До начала белых ночей оставалось еще около месяца, поэтому за окном уже начали сгущаться сумерки, когда Саша наконец дочитала последние страницы и захлопнула толстый справочник. Все это время она сидела на полу, сгорбившись над распечатками, а потому спина отозвалась острой болью, стоило ей только выпрямиться. Держась за стол, она поднялась на ноги, чтобы пойти на кухню и поставить чайник, но звонок в дверь отвлек ее. На пороге неожиданно оказался Войтех с большой коробкой в руках и неловкой улыбкой на губах.

– Ты разве не с Катей в ресторане? – удивилась Саша.

– У нее на вечер назначены какие-то дела, поэтому мы не ужинали, а обедали, и уже закончили, – пояснил Войтех, так и стоя на пороге.

Саша посторонилась, пропуская его в квартиру. Она не ожидала, что он придет. После того, как он проигнорировал ее предложение о диване в гостиной, думала, что встречаться они теперь будут исключительно в снятой им квартире. По крайней мере, пока длится расследование.

– Что в коробке? – поинтересовалась она, когда Войтех поставил ее на комод и принялся раздеваться.

– Еда.

– Еда? Ты же только что из ресторана.

– Во-первых, не только что, а во-вторых, это тебе. Когда ты ела в последний раз?

Он многозначительно посмотрел на усеянный листами бумаги пол в гостиной. Саша не сдержала улыбку. Он хорошо знал, как она умеет увлекаться.

Саша взяла коробку, в которой оказалось несколько коробочек поменьше из японского ресторана неподалеку, и прошла с ней на кухню.

– Ты будешь есть со мной? – громко спросила она.

– Я же только что из ресторана, – насмешливо напомнил Войтех.

– Во-первых, не только что, – с улыбкой передразнила его Саша, – а во-вторых, ничего не знаю, там ты был с другой девушкой.

Он тоже вошел на кухню и остановился на пороге. Саша не стала предлагать ему сесть. Он был в этой квартире много раз и давно не стеснялся пользоваться ею без разрешения. Ей вдруг стало интересно, как долго он будет продолжать держать дистанцию? В глубине души она надеялась, что он пришел не просто так. И не только для того, чтобы принести ей еды.

– Тебе чем-нибудь помочь? – вежливо поинтересовался он.

– Достань чашки и сядь уже, не стой столбом, как будто ты здесь в первый раз.

Войтех молча кивнул и подошел к шкафчику, где у нее стояли чашки.

– Тебе какую?

– Синюю, конечно.

Она мельком взглянула на него, пытаясь понять, вспомнил ли он то же, что и она. Когда-то таких чашек было две. Они покупали их вместе, однажды заехав в посудный магазин. Но одна из них, оставленная на краю стола в тот день, когда Войтех приехал к ней после двухнедельного отсутствия, была обречена с самого начала. Судя по тому, как долго Войтех держал эту чашку в руках, рассматривая ее, он тоже помнил тот день. Саша отвернулась, быстро выкладывая содержимое коробочек на тарелки, чтобы разогреть необходимое.

Когда она снова повернулась к нему, Войтех уже сидел за столом, поставив перед собой чашку. Он снял с правой руки перчатку и аккуратно, как будто она была горячей, касался кончиками пальцев края чашки.

– Что ты делаешь?

– Пытаюсь проверить, могу ли я взять эту чашку, не поймав видение. – Заметив ее недоуменный взгляд, Войтех добавил: – Постоянно ходить в перчатках крайне неудобно, а видения я хватаю не от каждого прикосновения.

Саша понимающе кивнула, и ему показалось, что на ее лице промелькнуло разочарование. Он пришел к ней, потому что наконец решил, что замалчиванием проблемы дело не решится. Ему нужно собраться с мыслями и наконец поговорить с ней обо всем, что произошло, но Войтех пока не представлял как. Какими словами извиниться за свою ложь и все, к чему она привела, если он сам считает, что прощения недостоин? Как можно простить тот факт, что из-за него погибли люди, что из-за его лжи чуть не погибла она сама, что он убил человека? Пусть некроманта, пусть угрожавшего его собственной жизни, но человека.

Войтех откладывал этот разговор сколько мог и сейчас бы предпочел сначала разобраться с расследованием, но понимал, что Саша ждет от него каких-то слов. И чем дольше он тянет, тем сложнее будет эти слова найти. Он надеялся, что интуиция подскажет ему, что говорить, но та предательски молчала. Войтех впервые подумал, что его интуиция может быть всего лишь обостренным восприятием реальности, способностью быстро и точно анализировать события и прогнозировать их развитие, а с Сашей этот номер никогда не проходил. Он не понимал ее логики, не мог уследить за ходом ее мыслей, представить, что и как она будет делать в определенной ситуации. Она так часто ломала стереотипы, что интуиция не могла ему помочь. В том числе и за эти качества он влюбился в нее, но сейчас они только усложняли и без того сложный разговор. Либо же его интуиция молчит специально, чтобы он выкручивался сам, сполна хлебнув расплаты.

Так и не придумав, с чего начать разговор, Войтех решил дать себе еще немного времени.

– Что интересного ты узнала в медицинских картах?

Теперь разочарование на Сашином лице уже не угадывалось, а читалось без труда. Она тоже ждала от него другого разговора, и Войтех пообещал себе, что обязательно начнет его сегодня. Чуть позже.

Саша поставила на стол разогретую еду, включила чайник и, лишь удостоверившись, что голос, в отличие от лица, ее не выдаст, села напротив Войтеха.

– Нашла парочку ситуаций, которые могли воздействовать на психику Кати.

Она подробно пересказала историю с гибелью матери художницы и свои выводы по этому поводу. К ее удивлению, Войтех не стал сразу же заявлять, что она не права, и это не может быть проявлением болезни. Саша еще помнила, как он обижался каждый раз, когда она пыталась всему найти логическое объяснение. Возможно, раньше дело было в ее категоричном тоне, который давно ушел в прошлое, стоило ей узнать тайну своей семьи. Возможно, он что-то поменял в собственном мировоззрении. Иногда ей казалось, что она не узнает его после случившегося в лаборатории.

– Во всем этом меня смущают два противоположных факта, – признался Войтех, когда она закончила. – Я не заметил никаких проявлений полтергейста или другой потусторонней сущности у нее в квартире. Для этого явления характерны передвижения предметов, самовозгорание вещей и все такое. Когда тебя преследовал Ангел, мы все видели проявления: улетевшая в стену чашка, разбитое зеркало в прихожей и многое другое. Это были не только твои слова. С Катей ничего подобного нет.

– Возможно, ты просто пока мало находился рядом с ней? – предположила Саша. – Сейчас Ваня поставит камеры, может быть, что-то сможем увидеть.

– Может быть, – согласился Войтех. Его предательская интуиция, молчавшая все то время, что он думал о разговоре с Сашей, внезапно подняла голову, и он очень четко понял, что никаких проявлений на камерах они не увидят. – За это говорит и тот факт, что в мастерской Кати я все же что-то чувствую. Не могу объяснить словами, просто… – он запнулся, подбирая слова. – Как мурашки по коже. Ну и, конечно, картина. Даже если она рисовала ее под воздействием своей предполагаемой болезни, то почему я чувствую… ужас, когда смотрю на нее?