Ближе к гавани Найлан приобретал некоторые черты обычного города. Люди на улицах болтали друг с другом, где-то неподалеку слышался характерный гул рыночной площади. Несмотря на сплошной черный камень, который не мог не нагреваться на солнце, о жаре или духоте говорить не приходилось — западный бриз приносил приятную свежесть.

Под долгим взглядом рыжеволосого бородатого малого — не иначе как моряка — я вступил на рыночную площадь. С северной ее стороны тянулись торговые ряды — прекрасно сработанные, аккуратные павильоны. Южную часть площади занимали временные палатки, лотки и раскладные столы далеко не того качества и порой далеко не в лучшем состоянии.

Я догадался, что южная сторона отведена для чужеземных купцов и товаров с иноземных кораблей.

— Эй, парнишка, взгляни-ка на янтарь из Бристы!

— Огненные афритские алмазы! Только у нас!

Впрочем, торг нельзя было назвать слишком уж оживленным: покупателей и продавцов на площади собралось примерно поровну, к тому же между прилавками расхаживали в основном молодые люди, ненамного старше меня. Возможно, из числа отбывавших гармонизацию на службе у Братства. Первой в ряду лавок на северной стороне оказалась гончарная. Изделия там продавались добротные, хотя слишком аляповатой расцветки. С матушкиной работой — никакого сравнения. Скользнув по мне взглядом, гончар ухмыльнулся, видимо, смекнув, что я, всяко ничего не куплю.

Быстрым шагом я прошел мимо зеркал в резных и золоченых рамах, мимо выставленных ювелиром украшений, мимо кузнечных инструментов, кожевенного товара (от кошельков до ножен под ножи любого размера) и добротных, но, на мой взгляд, неказистых сапог. Задержался лишь возле изделий из дерева. На продажу предлагались разделочные доски, подставки для книг и резные шкатулки. Мебели не было, не считая крошечного декоративного столика да навесного книжного шкафчика на две полки.

— Разбираешься в дереве? — спросил, заметив мой интерес, сидевший в лавке парнишка в желтовато-коричневой рубашке, подходившей по тону к его волосам и карим глазам.

— Так, самую малость. А это твои изделия?

— Мои здесь только хлебные доски. Остальное, кроме столика и полок, смастерил старший брат.

— А мебель — отец?

— Мать. Но для рынка она почти не работает — у нее постоянные заказчики из Хамора.

И доски и шкатулки выглядели недурно, однако к концу ученичества у дядюшки я мастерил вещицы получше. Правда, такого столика мне бы точно не сделать.

— Что, думаешь, ты сработал бы лучше? — спросил паренек.

— Какая теперь разница? — рассеянно отозвался я. Чем бы мне ни предстояло заняться, это уж точно будет не столярное ремесло.

Не сказав больше ни слова, я перешел на чужеземную половину рынка, оказавшись возле торговца, визгливо расхваливавшего янтарь. Мне хватило одного взгляда, чтобы понять: янтарь у него самый заурядный, а серебряная оправа большинства изделий и вовсе никудышная. Видимо, прочитав что-то в моих глазах, купец отвел взгляд и умолк.

На соседнем столике лежала куча необработанных огненных алмазов. Три-четыре камня среди этой россыпи были заметно лучше других. Не крупнее, а лучше по структуре. Мне показалось, будто в них больше гармонии. Но купить такой камень я не мог, а торговаться из-за худшего не видел смысла. Тем паче, что деньги в ближайшем будущем могли оказаться для меня куда нужнее, чем любые алмазы.

Несколько прилавков оставались незанятыми. Ветер трепал покрывавшую их парусину, прижатую по углам камнями. А дальше по направлению к гавани низкорослый человечек торговал резными фигурками из слоновой кости. Пожалуй, из всех чужеземных изделий лишь они могли сравниться с работой ремесленников Отшельничьего. Статуэтки я рассматривал долго, и одна — изображение странника с черным посохом— пришлась мне по душе, однако в конце концов я ушел и отсюда, даже не попытавшись поторговаться. Коротышка-торговец своего товара не расхваливал и меня не упрашивал.

Неподалеку от площади находились причалы — четыре длинных сооружения из серого камня, поднимавшихся над темно-синей водой гавани приблизительно на пять локтей. К ним вела мощеная дорога более десяти локтей в ширину.

У первого причала, ближнего к устью гавани и самого дальнего от рыночной площади, стоял огромный двухтрубный пароход со стальным корпусом. Над передней трубой вилась струйка дыма. Флага я не узнал, но по голубовато-зеленому фону и золотой короне можно было догадаться, что судно откуда-то из Нолдры.

С полдюжины колесных прицепов, наполненных деревянными упаковочными клетями и ящиками разной величины, дожидались, когда кран перенесет их в открытый трюм. Что за груз находился в клетях, было не разглядеть. Я спустился вниз и ступил на причал, благо каменная, вроде бы предназначавшаяся для караульного будка в начале пристани оказалась пустой и никто мне не препятствовал. Зато мощение там оказалось таким гладким, что я едва не поскользнулся.

Впереди с пыхтением выпускал дым паровой тягач, доставивший под разгрузку портовые прицепы. Длиной локтей в десять, сработанные из красного дуба и скрепленные стальными скобами, они походили на фермерские подводы.

— Встань лучше сюда, товарищ! — незамеченная мною женщина, отдыхавшая под черным навесом, подозвала меня жестами поближе к кораблю.

Кран подхватил в свою грузовую сеть две тяжеленные клети лебедка плавно вытянула их наверх, освободив прицеп, который тут же уступил место следующему.

Приветливо улыбаясь, женщина подошла ко мне. Темноволосая, роста почти моего, она была довольно широкоплечей. И милой, несмотря на некоторую грубоватость.

— Недавно в Найлане? Ну как, впечатляет?

Я кивнул.

— Мы тут сгружаем оборудование. Этот корабль— «Императрица» — уходит в Бристу. Я Карон.

— Это твоя гармонизация? — вырвалось у меня.

— Не совсем, — рассмеялась она. — Я начинала как эконом на судах Братства и хотя свое отплавала, мне по-прежнему нравится все связанное с морской торговлей, погрузкой, отправкой и всем таким... Извини.

Кран снова поднес сеть, и Карон, кантуя, пристроила в нее две здоровенных клети. Даже не вспотев!

— Так вот и получилось, что сойдя на берег, я осталась работать в порту. А еще у меня есть маленькая ферма в низких холмах к северу от Главного тракта. Там я провожу свободное время.

— Но... разве тебе не требуется помощь? Как можно в одиночку загружать все эти суда?

— Почему же в одиночку? Нас четверо, этого вполне хватает. Мы не обрабатываем слишком тяжелые грузы. Для нас это неэкономично. Вот за морем, в тех портах, где используют принудительный или рабский труд...

Вернулась сеть. Карон занялась погрузкой, а я нахмурился. Уж больно она сообразительна для портовой-то грузчицы. И охотно вступила в разговор с совершенно незнакомым мальцом. Не иначе как очередная представительница Братства, у которой на все есть ответ. Всегда скорый и всегда неполный.