– Благодарю вас, ваше величество, но я храню верность своему царю, – ответил я что-то в этом духе. В Кносском дворце я выглядел не лучшим образом, но дома, в Афинах, где этого не видел Эгей, носил роскошные и дорогие одежды. От зоркого взгляда Миноса на Крите спрятаться будет негде.

Как бы то ни было, Эгей умолчал обо всем этом, когда Тесей вызвался занять место одного из трибутов. Он был среди них как гнойный палец на руке, от которого страдала вся пятерня. Я бы придумал план получше, но зачем? Я бы послал на Крит юного Ипполита. Пусть рука у него не так тверда и опыта меньше, но боец он хороший. А не вернись он, Тесей заделал бы другого наследника, без – как бы это сказать помягче – недостатков нынешнего. Но моего мнения не спрашивали. Тесей отбыл сам.

И тут я совершил вторую ошибку. Мне не нужно было видеть паруса корабля, чтобы знать, как развернулись события на Крите. У меня свои информаторы. По причине этого я знал, что Тесей победил Минотавра, заткнул за пояс Миноса и возвращался в Афины с критской принцессой под мышкой (хотя тут полученная мной информация была сумбурной, и какое-то время я думал, что Тесей умудрился увезти не одну, а обеих сестер, что все равно не повредило бы его репутации в глазах отца). Но я не хотел, чтобы Эгей знал, какими источниками на Крите я располагаю, поэтому придержал сведения. И в результате услышал, что Эгей бросился со скалы и разбился насмерть, поверив в смерть Тесея.

Говорят, старые мужчины уподобляются старым женщинам, в то время как старые женщины просто становятся старухами. В моем случае это чистая правда. Я заливался слезами из-за мерзавца Эгея, хотя, Зевс знает, Эгей не проронил бы из-за меня ни слезинки. Но хоть кто-то о нем поплачет. Колдунья вряд ли потеряет сон из-за случившегося, а уж Тесей с Ипполитом – и подавно.

* * *

Тесей проявил достаточно уважения. Он в мельчайших подробностях расписал мне и другим советникам свои планы насчет Афин. Впрочем, наше мнение его не интересует и с намеченного курса он не свернет. А мы все настроены категорически против задуманной им «демократии». Власть народа? Тесей что, не видел своих соплеменников? Большая их часть – глупцы и невежды, которых волнуют только они сами и их низменные желания. Они хотят, чтобы ими руководили, говорили, во что верить, какие налоги платить и что они с этого получат. Отдать власть народу – все равно что отдать власть жрецам. Я предупреждал Тесея об этом в те первые дни, когда думал, что он искренне интересуется моим мнением. Позже, осознав ситуацию, я просто улыбался и вежливо кивал. Мы с ним вообще крайне вежливы друг с другом, Тесей и я.

В утро моей первой встречи с критской принцессой я предавался мечтам о том, чтобы покинуть дворец и удалиться из города в свой сельский дом, где над холмами горят закаты. Помешивал ложечкой мед на фоне гвалта за спиной: юноши забавлялись какой-то игрой, в которой были задействованы ножи и стол. Лезвия вновь и вновь входили в дерево, парни радостно или насмешливо кричали, а у меня от этого раскалывалась голова. Я хотел бы потешить себя надеждой, что, будь Эгей жив, они вели бы себя скромнее, но это не так. Дворец превратился в медвежью яму, где главным медведем был Ипполит. Дружки скандировали его имя, били себя кулаками в грудь либо по столу, а потом вдруг резко заткнулись. Я заинтересованно поднял взгляд. Наверное, Тесей зашел в зал, ведь только он мог обуздать молодняк. Хотя я не понимал, зачем ему это, пока не увидел принцессу.

Принцесса. Очень красивая, с огромными синими глазами и белоснежной кожей. Она оглядывала зал, и на ее лице отчетливо читался испуг. Принцесса была единственной девушкой в зале. На губах рядом стоявшего Тесея играла легкая улыбка. От него она поддержки не дождется. Зачем он привел ее сюда? Даже Эгею хватало ума держать Медею в своих покоях, а она не была ему женой.

– Ипполит, – позвал Тесей. – Хочу представить тебя своему сыну, – сказал он принцессе.

