленным громом. К нам поднимались волны горячего воздуха.

Четыре Мастера, одетые в белые балахоны с капюшонами, стояли в центре зала вокруг Мирису. Он был обнажен, как и полагалось для столь важной церемонии; со связанными ногами и руками и завязанными глазами. Один из Мастеров громким повелительным голосом произносил незнакомые слова. Он поднял руку, как для благословения, а потом медленно ее опустил.

Теперь заговорил Дарий – его сильный голос перекрывал ритмичный грохот, наполняющий зал:

– Мирису, сын Ки и Обисиса, проходишь ли ты это Испытание по своей воле и с радостью?

Последовал ясный, уверенный ответ аколита:

– Да.

– Так вступи в свое будущее.

Я чувствовал по бокам от себя Нефар и Акана. Мы, все трое, затаив дыхание, с сильно бьющимися от восторга сердцами, с благоговейным трепетом смотрели на происходящее. И вдруг меня и моих друзей охватил всепоглощающий ужас, накативший на нас в тот момент, когда пол в центре зала открылся и мы увидели внизу ужасное пламя, оглушительно ревущее и наполняющее зал удушливым жаром. Мирису шагнул к нему.

Невероятная слабость сковала мои члены. Не способный закричать, или двинуться, или сделать что-то еще, я смотрел, как ступни Мирису нависают над краем. Какую-то долю секунды он пытался восстановить равновесие, а потом рухнул в огонь. Мы ясно видели все с нашего наблюдательного пункта. Волосы его вспыхнули, кожа начала съеживаться и рассыпаться; лицо исказилось. Он кричал в агонии, и его вопли поглощал шум яростно ревущего пламени – но в моей памяти они будут звучать вечно.

Мы кое-как добрались до тоннеля – не помню, как именно. Меня терзал такой безумный, неуправляемый ужас, что, потеряв равновесие, я шлепнулся вниз лицом, как младенец. Помню, что ощущал во рту смешанный вкус песка и соленых слез. Помню, как Акан выронил факел и мы в течение бесконечных, леденящих душу мгновений на ощупь искали его. А потом мы вновь оказались на безопасной душной лестнице, и в моих ушах раздавались звуки рыданий – собственных и срывавшихся с уст моих друзей.