— Хвала духам, вождю и людям лесного племени, — сказал он, — загон будет сделан до весны, до того, как на деревьях зазеленеют шкуры. С таким вождём лесное племя станет могучим и непобедимым.

Гирр молчал. Он успел узнать отца: за излишней похвалой последует неприятный разговор.

Кри разгадал мысли сына и заговорил напористо и твёрдо, будто он вождь, а не Гирр:

— Оставь мне треть мужчин, мы управимся к сроку. Ты веди охотников к дальнему концу Кабаньего болота. Там вода не твердеет зимой, у границы воды и земли кабаны роют кочки и едят коренья. Метких лучников оставь в засаде. Пусть не бьют секачей, это опасно. Затем шумом и огнём пугните зверей. В холодную воду и в открытую степь они не пойдут, побегут камышами по краю болота в лес. Племени нужно много мяса, нужна большая удача на охоте, нужен большой пир. Ты считал, сколько мужчин племени раздавило деревьями? — вопросом закончил Кри.

— Считал, отец. Каждого четвёртого. Но пир будет, когда закончим работу.

— Нет, сын. Поверь отцу, знающему не только лесные тропы, но тропы жизни и тропы людских сердец, пир нужен сейчас.

— Может, ты поведёшь охотников?

— Нет. Удача на охоте нужна тебе, — стоял на своём Кри.

— Хорошо, отец, я верю в твою мудрость.

Сборы на охоту обрадовали мужчин, но они сохраняли внешнее спокойствие. Когда охотники собрались вместе, Гирр вдруг увидел, насколько изодраны на родичах одежды. Сквозь дыры видны задубелые от холода тела. «Отец прав, — подумал вождь, — людям нужно не только мясо, но и шкуры. Велика мудрость Кри».

Кабанье болото тянулось широкой очень длинной полосой от Синей реки к лесу. Местами среди камышей темнели незамерзающие озерины. И хотя у кабанов плохое зрение, в засаду и к месту загона охотники пришли ночью, из-под ветра. Гирр засел вместе с лучниками. Надо сказать, что на Кабанье болото охотники из лесного племени приходили в случаях крайней нужды. И не только потому, что считали его пристанищем злых духов. Но ещё и для того, чтобы зря не распугивать дичь.

Едва засерел рассвет, на болоте показался дым от костра, донеслись крики загонщиков и лай собак. Из зарослей вылетел табунок коз. У края тростников вожак остановился, присев на задние ноги, готовый пружиной бросить тело вперёд. Словно по команде остановились и козы. Свистнули стрелы. Вожак сделал несколько неверных прыжков и упал в снег, в тот же момент на него махнул тигр. Две козы свалились на месте и забились в снегу.

Гирр понял, что охота испорчена. У кабанов тонкое обоняние, они почуяли тигра и ушли с болота. Пока зверь не унёс и малую добычу охотников, сын Агу поднял лук, вогнал стрелу в шею полосатой кошки и кинулся отбивать козла. Тигр оскалил зубы, прилёг, подбирая лапы для прыжка. Вторая стрела угодила ему в открытую пасть, царапнула наконечником язык и застряла в горле. К удивлению охотников, тигр оставил козла и бежал с поля боя.

— Зверь задохнётся, — уверенно сказал Гирр, — завтра найдём его.

Прибежали загонщики. Они сказали, что видели много следов. Свиньи вчера пересекли болото в низовье, по льду и другим краем ушли в лес. Их кто-то напугал. Досада отразилась на лице вождя, он успокаивал себя: через день-два кабаны вернутся, вернутся, конечно, ночью. На снегу они хорошо видны и в темноте, да и ночи лунные. Нужно затаиться и ждать их между лесом и болотом. Эти соображения вождь высказал охотникам.

— Днём в приречных тальниках попытаемся найти лосей, — закончил он.

В первый же день лосиные следы и погрызы нашёл Юм. Он прибежал и сообщил вождю:

— Свежие следы. Две самки с лосятами.