Я попытался взглянуть на привычный мне зал глазами прибывшей девушки. С полсотни мужчин сидят на поставленных рядами скамьях перед столами с едой. Одежда их разнится: от простых хитонов до полного обмундирования. И все они в открытую пялятся на принцессу. Ножи застыли в воздухе с подцепленными кусками мяса, в которые должны были вонзиться зубы. Два парня замерли посреди противоборства на руках и не знали, расцеплять ладони или нет.

Тесей повел бедняжку принцессу в угол зала – ну, по крайней мере, он собирался ее знакомить не с теми, кто боролся на руках, а с Ипполитом. Высокий и стройный, тот стоял, прислонившись к стене. От Тесея парень перенял четко выраженные скулы и кривизну губ. Однако ярко-синие глаза добавляли его лицу привлекательности, чего был лишен Тесей, и телосложением он был поизящнее.

– Моя госпожа, позволь представить моего сына, Ипполита.

Федра качнула головой.

– Рада познакомиться с тобой, Ипполит.

Мальчишка фыркнул, приподняв губу в деланом отвращении, однако полуоскал не испортил его красивого лица.

– Госпожа, – протянул он, – и я рад знакомству…

Тесей опустил ладонь на плечо сына и мягко сказал:

– Ипполит, Федра – моя жена.

– Тогда тебе не повезло, – отозвался тот.

Федра ахнула, и несколько парней засмеялись. Один из тех, кто боролся на руках, даже заржал как конь.

– О, лично против вас я ничего не имею, госпожа, – распахнул свои синие глаза Ипполит и манерно отвесил ей учтивый поклон. – Уверен, вы само очарование. Я не поддерживаю институт брака как таковой.

– В самом деле? – голос Федры слегка подрагивал.

– Боюсь, после смерти матери Ипполита мы слишком долго пробыли вдвоем, – проговорил Тесей, не убирая ладони с плеча сына. – И, как ты знаешь, лишь недавно прибыли ко двору. Возможно, его манеры еще немного грубы.

Федра молчала, и никто не приходил ей на помощь. Наконец она выдавила:

– Почему ты против брака? Вскоре ты и сам достигнешь брачного возраста.

– Как и моя мать, я поклялся служить богине Артемиде, – важно заявил Ипполит.

– Богине-девственнице?

– Именно. Но не только. Она к тому же богиня охоты и природы. Покровительница целомудрия и всего живого и прекрасного на земле.

Атмосфера в помещении странным образом изменилась. Казалось, в зале, полном мужчин, с Тесеем, не убиравшим ладони с плеча сына, остались только двое: Федра и Ипполит.

– Возможно, с возрастом ты переменишь свое мнение, – заметила Федра, хотя у самой личико было совсем юное, – и найдешь в своем сердце место и для Афродиты.

– Афродиты? Богини плотских утех? Пф-ф-ф! – Ипполит грохнул кулаком по столу.

Мужчины вокруг поддержали его одобрительными криками.

– Мы живем охотой, не так ли, друзья? – воззвал он к ним.

– Охотой! – громогласно подхватили они и вторили этому крику несколько раз так, что аж стены тряслись.

– Достаточно! – осадил всех Тесей. – Охота – это прекрасно, но Федра права. Она напоминает вам, что есть и другие боги, которым нужно служить. Например, Афине, покровительнице нашего чудесного города. Нет, Ипполит, – Тесей поднял палец, останавливая сына, уже открывшего рот для возражений, – я не потерплю ни слова против Афины. Нам необходимы ее мудрость и ее мощь, дабы Афины достигли того величия, которого заслуживают. Ты не видел Крит, иначе знал бы, насколько мы отстаем. Быть может, однажды царица Федра опишет тебе свой великолепный город-государство. Пока же я вижу, что принесли ее завтрак, а меня ждут дела.

Тесей поклонился и совершил, наверное, самый неблагородный поступок со времен похищения матери Ипполита – покинул зал.

Федра озиралась, застыв на месте. Подле нее стояла служанка с маленькой чашей йогурта. Принцессе следовало бы сесть рядом с принцем, ее пасынком, но она не двигалась.

Я подумал, что привести сюда девушку для знакомства с таким грубияном было глупостью, но меня очень удивила реакция Ипполита. Он смотрел на Федру