59-летний Хрущев был человеком, ограниченным в знаниях, но твердым и невероятно упрямым. Он часто шел напролом и был одним из типичных представителей тех активистов, которые поднялись на волне ленинского призыва в 1924 году, но в том физическом и умственном состоянии, в котором он тогда уже находился, годился он в лучшем случае заведовать каким-нибудь инвалидным домом. По его мнению, начальство (высшее) было дано России свыше отнюдь не для устрашения, но для поощрения и наград таких, как он. Он полагал, что заслуживал много большего, чем просто член Политбюро. Никита служил добросовестно и даже с пользой, верил в свои способности и тихо ненавидел Хозяина за то, что он не спас во время войны хрущевского сына. В годы Гражданской войны Хрущев руководил чем-то вроде стройбата. В 20-е годы, работая в Донбассе, Хрущев сам, своими руками сделал мотоцикл и гонял на нем по области.

В молодости Хрущев был убежденным троцкистом — сторонником мировой пролетарской революции, противником политики НЭПа и имперских амбиций Сталина. В 1928 году Хрущева, который к тому времени был руководителем одного из уездов Сталинского района, вызвали в Харьков и назначили заместителем заведующего орготделом ЦК украинской компартии. Это странное на первый взгляд назначение объяснялось достаточно просто. В рамках борьбы за власть Сталин назначил главой Украины своего доверенного соратника Лазаря Кагановича. Однако на Украине были очень сильны позиции местных большевиков — Петровского и Чубаря. Они встретили в штыки пришлого Кагановича, и между ними развернулась борьба за влияние. Каганович не имел своего клана и пытался опереться на Донбасс — главный индустриальный центр крестьянской УССР. Хрущева Каганович знал достаточно давно, дополнительными бонусами были рабочее прошлое Хрущева и его связь с Донбассом. Через некоторое время Хрущев был переведен в Киев. Но затем Каганович борьбу проиграл и был отозван в Москву.

В 1929 году он поступил в Промышленную академию в Москве, где был избран секретарем парткома. Там он познакомился с женой Сталина — Надеждой Аллилуевой и стал бывать у Сталина дома. В 1934 году Хрущев стал первым секретарем Московского горкома и вторым секретарем Московского обкома ВКП(б). В то время пост первого секретаря Московского обкома ВКП(б) считался более важным, чем место первого секретаря Московского горкома. В 1935 году Хрущев совместил оба поста и стал одновременно первым секретарем и обкома, и горкома.

Когда в 1936 году Сталин отменил празднование 7 ноября как Первого дня мировой революции, Хрущеву это не понравилось. Хрущев не считал, что коммунизм — бесклассовое общество; он не считал, что коммунизм невозможен в одной стране. При этом он действительно верил, что коммунизм — это когда есть колбаса, машина и квартира. Хрущев был необыкновенно хитер, хитрее любой цыганки. Он умел интуитивно чувствовать, кто победит, и немедленно принимал сторону сильного. Его выпячиваемые наружу тупость и неотесанность на самом деле были умелой ширмой, игрой на публику и на очередного своего хозяина: чего изволите? В Киеве, в отличие от своего предшественника Кагановича, ежедневно сутками работавшего на износ, Хрущев всегда строго в 10 часов появлялся на работе, в 4 часа уезжал на обед, в 6 часов возвращался и в 10 вечера уезжал домой. Весь Киев мог часы проверять по хрущевской машине, весь Киев знал, что Хрущев едет на обед или с обеда. В 1939 году группа украинских товарищей во главе с первым секретарем ЦК Украины Хрущевым решили выслужиться перед товарищем Сталиным. Сталин пригласил всех в кремлевский кабинет, и Берию в том числе. По примеру Великой французской революции конца XVIII века партийцы предложили изменить календарь на «пролетарский».

В этом проекте названиями месяцев должны были стать:

Январь и февраль: Ленин и Маркс.

Весенние месяцы: Революция, Свердлов, Май.

Летом: Советская конституция, Жатва, Мир.

Осенью: Коминтерн, Труд, Великая Революция.

Завершаться год должен был в честь рождения товарища Сталина — месяцем Сталин!

