дойдет до Тебя.

Буду рад получить от Тебя новости, и еще раз прими уверения в моей искренней дружбе.

Николай Рерих

42

Н. К. Рерих — А. Галлен-Каллела[207]*

20 августа 1918 г. Тулолансаари

Мой дорогой друг Аксель.

Искренне благодарю Тебя за любезное письмо и документы.

Мы будем рады видеть Тебя и Твоего сына в Тулолансаари. Очень трудно назвать точную дату нашего отъезда, но полагаю, что три или четыре недели мы еще пробудем в «Talo Barinoff»[208].

Я отправил еще одно письмо Твоему другу из Ваасы[209]. Конечно же, у меня с собой много картин, но я хотел бы знать, картины какого жанра он предпочитает. У меня есть разнообразные этюды и эскизы.

Я слышал, что при красных была полностью уничтожена большая коллекция картин. Кому принадлежало собрание и кто авторы этих произведений?

Моя жена передает Тебе привет. Мы очень надеемся увидеть Тебя и Твоего сына в Тулолансаари.

Искренно Твой,

Н. Рерих

43

Н. К. Рерих — А. Галлен-Каллела[210]*

29 августа 1918 г. Тулолансаари, Сортавала

Мой дорогой друг Аксель,

Надеюсь, это письмо еще застанет Тебя в Каяани[211]. Мне необходима твоя рекомендация[212] губернатору Выборга г-ну Хакцеллю. Иначе я буду, вероятно, вынужден покинуть Финляндию. Мне только что сообщили, что с 1 сентября начинается перепись русских, проживающих на территории Финляндии, и на этот раз не все смогут остаться, так как разрешение на проживание дадут только тем, у кого есть какая-либо работа или недвижимость. Не имея ни того, ни другого, я, таким образом, окажусь в рядах тех, кто будет выслан. Человек с именем и общественным положением будет выслан из Финляндии из-за своей национальности!!! Ни в одной стране не было ничего подобного!

Когда мне рассказали эту новость, я засмеялся, — но только что я получил письмо от человека, которому доверяю. Он мне советует обзавестись рекомендательными письмами особенно известного и уважаемого в Финляндии человека. Я сразу же подумал о Тебе; Твое имя станет мне защитой.

Мне очень неловко докучать Тебе снова, но что делать? Утешаю себя мыслью о том, что, может быть, когда-нибудь и я смогу оказать Тебе услугу.

Как бы мне хотелось увидеться, поговорить с Тобой, узнать, что Ты думаешь по поводу всего этого хаоса, который нас окружает. Если нас не прогонят, мы думаем остаться здесь еще на три недели, а на зиму устроиться в Выборге (у нас там уже намечено жилье[213]).

С благодарностью и дружбой,

Преданный Тебе,

Н. Рерих

44

Н. К. Рерих — Е. И. Рерих[214]

[7 ноября 1918 г.] Четверг, 6 вечера [Стокгольм]

Дорогие мои. Милый мой Мисик.

Сейчас ввалился в «Grand Hotel». Монсон прислал своего агента встретить меня. Комната — 8 крон. Говорят, дешевле трудно иметь, но зато лучшая гостиница. Монсон позаботился заказать комнату, а то, говорят, совсем трудно найти. Пожалуй, здесь и останусь. На пароходе очень спокойно. Шведские шхеры — это Ладога, не лучше.

Здесь встретил Жукова. Сейчас пойду обедать. Посмотрю, что за цены. Дай Бог, чтобы все удалось[215], а то столько затрат! Из данных марок осталось 140 марок. Спешу отправить. Целую крепко.

Все думаю, как получше устроить.

45

Н. К. Рерих — Е. И. Рерих[216]

9 ноября 1918 г. Суббота Стокгольм

Проливной дождь! Пишу вдогонку, при решении полагайся на расчет, но также и на Твою благую интуицию. И за и против — много данных. Но если к лету будет трудно в Финл[яндии] продовольственно, а в Питер еще трудно вернуться, то, пожалуй, Швеция — это решение. Вопрос: теперь же или к весне? Тоже — и за и против! Но, м[ожет] быть, квартиру и всё выгоднее теперь ликвидировать.

Что слышно о сейме и спокойствии вообще[217]? Не думает ли Руднев[218] сюда? Я достал бы ему визу. Ростовцев[219] работает в Лондоне.

Целую крепко. Пиши!

46

Н. К. Рерих — Е. И. Рерих[220]

15 ноября 1918 г. Пятница, вечер Стокгольм

Родной Мисик,

Сейчас приехал сотрудник Руманова прямо из Питера. Завтра буду видеть его — скажет много интересного.

Теософы пишут для нас рекомендацию в Америку в Point Loma (California)[221] Kat[herine] Tingley, в случае [если] бы мы в эту ассоциацию поехали, то нас примут. Все-таки — не мешают. У этих все дети отданы туда на воспитание. Бог знает, случайно ли я встретился с этими людьми.

Плохое настроение от газеты прошло: Бог с ними. Все будет, как должно быть. В газете сегодня опровержение[222]! Стараюсь!

47

Н. К. Рерих — Е. И. Рерих[223]

16 ноября 1918 г. Суббота Стокгольм

Сейчас виделся с корресп[ондентом] «Рус[ского] Слова» — масса интересного о Питере. Всё — безумие! О Шаляпине — позорные вещи. Ему платят 500 000 в год, вернули дома и тек[ущие] счета, за это он — к ним. Он сделал своего шута Исайку режис[сером] Мар[иинского] Театра[224].

Письмо Л. Н. Андреева Н. К. Рериху от 30 сентября 1918 г.

ОР МЦР. Ф. 1. Оп. 5–1. Д. 216.

Вымарано (вероятно, цензором) слово «политическом»

Здесь предполагается русский Комитет[225], как бы не обернулось так, что я Вас выпишу сюда. Блеснули новые возможности! Думаю, пригласить и Рудн[ева] сюда — здесь для него будет дело, и Л. Андреева. Начинаем действовать в нов[ом] направлении.

Пусть ребята учатся во всю мочь.

Целую крепко.

48

Н. К. Рерих — Е. И. Рерих[226]

20 ноября 1918 г. Среда Стокгольм

Родная моя,

Уже три дня не имею Твоих вестей — не затерялись ли. Как начали сборы? Выставка идет хорошо: сегодня [из] Национального музея приобрели из сюиты «Мален» — «Перед капеллой»[227]. Проф[ессора] Сирен и Арне, лучшие знатоки, очень одобряют[228], а главное, что противодействие немецкой и большевистской[229] партии уничтожается. Мне раскрыли все эти штуки. А шпионаж большевиков — потрясающий!

Жду вести, целую крепко.

Н. Р.

49

Н. К. Рерих — Е. И. Рерих[230]

[22 ноября 1918 г.] Пятница [Стокгольм]

Родная моя,

Получил Твои