— Я тебе верю, — утешила я Жемчужного.

— Ладно, я побежал, — сказал он, прислушавшись к словам из динамика, и энергично затянулся несколько раз подряд.

— Беги, — отпустила его я, и он, небрежно бросив окурок в пепельницу, взбежал вверх по лесенке.

Оставшись одна, я принялась расхаживать из угла в угол по курилке, собираясь с мыслями. Через пару минут план построения разговора с Анатолием Викторовичем созрел в моей голове. Реализовать его я собиралась немедленно в надежде на то, что застану директора на своем рабочем месте.

Воспользовавшись Олиной гримеркой, я немного преобразилась. Ничего глобального я в своей внешности менять не стала. Просто нацепила парик, захваченный с собой, и с помощью грима добавила себе лет. И все. Вот в таком виде я и собиралась предстать перед Велихановым.

Найти его кабинет не составило большого труда. Он располагался на третьем этаже здания в конце коридора.

Секретарши на месте не оказалось. Даже не было никаких признаков, что она ненадолго отлучилась. Либо Анатолий Викторович уже отпустил ее сегодня, либо секретарши у него не было вовсе. Жаль будет, если и его самого не окажется на месте.

Я приблизилась к двери с табличкой «Директор» и уверенно постучала.

— Войдите, — прозвучал в ответ приятный интеллигентный голос из кабинета.

Я облегченно вздохнула и толкнула дверь от себя. Она легко отворилась.

Картина, представшая моим глазам, умиляла. Господин Велиханов в черном дорогом смокинге при бабочке поливал цветы на подоконнике. Делал он это с такой нежностью и заботой, что мне даже захотелось сменить заранее запланированную мной тактику. Но, за секунду взвесив все «за» и «против», я решила этого не делать.

— Велиханов Анатолий Викторович? — сухо осведомилась я.

— Да, — он обернулся ко мне вполоборота. — Чем могу быть полезен?

Лицо у Велиханова было свежее, гладко выбритое, редкие волосы на лбу и макушке аккуратно уложены. Стройный, подтянутый — видно, следит за собой.

— Старший следователь Павлова из городской прокуратуры, — представилась я.

В руке моей на мгновение мелькнуло красное удостоверение и тут же исчезло в сумочке.

— Давайте присядем, — сразу продолжила я наступление, не давая ему собраться с мыслями. — У меня к вам ряд вопросов.

Анатолий Викторович был удивлен и обескуражен. Он тут же прекратил свое прекрасное и нужное занятие, прошел к рабочему столу и занял законное место. Я, не дожидаясь приглашения, взяла стул, пододвинула его поближе и села напротив него по другую сторону.

— Я веду расследование насильственной смерти господина Ласточкина. Вы были с ним знакомы, не так ли?

Велиханов мгновенно переменился. В глазах его мелькнул испуг, руки, которые он до этого положил на столешницу, забили мелкую дрожь, и он, дабы скрыть это, убрал их на колени.

— Не хотите отвечать? — спросила я. — Что ж, это ваше дело. Беседа наша пока неофициальная, так сказать, без протокола, но мне ничего не стоит вызвать вас повесткой в прокуратуру, и уж там ваш отказ отвечать на вопросы будет расцениваться совсем иначе. Наверное, так мы и поступим, — я сделала вид, что собираюсь подняться.

— Нет, подождите, — остановил меня Велиханов. — Ну зачем же вы так? Я ведь ни от чего не отказываюсь. Ни от ответов на вопросы, — постепенно он взял себя в руки, хотя глаза его все еще бегали. — Господи! Просто вы так сразу набросились на меня. Я и слова-то не успел вымолвить. Что вы хотите узнать?

— Я задала уже вам первый вопрос. Вы были знакомы с Федором Ласточкиным?

— Был. — Анатолий Викторович сглотнул слюну и тут же потянулся к графину. — Хотите водички? Или, может…

— Спасибо, ничего не хочу. Где и при каких обстоятельствах состоялось ваше знакомство с покойным?

— Одно время он работал у нас в театре. Делал фотографии. Его рекомендовала жена. Она наша актриса…

— Мне это известно, — бестактно перебила его я. — С Тимирбулатовой я уже имела честь познакомиться.

— Ну вот… — замялся Анатолий Викторович. — Я и говорю. Он проработал у нас какое-то время и уволился. Вернее, я уволил его.

— За что?

— Мне не нравились его работы. Вернее, в целом они мне нравились. Даже очень, — мой собеседник окончательно запутался. — Но те деньги, которые он просил за свою работу в качестве оплаты… В общем, его фотографии таких денег не стоили, — завершил он.

Молодец! Все-таки выкрутился.

— Анатолий Викторович, — произнесла я, глядя ему прямо в глаза. — Сейчас я вам скажу кое-что, а вы, прежде чем ответить, хорошенько подумайте. Договорились?

— Хорошо, — кивнул он.

— Следствию стало известно, что Федор Ласточкин «зарабатывал» себе на жизнь шантажом. Это уже подтвердили некоторые люди, а при обыске фотолаборатории убитого обнаружено несколько пленок такого характера…

Услышав из моих уст эти слова, Велиханов побледнел как полотно, и рука его непроизвольно потянулась к области сердца. Я побоялась, что с ним сейчас может случиться инфаркт, а потому поспешно добавила:

— Вас среди так называемых «клиентов» Ласточкина нет. Но это еще ни о чем не говорит. Во-первых, пленки могут храниться где-то еще, а во-вторых, они могли быть при Ласточкине в момент убийства.

Анатолий Викторович хотел что-то сказать, но я жестом остановила его.

— Не торопитесь с ответом, я же предупреждала вас. Подумайте сами, если за верную брать вторую версию, то пленки сейчас в руках убийцы, а если первую… — Я помолчала. — Да и какая разница? Все равно в конечном итоге они окажутся у нас. Вы меня понимаете?

— Я не понимаю только одного. — Как ни странно, Велиханов основательно расслабился и даже выдал улыбку. — Что вы хотите от меня услышать? Каков ваш вопрос?

— Ласточкин шантажировал вас?

— Нет.

— Анатолий Викторович, подумайте еще раз, — настойчиво попросила я.

— Тут и думать нечего. — Велиханов достал руки из-под стола и потер их друг о друга. — Ласточкин не мог меня шантажировать по одной простой причине. Меня шантажировать нечем.

— Это ваш окончательный ответ?

— Более чем.

— Жаль, — сурово сказала я. — Видимо, нам еще предстоит в будущем более детальный разговор.

Во время последней фразы я слегка подалась вперед, как бы для того, чтобы подчеркнуть угрозу в своих словах, и незаметно для Велиханова прикрепила под крышку его стола самозаписывающий «жучок». Затем встала и энергично направилась к выходу. Уже взявшись за ручку двери, я обернулась и сказала:

— До скорой встречи, Анатолий Викторович.

— Всего хорошего. — Он тоже поднялся.

Я спустилась обратно на второй этаж и скрылась в Олиной гримерке. Спектакль близился к концу. До финала оставалось, может быть, минуты две или три. Я приняла свой обычный вид и улыбнулась в зеркало своему отражению.