По условному сигналу сбежались охотники, взяли в кольцо место жировки лесных великанов, спустили собак. Вскоре собаки захлебнулись лаем. Гирр, не снимая цепь окружения и захватив с собой Юма и Зула, поспешил на голос собак. На узкой поляне возвышались горбатые лосихи. Они стояли, вздыбив гривы, головами в разные стороны, заняв круговую оборону и охраняя довольно крупных лосят. Собаки со злобным лаем вертелись перед их мордами, то шныряя между тальников, то выскакивая на поляну. Лосихи стояли почти неподвижно, только тугие мышцы вздрагивали от напряжения. Узкая поляна стесняла манёвры лосих, а бросаться в тальники или оказаться боком к собакам они опасались. Страшные клыки собак мгновенно вспорют брюхо[1]. Приближение людей почуяли и звери, и собаки. Это встревожило одних и ободрило других. Заходить сбоку было некогда, звери могли вырваться из окружения собак. Охотники, не сговариваясь, вскинули луки. Ближней лосихе, что стояла мордой к охотникам, стрела пронзила грудь, она шарахнулась, потеряв бдительность, и кобель в стремительном броске, будто ножом, развалил ей брюхо, а сука перехватила горло.

Второй лосихе обе стрелы легко вошли в мякоть зада, не причинив особого вреда. Она, обезумев от боли и страха, кинулась вперёд, молниеносно ударила собаку в бок так, что копыто прошло насквозь, и напролом ринулась через тальники. Молодая сука повисла у неё на шее, добираясь до горла. Один из мужчин ударил лосиху копьём, и всё же она, собрав остаток сил, опрокинула охотника и била копытами, пока не свалилась тут же. Лосят передушили собаки.

Лесное племя будет накормлено мясом, но родичи потеряли охотника и собаку. Дорогая цена.

Как и предполагал вождь, тигра нашли мёртвым, а кабаны вышли к болоту во вторую ночь. Охоту на них Гирр продумал особенно тщательно. Группа охотников во главе с вождём заняла позицию с подветренной стороны в камышах, зарывшись в снег. К счастью, удалось убить хорька, имеющего резкий запах, не пугающий свиней. Кровью и внутренностями хорька охотники измазали руки и лица. Вторую группу охотников Зул увёл на болото, куда должны прийти кабаны на кормёжку.

К концу первой ночи из леса вышел матёрый секач. Не доходя до камышей, он остановился, долго нюхал воздух, поворачивая рыло то в одну, то в другую сторону. Затем продвинулся вперёд и снова остановился близко от охотников. Гирр знаком запретил его тревожить. Кабан постоял неподвижно, выделяясь тёмной глыбой на снегу, неторопливо вернулся в лес. Весь день охотники не покидали засады, не разводили огня, перекусив вяленой рыбой и утолив жажду снегом. Едва наступили сумерки, кабан — вожак стада вышел на прежнее место.

Гирр понимал, что секач опытный и, видимо, не раз встречался с человеком. Такого гиганта стороной обходили медведи, не всегда решался атаковать тигр. Но секач два дня назад видел на болоте людей и теперь проявлял особую осторожность. Он тихо хрюкнул и двинулся окраиной камышей, тотчас из леса появилось стадо, растянувшись цепочкой вслед вожаку. Охотники нетерпеливо поглядывали на Гирра, ожидая его команды. Великий вождь лесного племени лежал неподвижно, и только когда с охотниками поравнялись последние молодые свиньи, он подал знак. Свистнули стрелы. Пять кабанов забились на снегу, два с торчащими в боку стрелами умчались за стадом. Гирр поднял ладонь, удерживая охотников в засаде. Из сумерек вынырнула тёмная громада секача. Он угрожающе хрюкал, вертелся возле умирающих кабанов, не видя врага. В тупой ярости пробежал несколько раз взад и вперёд по следу, оставленному стадом, и ушёл за ним.