Товарищ Сталин выслушал «лестные» предложения делегатов и наотрез отказался калечить вековой календарь. Он раздраженно посмотрел на Хрущева и сказал: «Товарищ секретарь! Считаю вашу идею не только дурацкой, но и вредной. Большевикам не пристало подражать ни реакционным французским революционерам, ни кому бы то ни было другому!» Вождь задумчиво подымил трубкой, прошелся по кабинету и подытожил: «Оставим жерминали с термидорами ветхой истории. Советский Союз — не имперская Франция, да и товарищ Сталин — не Бонапарт. А за Великую революцию не беспокойтесь. И без ваших месяцев ее в мире не забудут. Мы не дадим забыть!» А когда Хрущев запросил разрешение на арест неимоверного количества троцкистов на Украине, Сталин ему написал: «Уймись, дурак!»

За будущее вверенных ему структур Хрущев был совершенно спокоен. Об успехах технологии он имел весьма смутное понятие и был уверен, что только постоянное реформирование всего и вся позволит решить любую проблему. Никита Сергеевич твердо знал, что все это будет проделано не хуже, чем это делалось всегда. Он произносил слова с легким певучим акцентом жителя Донбасса. Его фразы всегда были трескучие и шумные, как болотные пузыри. Фразы выдавались слушателю значительно, весомо, торжественно. Когда он смеялся, обычно над своими же пошлыми шутками, то создавалось впечатление, что все зубы у него кривые. Тупо-ироническое, самодовольное выражение лица. По его виду сразу становилось ясно, что все вопросы, существующие, существовавшие и возможные в жизни давно решены Хрущевым по самым передовым революционным лекалам. Хрущев не был ординарным, простым человеком, он был эксцентричен, очень хитер и неимоверно злопамятен. Нет, он не был бесталанным. Несмотря на его недообразованность, он умел точно и быстро схватывать суть дела и найти выход из сложного положения. Он никогда никому ничего не прощал. Сталина в душе он ненавидел, за случай со своим сыном, но хорошо маскировался.

У малокультурного Хрущева были проблемы с русским языком. Он с трудом составлял слова во фразы, говорил косноязычно. Хрущев даже слово «ознакомиться» писал «азнакомица». Его выступления — забавные явления. Выступая, помогал себе, размахивая правой рукой, сжатой в кулак. Писать статьи Хрущев не любил. Это за него делали его помощники, которых он тщательно отбирал, но, даже имея политически приглаженный текст, он любил от него отклоняться, перемежая его крестьянскими словечками, трудно понимаемыми вставками и выкриками. Хрущев мог выступать от себя — от того, что ему в голову пришло. Его цветистая, но часто бестолковая речь потом долго шлифовалась редакторами, и потом получалось неплохо. Всю жизнь Хрущев не мог терпеть процесса бумагомарания. Он лишь наговаривал тексты дипломатических бумаг, а секретари записывали… выступления, записки, приказы, циркуляры… Он любил превратить любой спор в свой монолог.

В 1947 году Сталин отправил Хрущева под домашний арест. Однако Каганович уговорил Сталина простить Хрущева. Каганович, который был доверенным лицом Сталина и почти всегда третьим лицом в стране, очень напирал на то, чтобы продвигать Никиту. После краха Кузнецова Хрущев, будучи секретарем ЦК, стал и куратором административных органов, включая силовиков. 16 декабря 1949 года Хрущев был избран секретарем ЦК ВКП(б), курирующим административный отдел ЦК. Отдел курировал всех и вся, включая силовиков, военных, Верховный суд… Хрущев, являясь секретарем ЦК и руководя отделом административных органов ЦК, тем самым участвовал в подборе новых кадров для МГБ. Он действовал по линии партии, которая была гораздо менее влиятельной, чем правительство. Пост секретаря партийного куратора силовиков не очень ценился. По линии правительства силовиков курировал Булганин. Оформление кандидатуры С. Игнатьева также проходило через Хрущева. Но то, что Хрущев участвовал в подборе кадров, не говорит о том, что он один отвечал за силовые структуры. Иначе зачем ему самому себе посылать рассылки из органов, которые он сам курирует? Естественно, для того, чтобы более плотно работать с госбезопасностью, нужен был специально выделенный надежный человек из Совета Министров, который в те годы стоял значительно выше партии. Таким куратором стал Н. Булганин, который вскоре стал первым заместителем председателя Совета Министров Сталина. Именно поэтому курирующий силовиков по линии Совмина Булганин не посылал себе рассылок по линии МГБ.