— Так за мою сестру, дочь и разбитые врата справедливости не будет? — спросила она.

Саша медленно покачал головой.

— Не сейчас. Но твой муж вернулся. Ты теперь в безопасности.

— Да, — ответила Ольга, голос был сухим, как летняя пыль. — Владимир вернулся. Он придет ко мне сегодня или завтра, когда узнает все новости, построит все планы, помоется, поест и пообщается с великим князем. А потом я расскажу ему, что его второй сын родился дочерью, еще и мертвой. А тут на свободе черти и… Думаешь, будет война?

Саша замешкался, но решительное лицо Ольги не давало жалеть ее, и он принял смену темы.

— Нет, если Дмитрий заплатит. Мамай не хочет войны, у него есть противник на юге Сарая. Ему нужны только деньги.

— Видимо, много денег, — сказала Ольга, — раз он созвал армию, чтобы забрать их. Всю зиму тут были бандиты, Москва недавно горела. Дмитрий сможет найти деньги?

— Не знаю, — признался Саша и сделал паузу. — Оля, он отослал меня.

Это разрушило ее самообладание.

— Отослал… куда?

— В Лавру. К отцу Сергею. Дмитрий понимает проблемы людей и армий. Но с разговорами о нечистой силе он хочет услышать совет отца Сергея, посылает меня за этим, — Саша принялся беспокойно расхаживать. — Из — за Васи город ополчился на меня, — признание далось ему с трудом. — Он говорит, мне глупо оставаться. Это ради тебя и меня.

Ольга прищурилась, следила за ним, пока он расхаживал.

— Саша, ты не можешь уйти. Не когда нечисть вокруг. У Марьи тот же дар, что и у Васи, и этот священник, что пытался убить нашу сестру, знает об этом.

Саша замер.

— У тебя будут люди. Я говорил с Дмитрием и Владимиром об этом. Владимир вызывает людей из Серпухова. Марья будет в безопасности в тереме.

— В безопасности как Вася?

— Она ушла.

Ольга сидела неподвижно и молчала.

Саша опустился на колени возле нее.

— Оля, я должен. Отец Сергей — святой человек, самый лучший в этом. Если там нечисть, Сергей будет знать, что делать. Я не знаю.

Его сестра все еще молчала. Саша тише сказал:

— Дмитрий попросил меня об этом. Цена — его доверие.

Сестра сжала иголки, комкая чулки.

— Мы — твоя семья, клялся ты или нет, и ты нужен нам здесь.

Саша прикусил губу.

— На кону вся Русь, Оля.

— Ты больше переживаешь за детей неизвестных, чем за моих? — напряжение прошлых дней уже сказывалось на них.

— Потому я стал монахом, — парировал он. — Чтобы заботиться обо всем мире, а не быть привязанным к уголку. Зачем все это, если я не могу защитить всю Русь вместо участка и нескольких людей?

— Ты не лучше Васи, — сказала Ольга. — Думаешь, что можно стряхнуть семью, как лошадь всадника. Посмотри, куда это ее привело. Ты не в ответе за Русь. Но ты можешь уберечь племянницу и племянника. Не уходи.

— Это задача твоего мужа… — начал Саша.

— Он будет тут день или неделю, а потом снова уедет по работе князя. Как всегда, — яростно сказала Ольга с дрожью в голосе. — Я не могу рассказать ему о Марье. Что он сделает с такой дочерью? Он со щедростью отправит ее в монастырь. Брат, прошу.

Ольга уверенно управляла хозяйством, но последние дни загнали ее до предела. Когда мир двигался за ее стенами, она мало что могла сделать. Теперь она умоляла, княгиня, которой не хватало сил уберечь семью.

— Оля, — сказал Саша. — Твой муж обеспечит людей у ворот, ты будешь защищена. Я не могу отказать великому князю. Я вернусь, как только смогу. С отцом Сергеем. Он будет знать, что делать. С нечистью… и Константином Никоновичем.

Пока он говорил, она сдерживала гнев. Она снова была уверенной княгиней Серпухова.

— Тогда иди, — с отвращением сказала она. — Ты мне не нужен.

Он прошел к двери, замешкался на пороге.

— Бог с тобой, — сказал он.

Она не ответила. Он вышел под серую морось ранней весны и успел услышать ее вдох, словно она пыталась сдержать слезы.

* * *

В Москве снова была ночь, двигались только нищие, пытались согреться в весенней слякоти. Едва заметные духи домов ходили, шептались. В воздухе была перемена, вода была подо льдом и во влажном ветре. Черти шептали слухи, как люди в городе.

Медведь тихо шел по улицам, холодный дождь был на его лице, и меньшие черти отступали. Он не глядел на них. Он радовался звукам и запахам, движущемуся воздуху. Плоды его ума обретали форму. Новости о татарах были удачей, и он хотел использовать это.

Он должен преуспеть. Должен. Лучше переделать мир, уничтожить себя, чем вернуться на мрачную поляну на краю зимы и спать годами. Но до этого не дойдет. Его брат был далеко, так скован, что никогда больше не вернется.

Медведь улыбнулся безразличным звездам.

«Приходите, весна и лето, и я покончу с этим местом, заглушу колокола», — когда они звенели с каждой службой, он чуть вздрагивал. Но люди оставались людьми, каких бы богов не выбирали. Разве он не искусил слугу нового Бога?

Копыта стучали во тьме впереди, женщина на черном коне выехала из теней.

Медведь поднял голову, не удивился.

— Новости, Полуночница? — сказал он с долей веселья в голосе.

— Она не умерла в моем королевстве, — сказала она без эмоций.

Взгляд Медведя стал пронзительным.

— Ты помогла ей?

— Нет.

— Но следила за ней. Зачем?

Полуночница пожала плечами.

— Мы все смотрим. Все черти. Она отказала вам, Морозко и Медведю, и стала отдельной силой в твоей войне. Черти снова выбирают сторону.

Медведь рассмеялся, но серый глаз был осторожным.

— Выбрали ее, а не меня? Она ребенок.

— Она уже одолела тебя раз.

— С помощью моего брата и жертвы ее отца.

— Она выжила в трех пожарах, и она уже не ребенок.

— Зачем говоришь мне?

Полуночница пожала плечами.

— Потому что я не выбирала сторону, Медведь.

Он с улыбкой сказал:

— Ты пожалеешь о своей нерешительности.

Черный конь Полуночницы топнул и дико посмотрел на Медведя. Женщина погладила его гриву.

— Может, — сказала она. — Тебе я тоже помогла. У тебя есть вся весна на твои дела. Если не укрепишь свое положение, то черти будут правы, обратившись к силам девицы.

— Где я ее найду?

— Летом, конечно. У воды, — Полуночница посмотрела на него с высоты, сидя на коне. — Мы будем наблюдать.