– И наконец, Ляйфхельм, – завершил знакомство со списком Конверс, еще раз щелкнув зажигалкой. – Противоречивая фигура. Дисциплинированный солдат, который, даже выполняя сомнительные приказы, не терял своего достоинства. Его фигура мне неясна.

– Полностью согласен, – сказал Биль, кивая. – В определенном смысле история у него очень необычная и очень страшная. Правда о нем скрывается весьма тщательно, в расчете на последующие его услуги. Эрих Ляйфхельм был самым юным из генералов, возведенных Гитлером в фельдмаршалы. Он предугадал падение третьего рейха и предусмотрительно совершил поворот на сто восемьдесят градусов. Из безжалостного убийцы и фанатичного арийца он превратился в скромного профессионального военного, который пришел в ужас от нацистских преступлений, когда ему “открыли глаза”. Так он получил отпущение всех грехов – Нюрнбергский процесс никак его не коснулся. В годы “холодной войны” западные союзники широко пользовались его услугами, допуская его ко всем секретным документам, а позднее, в пятидесятых годах, когда дивизии возрожденного вермахта пополнили силы НАТО, он оказался на высоких командных должностях.

– Не о нем ли упоминалось в газетах несколько лет назад? У него тогда было вроде бы несколько серьезных столкновений с Гельмутом Шмидтом, это верно?

– Верно, – подтвердил отставной профессор. – Но газетные статьи отражали лишь половину правды. Приводились слова Ляйфхельма о том, что немецкий народ не должен перекладывать груз своей вины на плечи молодого поколения. Этому, по его словам, следует положить конец. Грядущие поколения должны гордиться своим народом. Были еще и угрозы в сторону Советов, но ничего более существенного.

– А в чем состоит вторая половина правды? – спросил Конверс.

– Он требовал снятия любых ограничений в области перевооружения вермахта и выступал за расширение разведывательной службы, построенной по образцу Абвера, а также за возрождение исправительных работ за участие в политических демонстрациях. Он требовал также изъятия из школьных учебников тех мест, где говорится о бесславном прошлом. “Гордость нации должна быть восстановлена”, – твердил он, постоянно выступая с позиций оголтелого антикоммуниста.

– Но это – программа третьего рейха в момент прихода Гитлера к власти.

– Совершенно справедливо. Шмидт раскусил его и понял: если генерал добьется своего, воцарится полный хаос. Бонн не йог допустить этого, и Шмидт вынудил Ляйфхельма подать в отставку, устранив его таким образом от решения правительственных дел.

– И все же он продолжает выступать.

– Только не публично. Однако он очень богат и сохранил прежние связи и друзей.

– И среди них – Делавейн и его люди.

– Он теперь считается у них главной фигурой. Припомнив что-то, Джоэл еще раз щелкнул зажигалкой, пытаясь рассмотреть нижнюю половину листа. Там было два столбца имен; в колонке слева – под названием “Государственный департамент”, справа – “Пентагон”. Всего человек двадцать пять.

– А кто эти американцы? – спросил он, погасив огонь. – Их имена мне ничего не говорят.

– Кое-кто из них должен быть вам известен, но это не важно, – уклончиво ответил Биль. – Главное, что все они – сторонники и последователи Делавейна, выполняющие его приказы. Эти люди либо сами принимают решения, без которых Делавейн и его последователи ничего не могли бы сделать, либо не мешают ему.

– Разъясните, пожалуйста.

– В левой половине списка – ключевые фигуры в управлении по контролю за вооружениями в госдепартаменте. Они определяют, что именно можно отправлять на экспорт и кого по соображениям “национальных интересов” следует снабдить оружием или ознакомить с секретной технологией. Справа перечислены лица из высшего эшелона Пентагона, по требованию которых многие миллионы расходуются на вооружения. Это всё люди, принимающие решения… Большинство этих решений вызывает всевозможные вопросы, одни – очень немногие – задают их открыто, другие в узком кругу своих дипломатических и военных коллег. Вот и все, что нам удалось узнать.

– А что именно вызывает эти сомнения? – не унимался Кон вере.

– Ходят слухи – заметьте, я говорю “слухи” – о безлицензионном вывозе крупных партий оружия. Случается также, что избытки воинского снаряжения – результат завышенных заказов – теряются в ходе перевозок и перенарядок, оседают на временных складах в каких-то забытых Богом местах. Излишки очень легко обнаружить, и это может поставить кое-кого в неловкое положение, особенно в наши дни при всех этих раздутых военных бюджетах и сногсшибательных ценах на оружие. Рецепт прост – избавляйся от них любой ценой и не вдавайся в подробности. А тут, к счастью, в нужный момент появляется кто-то из этой “Аквитании” и предлагает купить эти излишки, да еще и бумаги у него в полном порядке. Так содержимое целых складов и арсеналов попадает туда, куда оно никак не должно попадать.

– Например, к ливийской границе? – Вне всякого сомнения. Но есть и немало других адресов.

– Холлидей говорил об этом, и вы только что подтвердили, что при этом нарушаются законы, а оружие, снаряжение и технологическая информация оказываются в руках тех, кто не должен их иметь. По чьей-либо подсказке все это будет пущено в ход и приведет к беспорядкам, вспышкам насилия, терроризму…

– На что соответствующим образом откликнутся военные, – подхватил старик. – Это – составная часть замысла Делавейна: эскалация военной мощи, власть в руках военных и абсолютно беспомощное гражданское население, покорно подчиняющееся их приказам.

– Но вы говорили, что кое-кто все-таки задает неудобные вопросы.

– А в ответ слышит затасканные фразы вроде “национальной безопасности” или “вражеской дезинформации”… Достаточно, чтобы остановить или сбить с толку вопрошающих.

– Но ведь это – сокрытие улик. Нельзя ли их на этом поймать?

– А кто их будет ловить? И что можно доказать?

– Но черт побери, обвинения содержатся в самих вопросах! – ответил Конверс. – Все эти противозаконные экспортные лицензии, исчезающие грузы с оружием, тайные сделки, которые невозможно проследить…

– И вы предлагаете распутать все это людям, которые не имеют допуска к секретным документам и не способны разобраться в сложнейшей процедуре выдачи лицензий на экспорт?

– Здесь какая-то путаница, – продолжал настаивать на своем Джоэл. – Вы ведь сами сказали, что вопросы эти задаются членами дипломатического корпуса или военными, то есть теми, у кого есть и допуск, и необходимая квалификация.

– И которые неожиданно, словно по мановению волшебной палочки, вдруг перестают задавать вопросы. Потому что одних убеждают, что эти вопросы не входят в их компетенцию, другие боятся оказаться замешанными в скандалы, третьи отступают под давлением прямых угроз. И каждый раз за этим стоят те, кто берет на себя труд убеждать любыми способами, и таких становится все больше и больше во всех отраслях.

– Боже мой, но ведь это – самая настоящая сеть, – тихо проговорил Конверс.