Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Само собой, нежданным гостям такого уровня обслуживание никто организовывать не стремился, а поэтому Элизабет пришлось самостоятельно находить тебе стул, нести его на кухню и разгребать пол от мусора, чтобы было место, куда этот самый стул поставить. Наконец, сев напротив Нэнси, она начала пристально вглядываться в её осоловевшие глаза, пытаясь подобрать правильную фразу, которая убережёт её от очередной бутыли, летящей по направлению к её голове.
ー Я вас внимательно слушаю, мисс Джонс. – последовало вальяжное обращение.
ー Я, конечно, дико извиняюсь, но с какой это радости, я должна надрываться в две смены, пока вы тут мило прохлаждаетесь на импровизированном банкете со своим котом и одиночеством?!
ー И кто это интересно дал тебе право судить меня?! – возмутилась Нэнси. – Молоко на губах ещё не обсохло, чтобы так со мной разговаривать! Ты не имеешь ни малейшего понятия о том, что я пережила! Просто поверь мне на слово – я имею полное моральное право вести себя сейчас так, как я себя веду! И ни одна малолетняя выскочка не будет …
ー Я бы попросила – подбирайте выражения. – перебила её собеседница.
ー А я бы попросила убраться вон из моего дома! Но ты же у нас слишком упрямая, чтобы хоть раз в жизни сделать не так, как тебе хочется! Однако раз мы обе не в состоянии выносить друг друга, то я вообще не понимаю, для чего ты начала весь этот разговор?!
ー Чтобы вы прекратили заливать в себя алкоголь, в масштабах Дня города, и вышли на работу.
ー Наглая дрянь! – рассмеялась Нэнси, переходя в лёгкую истерику. – Сегодня двадцать первая годовщина смерти моего второго мужа, а ты заимела наглости, так бесцеремонно осрамить своим блеянием память о нём. И всё ради чего? Ради своей ущемлённой гордыни, которая, видите ли, посчитала себя оскорблённой. Чушь! Полнейший абсурд!
ー Я соболезную вашей утрате, однако на этом мои одолжения заканчиваются. Вы можете до бесконечности обвинять мою гордыню, тем не менее это никак не изменит того факта, что за всей своей вычурной агрессией вы скрываете обычную трусиху. – произнесла Элизабет, ударив на последнем слове ладонью по столу. – Трусиху, которая может жить только прошлым, вместо того, чтобы встать и хотя бы попытаться изменить своё настоящее. Потому что после такого, говорить о планах даже не приходится…
ー Да что ты можешь знать о моей жизни? Ты в своей то не можешь разобраться: наивная влюблённая девчонка, пытающаяся доказать всем вокруг, какая она важная, сильная, независимая. Только на деле – ты как и я: никому не нужная, одинокая и бесполезная…
ー Возможно, вы правы, но зато у меня ещё есть время хоть что–то поменять в своей жизни, чтобы потом, спустя сорок лет не сидеть на прокуренной кухне и не упиваться никому не нужными сожалениями.
ー Пошла прочь, мерзавка! – ответила Нэнси, после чего одним резким движением выплеснула остатки джина прямо в лицо собеседнице. – Надеюсь, что в этот раз ты сможешь поступить правильно и самостоятельно найдёшь выход …
Стоит заметить, что в ответ на данный выпад, ни один мускул на лице Элизабет не дрогнул. Наоборот, она встала, обтёрла лицо подолом платья и встряхнула руки, после чего наклонилась поближе к Нэнси и прошептала томным голосом: “Значит – война!” – закончив свой маленький этюд запуском смачного плевка, который продолжал стекать по щеке обидчицы и после выхода девушки из комнаты.
Убрав следы весьма досадного казуса, Нэнси в очередной раз наполнила свой бокал и пересела поближе к окну, наблюдая за тем, как Элизабет уходит всё дальше от её дома. И дождавшись момента, когда та скроется за пределами горизонта, мисс Диккенс посмотрела в ярко–зелёные кошачьи глаза и улыбнулась.
ー Знаешь, Бастон, она напоминает мне меня в молодости: такая же дерзкая, амбициозная и своенравная. Я никогда не смогу сказать ей слов восхищения в лицо, но этот бокал, я поднимаю за неё! И надеюсь на то, что ей, в отличие от меня, хватит ума не оказаться на закате своих дней в подобной ситуации…
Осуждение
Принято считать, что понедельник – это самый трудный день недели. Впрочем, так считают те, кто работает в повседневной рутине. Остальные же обделены опытом иметь такое представление. Среди таких людей были и Томас с Кэтрин, для которых это был просто очередной день, когда они могли без зазрения совести провести время, нежась в объятиях друг друга.
Прошло около недели, с тех пор как они начали проводить каждую ночь вместе, что стало для них определённым переходным этапом. В этот период их отношения смогли по-своему окрепнуть, но ещё сохраняли достаточную независимость, чтобы обходиться без разделения бытовых проблем и сложностей. Вместо этого они предпочитали углубляться в философию, строить осторожные планы на будущее и, конечно же, наслаждаться друг другом.
Правда, надо сказать о том, что такое положение дел имело свою невосполнимую стоимость – теперь единственным добытчиком в семье был Томас, ведь Кэтрин пришлось расставить приоритеты. Разумеется, роль проститутки не была для неё главной радостью в жизни, однако она позволяла ей быть независимой в своих тратах и потребностях. Потеряв эту привилегию, Кэтрин ничего не оставалось, кроме как положиться наудачу: удачу в то, что случайные заработки Томаса перерастут во что–то более серьёзное и стабильное. И пока это были лишь планы и ожидания, можно было с уверенностью говорить о том, что это было то самое время, когда у них не было ничего, кроме мечты.
День длился своим чередом, состоящим из душа, завтрака, бесполезных разговоров и сборов. Всё шло, как обычно: Томас планировал проводить Кэтрин до дома, после чего отправиться на репетицию в клуб. И хоть сегодня на улице был лёгкий ветер, это совершенно не мешало им неспешно наслаждаться прогулкой.
ー Мне кажется, что я ощущаю кое–что новое. – волнительно произнёс Томас. – Я ощутил, что, не принимая во внимание твою сдержанность, в тебе есть то, что позволит нам существовать вместе, ведь не каждый человек способен буквально несколькими словами поднять настроение и даже успеть сделать другого человека счастливым за секунды. Признаться, я боялся, что тебе может быть сложно в такие моменты, но я рад, что опасения оказались ложными.
ー
